Основание
Шрифт:
– Что вы такое говорите? – испугался Война. – Он бредит? – обратился он уже к Антосю.
– Что ж, пан, – не давая съехать Своду на пол, прихватил его покрепче истопник, – калі паглядзець на дзіркі ў яго скуры, ды і на яго самаго, як тут не паверыць, што яго з Пекла прагналі? Пан, вы лепш кажыце, куды яго зараз несці? 8
– Его комнату не убирали?
– Што там прыбіраць? – удивился Антось. – Русакі і тыя пабаяліся ў той пакой сунуцца. Там усё як і было.
8
«Что ж, пан, если посмотреть на дырки в его шкуре, да и на него самого, как тут не поверить, что его из Пекла выгнали? Пан, вы лучше скажите, куда его сейчас нести?» (бел.).
– Хорошо, Антось, – косо глянув в сторону Сусанны, замялся Война, – тащите его туда. Скоро придет Климиха,
Обработав рану Якуба, Климиха, старая знахарка и ведунья, засобиралась уходить, но пан Война вдруг взял ее под руку и повел в глубь спящего замка. Он все еще не знал, как сообщить старухе, что ее недавний гость, тот, кого и похоронили-то в холсте и сорочке, выделенной сердобольной Климихой Михалине, ожил и выбрался из могилы.
– Бабушка Параскева, – начал издалека молодой пан, – тут еще одно дело к вам. Спросить хотел. У вас еще Михалина?
– Зыйшла яна, – коротко ответила старуха. – Што ёй тут рабіць? Брата забілі, каханага забілі. Яна і пайшла ў свет 9 …
– Давно? – всполошился пан.
– Яшчэ ўчора, з рання і пайшла.
– Та-ак, – задумался Якуб, так и не находя нужных слов. – И не говорила, куда пойдет?
– Дак, – стала что-то подозревать бабка, – для яе зараз увесь свет адкрыты. Дзе ні сядзе – там і пусціць карэнне. Але ж і блізка не застанецца, каб не ўспамінаць нічога. Мабыць, зыйдзе далёка. А нашто яна вам, паночку? 10
9
«Ушла она. Что ей тут делать? Брата убили, любимого убили. Она и пошла в мир (в значении “в белый свет”…» (бел.).
10
«Так для нее сейчас весь мир открыт. Где ни сядет – там и пустит корни. Но и близко не останется, чтобы ничего не вспоминать. Наверное, уйдет далеко. А зачем она вам, пан?» (бел.).
– Мне… незачем, а вот… – Якуб решился. – Вы, Параскева Климовна, только не пугайтесь.
– Чаго мне пугацца?
– Да тут у нас… В общем, опять нужна ваша помощь.
Война открыл дверь комнаты Свода, и всегда непроницаемое лицо старой Климихи окаменело от ужаса.
– Навошта вы яго выкапалі? – с нескрываемым страхом спросила она.
– Никто не выкапывал, он сам, понимаете? сам пришел…
– Ды як жа? – не поверила старуха. – Яго ж наскрозь, як вожыка, зтыкалі. Ці сам чорт яго да вас давёў? 11
11
Да как же? Его же насквозь, как ежика, поистыкали. Или сам черт его к вам привел? (бел.).
– Говорит, что не черт. Какой-то пастушок.
– Што вы, пан! – начала приходить в себя Климиха. – Нашы тут не пасцяць, а чужы? Хіба хто захоча, каб яго адлупцавалі і кароў забралі за выпас на чужой зямлі? 12
– Я спрашивал у мельницких, – задумчиво ответил Якуб, – никто никакого стада не видел. Мы и сами ездили днем в Патковицы, в полях пусто. Но Свод говорит, что, когда вышел с кладбища, у края поля встретил пастушка со стадом волов. Не скрою, и я сразу подумал, что этот пастушок мог ему привидеться, однако он дал Ричи вот это…
12
Что вы, пан? Наши тут не пасут, а уж чужой! Разве кто захочет, чтобы его отлупили и коров забрали за выпас на чужой земле? (бел.).
Война протянул Климихе темный ровный пруток. Старуха взяла его и осторожно провела по его ровной поверхности сухим мозолистым пальцем. Сделав два шага к масляной лампе, она поднесла пастушков дар к свету и стала всматриваться в блестящие бока темного благородного дерева.
– То Богава, – дрогнувшим голосом вдруг произнесла она, – такое пісанае з даўніны. Яго толькі старыя ведакі ў лесе могуць данесці як след. Кажуць, – вспомнила она, – Бог Каляда прыходзіць на Зямлю пастушком з залатымі валасамі, і валы ў яго ад Маці-Карміліцы Багоў нашых старых, Земун 13 .
13
То Богово, в древности написанное. Его только старые ведуны в лесу могут разъяснить как следует. Говорят, Бог Коляда приходит на Землю пастушком с золотыми волосами, и волы у него от Матери-Кормилицы Богов наших старых, Земун (бел.).
