Ослиная скамья (Фельетоны, рассказы)
Шрифт:
Я. Какой размер ваших воротничков?
Он. Сорок второй.
Я. Поедете ли вы летом на курорт?
Он. Нет.
Я. Кто ваш домашний врач?
Он. Доктор Вукадинович.
Я. Сколько вы платите за квартиру?
Он. Девяносто динаров.
Я. Любите ли вы клецки с сыром?
Он. Люблю, только с земунским сыром.
Я. Есть ли у вас билеты государственного займа?
Он. Есть.
Я. Вы отдаете гладить белье?
Он. Да.
Я. На какую сумму вы застрахованы?
Он. На десять тысяч.
Решив, что задал достаточно самых разнообразных вопросов, и точно записав все ответы, счастливый и довольный, я отправился к редактору.
– Что это?
– ужаснулся редактор и стал рвать на себе волосы.
– Это?
– сказал я совершенно спокойно, чувствуя, что и совесть моя спокойна.
– Это перекрестные вопросы и ответы на них.
– О, бог Саваоф!
– Редактор в бешенстве заметался по редакции и уже было потянулся за чернильницей.
– Постойте!
– начал я решительнее.
– Чего вы сердитесь, я все сделал точно по вашему указанию.
– Да какое мне дело, ест государственный деятель Р. клецки с земунским сыром или нет!
– продолжал орать редактор.
– Мне тоже до этого нет никакого дела.
– Зачем же тогда вы спрашивали?
– Так... чтобы было больше вопросов.
– Да, да, больше вопросов, но таких, чтобы из ответов можно было узнать его мнение о займе! Прочитайте, прочитайте все вопросы и ответы и скажите мне - можно по ним заключить, что он думает о займе?
– И редактор сунул мне в нос мою рукопись.
Я взял рукопись, прочитал ее два-три раза и убедился, что действительно невозможно узнать мнение господина Р. о займе.
– А самое худшее, - продолжал редактор, - что вы сотрудник моей газеты, вы так ему и представились. Что же он подумает о моей газете, если к нему присылают таких людей? Сейчас же ступайте к нему извиняться и под этим предлогом задайте вот такие вопросы.
На листке бумаги редактор написал двенадцать вопросов и добавил:
– Выучите наизусть, не смейте читать по бумажке, понятно?
– Понятно, - скромно ответил я и в третий раз пошел к государственному деятелю Р., повторяя дорогой вопросы, чтобы запомнить их наизусть.
Когда я вошел, государственный деятель Р. встретил меня криком:
– Как, опять вы?.. Вон, вон, сударь! Я никому не позволю над собой смеяться!
– Но, сударь, я теперь выучил все вопросы.
– Говорю вам, убирайтесь вон!
Ошеломленный, я воротился в редакцию.
– Что случилось?
– еще у дверей спросил меня редактор.
Я рассказал обо всем, что произошло.
– Отлично, отлично, - начал редактор, радостно потирая руки.
Я удивился.
– Но, господин редактор, в чем же дело? Ведь меня выгнали из дома государственного деятеля, а мы так и не знаем его мнения о государственном займе.
– Да, - говорит редактор с каким-то злорадством, - но у меня будет еще один фельетон. Садитесь, Бен-Акиба, и пишите этот фельетон, если хотите получить небольшой аванс.
Вот я его и написал.
ПЕРЕПИСЬ НАСЕЛЕНИЯ
Подумайте только, я тоже участвую в переписи белградского населения, и вчера целый день мне пришлось разносить по домам переписные листы. Мне очень понравилось это занятие, так понравилось, что я согласился бы все время переписывать население. Чего только не услышишь и не увидишь, особенно если попадется подходящий квартал и интересная улица, какие достались мне.
Захожу в дом номер семь. Пожилая сухощавая женщина чистит морковку, перед тем как опустить ее в суп. Я говорю ей, что пришел для переписи. Женщина вздрагивает, бледнеет, и морковка валится у нее из рук.
– У нас нечего переписывать. Все вещи записаны на мое имя, я могу показать вам постановление суда. Все это имущество - мое приданое.
– Но, сударыня, я говорю совсем о другом. Кто ваш муж?
– начал я ласково.
– Бывший чиновник, - отвечает женщина.
– Отдайте ему, пожалуйста, вот этот переписной лист, а уж он, наверное, знает, что надо сделать, я же приду второго января.
– Придете второго января, чтобы забрать вещи, я отлично знаю. Нет, не возьму лист. Я уже один раз взяла какую-то бумагу из общины, так муж чуть не убил меня... Не возьму!
– Но, сударыня, вещи здесь ни при чем, это же перепись!
– Перепись, конечно...
– Да нет, подождите же... населения. Вот вы, например, должны записать и себя...
– А за чьи долги?
– Да не за долги!
– Тогда для армии?
– Да нет, сударыня, погодите, ей-богу, я вам все объясню...
С большим трудом я растолковал ей, в чем дело, сунул в руку переписной лист и что есть духу помчался прочь.
Дом номер девять.
Опять женщина. Сильная, здоровая, рослая, кажется вот возьмет тебя, поднимет и опять поставит на землю, а ты и пикнуть не успеешь.
Сразу было видно, что эта женщина имела дело с властями и хорошо разбирается в официальных делах. Как только я сказал о причине своего прихода, она все поняла, взяла лист и только добавила:
– Заранее предупреждаю вас, сударь, что мужа я вписывать не стану.
– Почему, скажите, пожалуйста?
– Да так, не стану вписывать, и все. Я его и мужем-то больше не считаю.
– Это другое дело, сударыня, по этому поводу вы в консистории 1 объясняйтесь.
1 Консистория - учреждение, осуществлявшее управление епархией; в ее ведение входили вопросы расторжения церковного брака.