Основной рубеж
Шрифт:
Оба прибывших на лодке пассажира оказались живы и здоровы. Тому, что постарше, тотчас надели на голову «краб» — наушники с микрофоном, чтобы он начал давать информацию немедленно. До базы бюро было еще далеко, и ценного свидетеля могли уничтожить в любую минуту.
Понимая, что от него зависит многое, человек с «крабом» на голове говорил очень быстро. Он не останавливался, даже когда садился в лимузин.
— Кале, ты готов? — крикнул лейтенант Эмерсон.
Кале кивнул и полез в салон машины. Лейтенант сел рядом
Эмерсон достал рацию и связался с «Сорокой». Это был позывной Озоле Бурка. Кале часто играл с ним в карты. Сейчас Озоле и еще несколько ребят из бюро удерживали агентов АПР на каком-то «шестом пункте».
— Да, сэр, — отвечал лейтенанту Озоле, — они не атакуют, но выйти мы пока не можем. У нас двое убитых и еще три человека ранены…
Кале совершенно не понимал людей из АПР. Зачем нападать на наблюдательные посты бюро? Кале слышал что-то о «связывании сил», но то, что устраивали эти «парни из колледжа», было похоже на настоящую войну.
И еще Кале был непонятен тот факт, что АПР тоже работало на Федеральное Правительство. Что же тогда делили НСБ и АПР?.. Это был сложный вопрос, и Кале, сколько ни старался, ответа найти не мог. А спрашивать у начальства он не решался. Да и вообще, это было не его дело. Кале был стрелок и с удовольствием выполнял ту работу, за которую ему платили.
Пассажир закончил говорить и снял с головы «краб». Теперь информация была в компьютере бюро, где ее кодировали, чтобы через спутник передать в региональное управление. Случалось, что после этого наступало перемирие и все отряды возвращались на свои базы.
Кале помнил один случай, когда приказ о прекращении огня поступил к двум противоборствующим группам прямо во время боя. Это была кровавая драка — раненые и убитые валялись во всех углах.
Когда пришел приказ, стрельба тут же прекратилась и обе команды стали выносить своих раненых и опознавать убитых.
Они менялись перевязочными материалами и помогали друг другу таскать носилки. Между ними не было никакой злобы или ненависти. Их разделяли только обязательства перед теми организациями, на которые они работали.
У въезда в город головной автомобиль обстреляли из армейского гранатомета. От сильного удара лимузин занесло, но он продолжил движение, унося на своем борту глубокую вмятину.
Затем Арсен говорил по спутниковому телефону.
Кале смотрел на его лицо и незаметно для себя пытался копировать мимику своего кумира. Быть похожими на Арсена хотелось всем. Даже лейтенанту Эмерсону, тратившему на костюмы все свои деньги.
— Все, ребята! — улыбнувшись, объявил Арсен. — Они признали нашу победу. На сегодня война закончена.
В этот момент заработала рация лейтенанта. На этот раз говорил незнакомый Кале голос. Когда Эмерсон выключил рацию, Кале спросил:
— Это не Бурк, сэр?
— Нет, Бурк ранен.
— Серьезно? — спросил стрелок.
— А какое тебе дело до Бурка? — удивился лейтенант.
— Он мой партнер в «пас»…
— А, тогда понятно, — кивнул лейтенант. — Не волнуйся, легкая царапина. Через три дня будет играть в «пас».
53
…Ночь выдалась тихая и безоблачная. Запах гари еще чувствовался, но под действием ночной свежести уже потерял свою прежнюю резкость.
Тони медленно ступал по обломкам стен, стараясь не производить шума. За ним след в след двигалась Бренда. Они шли к поверженному «Невису» Тони, чтобы оценить его состояние.
Всю предыдущую ночь они потратили на оживление машины Бренды, но из этого ничего не вышло. Удар туннельного орудия выжег все провода, превратив их в безобразные колтуны.
Днем Тони и Бренда отсыпались в самом дальнем северном оазисе, поскольку на развалинах все еще появлялись солдаты противника. Но они не искали уцелевших пограничников — солдаты копались в мусоре и обломках роботов, надеясь найти что-нибудь ценное.
С наступлением ночи пилоты вернулись к заставе, чтобы попытать счастья со второй машиной. От безногого «Невиса» требовалось совсем немного — поднять манипулятор с зенитными ракетами и выпустить их по грузовику.
Тони и Бренда понимали, что этими действиями могли спровоцировать карательную акцию, но долг пограничника не давал им спать спокойно, пока существовал хоть малейший шанс нанести удар по контрабандистам.
В темноте завалившаяся махина «Невиса» казалась огромным валуном. Тони даже не верилось, что после такой переделки можно было живым покинуть кабину.
Люк оказался наполовину открыт — именно так его оставил Тони. Гарднер включил маленький фонарик и посветил внутрь кабины: все так же висели пучки разноцветных проводов и в пусковом гнезде торчал ключ.
— Ну как? — спросила Бренда.
— Как будто здесь никто не был, — ответил Тони.
— Тогда полезай.
— А ты? — И я тоже.
— А кто нас будет охранять?
— Да кому мы нужны, Тони? Ты же видел, как они спешат с погрузкой. Если и наведаются, то только утром…
Гарднер огляделся по сторонам.
Далеко у горизонта, где контрабандисты продолжали погрузочные работы, время от времени мелькали огни. С другой стороны, за цепью оазисов, вспыхивали далекие молнии и доносились слабые раскаты грома — шторма и бури продолжали сотрясать нестабильную зону.
— Ну хорошо, полезли оба, — согласился Тони и отошел в сторону, пропуская Бренду первой.
— О, да у тебя тут практически все в порядке, если не считать отсутствия у машины ног. — Бренда включила второй фонарик и стала оценивать состояние кабины.