Война смотрел на старуху и никак не мог понять, бредит она или вдруг сошла с ума? А ведь Свод на самом деле, пока еще был при памяти, сказал, что пастушок был из
– Параскева Климовна, – стараясь привести в порядок свои мысли, осторожно спросил Якуб, – вы ж ходзіце да касцелу? Што ні імша, то і вы з людзьмі. Які стары Бог? 14 Бог же един!
14
Параскева Климовна, вы же ходите в костел? Что ни служба, то и вы с людьми. Какой старый Бог?! (бел.).
– Едзін, мой хлопча, – спокойно ответила старуха, – але ж нельга яго разбіваць на Хрыста, Каляду ды й Пяруна Вялікага. І ты, і я, і Хрыстос, і Сварог Нябесны, мы ўсе адное – Бог, а ён – гэта мы. Вось твая рука, – Климиха дотронулась до больной руки молодого пана. – Баліць жа табе, а не ёй, праўда? Хаця рука – гэта яшчэ не ўвесь ты, пане, так? Але яна гэта таксама і ты – частка цябе. Так і ўсе мы – толькі часткі Бога 15 .
– Клімаўна, – предостерегающе остановил ее Война, – не приведи господь, нас кто-нибудь услышит. Вы столько сделали для моего рода, но и я не смогу вас защитить, если ксендзы с епископом или дьякон Никон дознаются про ваши речи.
15
Един, мой мальчик, но ведь нельзя его делить на Христа, Коляду да Перуна Великого. И ты, и я, и Христос, и Сварог Небесный, мы все одно – Бог, а он – это мы. Вот твоя рука. Больно ведь тебе, а не только ей, правда? Хотя рука – это еще не весь ты, пан, так? Но она – это также и ты, только не весь, твоя часть. Так и мы все – только части Бога (бел.).
– А ты не кажы ім пра мяне, пане.
– Я-то не скажу, – заверил Якуб, – но ведь… как вы тогда ходите в костел? Это же я даже не знаю, как назвать?
– А то, мой пане, я не ведаю, на якім месцы той касцел стаіць? – прижимая к груди пруток, сдвинула брови старуха. – Як падлогу там мянялі, то было відно, што ў зямлі каменне велькае пад ім ляжыць з такімі ж старымі знакамі, як на гэтым прутку. Там нашыя продкі маліліся яшчэ с пачатку Свету, таму няма нічога дрэннага, калі і я ад чыстага сэрца памалюся. Каб застацца, каб жыць на зямлі продкаў, не то крыж са Зраіля на выю сабе накінеш і зорку Сатанаіла а пяці канцах на лоб зладзіш. Але ж выя і лоб – гэта не сэрца, а да сэрца людскага ні Нікану, ні ксяндзам не дабрацца. У ім ёсць толькі Бог. Дзіўна мне, што гэтаму чорту далі прут з пісьмом. Відаць, пане, трэ гэтага бязбожніка з божыім прутом вясці да ведакоў. Яму тут не месца, калі сам Бог яму адкрыў шлях 16 .
16
А то я не знаю, на каком месте тот костел стоит? Когда там пол меняли, то видно было, что в земле камни огромные под ним лежат с такими же старыми знаками. Там наши Предки молились еще с начала миров, поэтому нет ничего плохого, когда и я от чистого сердца помолюсь. Чтобы остаться, чтобы жить на земле Предков, не то что крест Израиля на шею накинешь, а и звезду Сатанаила о пяти концах на лоб пристроишь. Но ведь шея и лоб – не сердце, до него ни Никону, ни ксендзам не добраться. Там только есть Бог. Удивительно, что этому черту дали пруток с письменами. Видно, пан, нужно этого безбожника с божьим прутом отвести к ведунам. Ему тут нет места, когда ему сам Бог открыл путь (бел.).
– Так он же… – возмутился сбитый с толку Война. – Куда ему сейчас? Умереть может.
– Нічога, – отмахнулась Климиха, – раз да таго яшчэ не адкінуўся, то й надалей яго цяжка будзе злажыць у труну 17 .
Вопреки ожиданиям, известная в округе вещайка 18 не стала трогать страшные раны иностранца, а, твердо заверив молодого пана в том, что утром англичанину станет значительно легче, забрала дар пастушка и собралась уходить. Война, все еще думая, что Климиха просто забыла дать какие-то рекомендации относительно раненого, провел ее до ворот, но бабушка спокойно попрощалась и, бережно сжимая в руках пруток, побрела на ночь глядя, только почему-то не в сторону Мельника, где находился ее дом, а куда-то к лесу, через панский парк.
17
Ничего, если до сих пор еще не погиб, то и дальше его трудно будет уложить в гроб (бел.).
18
Вещайка (устар.) – знахарка, ведунья, колдунья, предсказательница.