Основные течения в еврейской мистике
Шрифт:
Это совершенно верно, и этого самого по себе достаточно, чтобы доказать преемственность мысли о Меркавена всех трёх этапах её развития: от тайных молитвенных собраний древних апокалиптиков через спекуляции по поводу Меркавыизвестных нам законоучителей Мишны до мистики Меркавыпоздне-талмудического и послеталмудического периодов, как она отражается в сохранившейся литературе. Мы рассматриваем здесь определённое религиозное движение, сам факт существования которого решительно опровергает тот укоренившийся предрассудок, что все творческие религиозные силы ранней апокалиптики были без остатка поглощены и переработаны народившимся христианством.
2
Что составляло центральную тему этих старейших мистических учений в рамках иудаизма? На этот вопрос возможен только один ответ; древнейшая еврейская мистика – это мистика Престола. Сущность её заключается не во всепоглощающем созерцании истинной природы Бога, но в лицезрении Его явления на Престоле, как оно описано Иезекиилем, и в познании тайн мира Божественного Престола. Этот мир означает для еврейского мистика то же, что плерома, «полнота», сфера Божественного света с её потенциями, эонами, архонтами и господствами для греческих и ранних христианских мистиков этого периода, известных в истории религии под именами гностиков и герметиков [28] . Руководствуясь теми же мотивами, что и они, еврейский мистик, однако, пользовался для описания своих видений языком, созданным в мире его собственных религиозных идей. Предсущий Престол Божий, воплощающий и олицетворяющий все формы творения [29] , был и целью и предметом его мистического видения. Начиная с 14 главы эфиопской книги Еноха, которая содержит самое раннее во всей этой литературе описание Престола, следует длинный ряд различнейших мистических документов [XLI] , замыкающийся экстатическими описаниями мира Престола в сочинениях визионеров Меркавы. К рассмотрению последних мы теперь и перейдём. Из трактовки мира Престола как истинного средоточия всякого мистического созерцания вытекает большинство концепций и доктрин этих древних мистиков. Поэтому цель моего изложения состоит в обзоре различных вариаций на одну и ту же тему, служащую для всех них общим отправным пунктом.
[28]ГЕРМЕТИЗМ (религиозно-философское
[29]В Мидраш Мишлейк Прит. 20:2 говорится: «Всё, сотворённое в мире, укрепил Он в Престоле Своём». Аналогии, такие как между Престолом Творца и творением, играют большую роль в мидрашах, в большей степени проникнутых мистикой. Примером этому служит параллелизм между миром и человеком (макрокосмом и микрокосмом) или между миром и Скинией. Мотив микрокосма яснее всего выражен в отрывке из Авот де-рабби Натан(гл. 31): «Всё сотворённое Богом на земле сотворил Он и в человеке». Понимание Скинии как явления, параллельного творению, как это толкуется во 2-й главе Мидраш Тадше, по-видимому, принадлежит позднейшему периоду мидрашистской литературы и происходит из Южной Франции.
[XLI]Материал по мистике Престола из псевдоэпиграфических источников и мидрашей (но не в традиции Маасе Меркава) содержится в Strack & Billerbeck, Kommentar zum Neuen Testament aus Talmud und Midrash. vol. 1 (1922), pp. 974-978.
Важнейшие документы этого движения в той редакции, которая дошла до нас, по-видимому, относятся к V-VI векам, когда движение ещё сохраняло свою самобытность и жизненную силу. Трудно установить точные даты публикации различных произведений, но, судя по всему, это был период, предшествующий распространению ислама [30] . Мир, отражённый в этой литературе, не одного учёного заставил вспомнить о модели византийского общества. Но было бы ошибкой предположить, что описание Божьего Престола и Небесного двора суть просто отражение земной действительности и византийского двора или двора Сасанидов. Для такой гипотезы эта центральная тема в иудаизме слишком стара и самобытна. Вместе с тем нет никакого основания утверждать, что дух, которым проникнуты эти сочинения, противоречит политическим и социальным условиям того времени.
[30]См. статью Блоха в Festschrift fuer Jakob Guttmann(1915), р. 113-123. Анализ имён (никак не прокомментированных у Блоха), принадлежащих в апокалипсисе, который составляет вторую основную часть «Больших Хейхалот», римскому царю и его жене, обнаруживает любопытную деталь. Если прочитать их как криптограммы методом АТ-БаШ-трансформации (перестановка букв в слове, при которой первую букву алфавита заменяет последняя, вторую – предпоследняя и т. д.), можно получить, хотя и искажённые, но отчётливые формы немецких имён по концевым частицам слов – ich, ut. И в самом деле, в других частях текста также содержатся криптограммы замысловатых имён. См. также текст этого апокалипсиса, приведенный в рукописи Нафтали Бахараха Эмек га-Мелех(«Глубины Царя»), лист 39с.
Весь наш материал существует в виде кратких трактатов или различных по объёму разрозненных фрагментов, видимо, некогда крупных произведений. Помимо этого имеется немало бесформенного литературного материала. Большая часть этих произведений ещё не опубликована [XLII] , и история многих текстов ещё ждет своего комментатора. Большинство трактатов известны как книги «Хейхалот». Это описания хейхалот, небесных чертогов или дворцов, через которые проходит визионер, и в седьмом и последнем из которых возвышается Престол Божьей славы. Один из этих трактатов, названный книгой Еноха, по-видимому, относящийся к очень позднему периоду, увидел свет в 1928 году в редакции шведского учёного Гуго Одеберга [31] . Ещё большую научную ценность представляют так называемые «Большие Хейхалот» и «Малые Хейхалот». Ивритский текст обоих этих трактатов, к несчастью, имеется только в очень искажённых изданиях, которым ещё предстоит научная редакция и перевод [XLIII] . Если бы осуществилось это начинание, был бы пролит яркий свет на удивительную и замечательную главу в истории раннего гностицизма. В настоящем контексте, когда предмет нашего интереса ограничивается идеями мистиков, авторов этих произведений, не остаётся места для спора об очень запутанных вопросах, связанных с происхождением и композицией этих документов. Мои собственные взгляды по этому вопросу сильно отличаются от высоконаучной трактовки его, предложенной Одебергом.
[XLII]Исключительно важный и ещё не изданный материал по мистике Меркавысодержится в еврейских рукописях следующих собраний: Bodleian Library, Oxford 1531; British Museum 752; Munich State Library 22, 40; JThS New York 828.
[31] 3 Enoch, or the Hebrew Book of Enochsed. and transl. by Hugo Odeberg (1928). К сожалению, поскольку издание основано на одной из наиболее искажённых рукописных версий, правильный вариант текста ещё должен быть выработан с помощью критического аппарата. Однако в целом обстоятельный комментарий представляет большую ценность.
[XLIII]«Большие Хейхалот» издавались дважды: под названием Хейхалот рабатив книге под редакцией Йеллинека Бейт га-мидраш, т. 3 (1855), с. 83-108, и С. А. Вертхаймером (Иерусалим 1889) – с другой рукописи – под названием Пиркей Хейхалот. Оба текста очень искажены. Я готовлю новое издание по рукописям и доступным мне печатным материалам. «Малые Хейхалот» – Хейхалот зутратикак это уже было отмечено Иеллинеком, находятся в Oxford Bodleian а 1531, 38а-46а. Не будучи идентифицированными, они частично уже были опубликованы по рукописям из иерусалимской коллекции MSS Musaioff в сборнике Меркава шлема(Иерусалим 1922). Этот текст тоже сильно испорчен, но может быть восстановлен с помощью других рукописей. Одеберг (Introduction, р. 104) ошибочно называет «Малыми Хейхалот» также опубликованный в Меркава шлемаотрывок, который не имеет к ним никакого отношения и является частью «Тайны Сандальфона» из собрания Меркава раба.
Так называемая 3-я книга Еноха, которую Одеберг датирует III веком, относится, как мне кажется, к более позднему периоду, чем «Большие Хейхалот» [32] . Последний трактат, в свою очередь, появился после «Малых Хейхалот», этого старейшего из доступных нам текстов [33] , в котором повествование ведётся главным образом от лица рабби Акивы. Тексты «Больших Хейхалот», в которых повествование ведётся от имени рабби Ишмаэля, отличается многослойной структурой. Они даже содержат компиляцию материалов, – прежде всего, в главах 17-23 – частично восходящих ко II веку; но в своей нынешней форме, когда в них содержатся некоторые апокалипсические откровения, они едва ли могли быть изданы до VI века. В целом эти документы отражают различные стадии развития, но некоторые стадии могли соприсутствовать в них. Большая часть ценного старого материала была унесена этим общим потоком. Многие намёки на идеи, распространённые в этих кругах, совершенно непонятны нам. Но то, что интересует нас по преимуществу – духовная физиономия и религиозное умонастроение в этих группах, – проявляется достаточно ясно и понятно.
[32]В «Малых Хейхалот» Метатрон-Енох вообще не упоминается, в «Больших Хейхалот» упоминается только один раз, и не в старейших фрагментах. Дело в том, что система этих обоих трактатов не оставляет для него места. В 10-й главе Еврейской книги Еноха предпринимается поздняя и в какой-то мере искусственная попытка отвести ему место у входа в Седьмой небесный чертог, чтобы установить связь со старейшими трактатами. Эти ранние трактаты содержат намного больше подлинно старинных материалов несколько фантастической самобытности, чем книга Еноха, которая более нормативна и по тематике и по стилю. Ссылки на предания о Метатроне (подробности см. ниже) не являются, в отличие от того, что, очевидно, предполагает Одеберг, источником соответствующих отрывков Талмуда, но скорее наоборот. То, каким образом легенда о Метатроне, в которой он фигурирует в качестве небесного писца, равно как и предание об Ахере (в трактате Хагига) и положении Метатрона в качестве наставника преждевременно умерших детей в раю (Авода Зара, 36) используется и варьируется в этих трактатах, отчётливо показывает, что они принадлежат к гораздо более поздней эпохе.
[33]Несомненно, что здесь, в начале и в конце основной части старого текста, сделаны добавления, в результате чего архаичный и чрезвычайно характерный стиль несколько размыт. Арамейский язык текста архаичен и подлинен, употребляется вавилонский диалект. Герой этого текста – р. Акива, тогда как в «Больших Хейхалот» выдвигается на передний план главным образом р. Ишмаэль.
В этой связи следует отметить один существенный момент: наибольшей ценностью среди таких старых трактатов и компиляций, как «Большие Хейхалот», обладают те, которые почти совершенно свободны от элемента экзегетики. Это не мидраши. Они не истолковывают библейские стихи. Это особый жанр литературы, преследующий свою собственную цель. В основном это описание подлинного религиозного опыта, который не нуждается в санкции Библии. Одним словом, они относятся к той же категории, что апокрифические и апокалипсические тексты, а не традиционный Мидраш. Правда, видение мира Божества, составляющее главную тему этих сочинений, первоначально проистекало из стремления превратить то, на что в Библии имелось лишь случайное указание, в непосредственное личное переживание. Основные категории мысли, появившиеся в описании Меркавы, точно так же заимствованы из библейского источника. Но, несмотря на всё это, мы имеем здесь совершенно новое и самобытное духовное и религиозное настроение. Лишь на позднейших стадиях развития движения, характеризующихся его постепенным упадком, в этих сочинениях наблюдается возврат к экзегезе как таковой.
В описаниях этого зрелища Божественной славы и Небесного престола используется терминология, меняющаяся от столетия к столетию. В период Мишны обычно речь идёт о теософском «исследовании Славы» или «постижении Славы» [34] , и мы даже встречаемся с любопытным выражением «применение Славы» по поводу рабби Акивы, который был сочтён достойным этого [35] . В позднейший период в трактатах «Хейхалот» обычно толкуют о «созерцание Меркавы» [36] . Мир Престола, Меркавы, имеет свои «палаты» [37] , а впоследствии – свои «дворцы»: идея, чуждая Иезекиилю и всем авторам ранней литературы. Аггадическая традиция IV века сообщает, что Исааку было видение на горе Мория: когда Авраам собирался принести его в жертву, его душа узрела «палаты Меркавы» [38] .
[34]Иерусалимский Талмуд, Хагига 2:1, и Тосефта к этому отрывку. Выражение «толковать о Славе Отца нашего на небе» употребляется здесь как синоним «толковать о Меркаве». Употребляемый Вавилонским Талмудом в трактате Хагига, 146, в качестве теософского термин Кавод(«Слава») для обозначения образа, появляющегося на Престоле Меркавы, довольно распространён в таннаических источниках второго столетия. См. об этом замечания М. Сакса в Керен хемед,т. 7, с. 275, а также статью С. Сакса в Га-тхия,т. 1, с. 22 и далее. Употребление слова Каводв словосочетаниях типа «не дорожит Славой Создателя своего» (Мишна, Хагига 2а), «возносит Славу» (Сифра на Ваик-ра, 1, 1, 60:12), «удостоился Славы Дарующего жизнь мирам» (Иерусалимский Талмуд, Хагига 26) доказывают, что это понятие употребляется в совершенно конкретном смысле и представляет собой специальный термин.
[35]Хагига, 156: «Оставьте этого старца, потому что он достоин пользоваться моей Славой». Глагол гиш-тамеш,«пользоваться», используется в этой литературе в качестве специального обозначения для «совершения теургического акта». Выражение «пользоваться короной», которое встречается в трактате Мишны Пиркей Авот,уже в Авот де-рабби Натанобъясняется в смысле «магического употребления Божьего имени Йуд-Гей-Вав-Гейь .
[36]Впервые встречается в Тосефте трактата Мегила, гл. 4, с. 228 (в изд. Цукерманделя). В Вавилонском Талмуде, Мегила 246 (по Мюнхенскому списку), сказано: «Многие занимались созерцанием Меркавы, но так никогда и не увидели её». Трактаты Хейхалот всегда говорят о «созерцании Меркавы». Вместо выражения Кавод(«Слава») здесь очень часто встречается синонимичный термин Гаава(«Величие»).
[37]Первоначально, вероятно, в Агадат Шир га-Ширимуизд. Шехтера, с. 13: «Показал ему палаты, что в высях».
[38]На это место ( Мидраш Танхума,изд. Ш. Бубера, I, 71а): «Он видел Святого, да будет Он благословен, и палаты Меркавы» обратил моё внимание Шауль Либерман. Ещё более архаичной кажется высказывание в одной агаде о Шимоне бен Азае, одном из сподвижников рабби Акивы в сфере мистики Меркавы. В наиболее раннем тексте этой агады (Ваикра Раба, 16:4) «спрашивали его сподвижники: быть может, ты занимался палатами Меркавы?» Хадарей Меркава(«палаты Меркавы») – более правильное прочтение, нежели сидрей Меркава(«устройство Меркавы»), известное по ранее опубликованным материалам, что подтверждается не только параллелями из мидраша Шир га-Ширин Раба(1:10), но и, согласно Либерману, текстом достоверной рукописи Ваикра Раба, который он исследовал.
[39]MS Oxford 1531, 39b: «Сказал рабби Акива: "В тот час, когда я вознёсся к Меркаве, я сделал знамение у входа на небо, большее, чем у входа в мой собственный дом"». А также: «В тот час, когда я вознёсся к Меркаве, прозвучал глас из-под Престола Славы».
[40]Имена архонтов, которые следует знать при восхождении (последнее из них должно упоминаться первым) отличны от тех имён, знание которых, согласно главе 22 (изд. Йеллинека, III, 99), обязательно при нисхождении.
[41]С интерпретацией Ф. Блоха, Л. Гинцберга и И. Абельсона, к сожалению, я не могу согласиться. Нигде во всех этих текстах не содержится даже предположения, что сам визионер едет в Меркаве, как в колеснице. Хотя имеется очень живое описание того, как при переходе от Шестого к Седьмому дворцу небесный странник в «колеснице сияния» проезжает мимо привратников на пути к высшей сфере, но эта колесница ( карой шель нога) не имеет ничего общего с Меркавой. Также глагол ярадне употребляется в этом контексте.
Повторяю: речь идёт об организованных группах, развивающих и передающих последующим поколениям определённую традицию, о школе мистиков, не желающих посвящать всех в своё тайное знание, в свой гнозис. Слишком велика была в этот период всеобщего распространения ересей в иудаизме и христианстве опасность того, что мистические спекулятивные идеи, основывающиеся на личном религиозном опыте, вступят в конфликт с тем «раввинистическим» иудаизмом, который быстро кристаллизировался в продолжение той же самой эпохи [42] . «Большие Хейхалот» обнаруживают – во многих и часто в высшей степени интересных деталях [43] , – что их авторы старались развивать свой гнозис в рамках галахического иудаизма, невзирая на то, что в какой-то мере он был несовместим с новым религиозным духом. Ибо, в сущности, первичные религиозные импульсы, действовавшие в этих кругах, исходили отнюдь не из тех источников, из каких исходил ортодоксальный иудаизм.
[42]У меня нет никакого сомнения в существовании еретического гнозиса дуалистического и антиномистического характера, который развивался на периферии иудаизма. Бесспорно, что именно такие гностики, а не иудео-христиане являются мишенью некоторых из многочисленных нападок на миним (еретиков) в ранней раввинистической литературе. Значение этого еврейского понятия и его внутреннее содержание со времён Gnosticismus und Judentum (1846) Греца было предметом многих научных споров, которым мне не хотелось бы уделять внимания в данном контексте. Как и тематика обширной литературы об ессеях, они превратились в широкое поле для всевозможных невероятных гипотез. Сведения обо всём этом можно почерпнуть в следующих работах: M. Friedlaender, Der vorchristliche juedische Gnosticismus (1898); idem, Die religioesen Bewegungen innerhalb des fudentums im Zeitalter fesu (1905); M. Joel, Eliche in die Religonsgeschichte (1880); a также в статье А. Бюхлера, опубликованной в fudaica, Festschrift fuer Hermann Cohen (1912) или в MGWf, vol. 76 (1932), pp. 412-456.
[43]Лучшее свидетельство того, что автор строго придерживался норм Галахи, заключается в очень детальном описании процедуры (в главе 18 «Больших Хейхалот»), посредством которой адепты возвращали своего учителя Нехунию бен га-Кану из его экстаза к нормальному психическому состоянию. Кроме того, некоторые необычные выражения и написания в этом фрагменте явно происходят из Эрец-Исраэль.
Одним из результатов этой особой ситуации было формулирование правил приёма в адепты Меркавы. Уже в Талмуде упоминаются некоторые ограничения, хотя и чрезвычайно общего характера, обуславливавшие ознакомление с теософскими доктринами и принципами обладанием определёнными моральными качествами. Только «председатель суда» или лицо, подпадающее под одну из категорий, перечисленных в книге Исайи (3:3), считались достойными этого. Глава 13 «Больших Хейхалот» перечисляет восемь моральных качеств, требующихся для посвящения. Но, помимо этого, существуют физические критерии, не имеющие ничего общего с требованиями морального или социального порядка, предъявляемыми к неофиту. В частности, мнение о нём составляют, руководствуясь физиогномическими и хиромантическими критериями: по-видимому, такой новый подход вызывался возрождением греческой физиогномики во II веке н. э.
Помимо того, что физиогномика и хиромантия служат критериями при приёме неофита [XLIV] , они также фигурируют в мистике «Хейхалот» в качестве предмета эзотерического знания её адептов. Поэтому неудивительно, что различные манускрипты содержали своего рода вступление в виде фрагмента хиромантического содержания [XLV] . Это старейшие из известных нам хиромантических документов, ибо подобные ассирийские и греко-римские тексты не сохранились [XLVI] . В этом вступлении к другим книгам «Хейхалот» раскрывается, какие линии человеческой ладони предвещают счастливую, а какие – несчастливую судьбу, вне какой-либо связи с астрологией и с использованием терминологии, часто непонятной нам. Возможно, существовала зависимость между появлением этих новых критериев и расцветом неоплатонической мистики на Востоке в IV веке (характерным для того времени было упоминание Ямвлихом в его жизнеописании Пифагора – книге, проливающей более яркий свет на эпоху её автора, чем на свой предмет, – того, что приём в пифагорейскую школу предопределялся некоторыми физиогномическими критериями) [XLVII] . Упомянутый выше фрагмент, в котором повествуется о том, как ангел Сурия открыл Ишмаэлю – одному из главных героев трактатов «Хейхалот» – тайны хиромантии и физиогномики, носил заглавие, заимствованное из книги Исайи (3:9) «Гакарат паним» («Выражение лица»). И, действительно, этот стих из Исайи, как свидетельствует Талмуд [XLVIII] , впервые был истолкован в духе физиогномики в IV веке.
[XLIV]Это подтверждается в респонсах Шриры Гаона (Оцар га-геоним, Хагига, Респонса, с. 12), и в одном респонсе Гая Гаона (Шеилот ветшувот, изд. Лика, № 31)
[XLV]См. в следующих списках: Casanatense 179, 109; Oxford 1785, 281; British Museum 822, 270-273. Я нашёл ещё один фрагмент этого текста в собрании Тейлора-Шехтера из Генизы (Cambridge К1, 84).
[XLVI]Это подтверждается замечаниями Ф. Болла по истории хиромантии в греко-римский период, см. Catalogus Codicum Astrologicorum, vol. 7, pp. 236-237.
[XLVII]Ямвлих, Жизнь Пифагора, гл. 17.
[XLVIII]Ср. Йевамот 15 и Йевамот 120а в интерпретации Абайе. Термин «гакарат паним» встречается также в респонсе Шриры Гаона, на который мы ссылались выше. Гаркави поставил под сомнение его аутентичность (Зихрон ле-ришоним, т. 4, с. XXVII; Га-Кедем, т. 3 (1912), с. 198). Его аргумент можно отклонить. Он, естественно, не знал о существовании более древнего упоминания «гакарат паним».