Основные течения в еврейской мистике
Шрифт:
Абулафия особенно подчёркивает новизну и своеобразие своего пророчества. «Знай, что большая часть видений, явленных Разиэлю, основывается на Имени Божьем и его гнозисе, а также на его новом откровении, состоявшемся в дни его жизни, подобного коему не было от Адама до его времени» [CCLXXVII] . Пророки, черпающие из знания истинного Имени, вместе с тем в его представлении являются истинно любящими Бога людьми. Тождество пророчества с любовью к Богу находит своё подтверждение и в мистике чисел, и тот, кто служит Богу из чистой любви, находится на верном пути к пророчеству [CCLXXVIII] . По этой причине каббалисты, у которых чистый страх Божий превращается в любовь к Богу, являются в его глазах истинными учениками пророков [CCLXXIX] .
[CCLXXVII]Сефер эдут («Книга свидетельства»), MSS Munich, 285, 376. См. также отрывок, цитируемый в прим. 40 {CCLIX}.
[CCLXXVIII]Хаей га-нефеш («Жизнь души»), напечатанная в конце Сефер га-от, с. 85.
[CCLXXIX]Хаей га-нефеш, MS Munich 408, 67а.
6
По мнению Абулафии, его собственное учение о пророческом экстазе – это в конце концов не что иное, как учение о пророчестве еврейских философов, в особенности Маймонида, который определяет пророчество как преходящее единение человеческого и Божественного разума, единение, сознательно осуществляемое посредством систематической подготовки. Это учение предполагает, что пророческий дар представляет собой единение человеческого
[140]active intellect – действующий интеллект; интеллект существует постольку, поскольку он сам отражает запечатленные виды, что помогает ему производить выраженные виды, таким образом актуализируя возможный интеллект, делая его состоявшимся. По Бэкону, Бог является действующим интеллектом всего человечества. ( Латинский словарь средневековых философских терминов.С.С. Неретина.1998.)
[CCLXXX]Особенно в его комментарии к «Путеводителю» Маймонида.
[CCLXXXI]Примеры этому можно найти в Китвей яд бе-каббала, с. 27, 29; Philosophie und Kahbala, pp. 40-41; Пардес римоним («Гранатовый сад») Моше Кордоверо, гл. 21, 1 (цитата из Сефер га-никуд [«Книга огласовок»] Абулафии).
[CCLXXXII]См. источники из предыдущего примечания.
Какая же награда ожидает того, кто достигает этой высшей стадии экстаза? Абулафия неоднократно упоминает то, что визионеру является его духовный наставник то в образе отрока, то в образе старца, и он не только видит его, но и слышит его голос [CCLXXXIII] . «Тело, – замечает Абулафия, – нуждается во врачевателе тела, а душа – во врачевателе духа, то есть в знатоках Торы, но разум (высочайшая сила души) нуждается в побудителе внешнем, который получил бы каббалу о тайнах Торы, и побудителе внутреннем, (меорер пними), который отворил бы ему запертые двери» [CCLXXXIV] . Он также видит различие между человеческим и Божественным наставником. Без первого в случае необходимости можно обойтись. Абулафия допускает, что его собственные сочинения могут заменить непосредственный контакт с учителем [CCLXXXV] , но ни при каких обстоятельствах нельзя отказаться от наставника духовного, встречающего человека у тайных ворот его души. Этот духовный наставник – в Индии обозначаемый термином «гуру» – олицетворяет intellectus agens в мифической фигуре ангела Метатрона, но он также, судя по некоторым отрывкам, есть Сам Бог как Шадай [141] . О Метатроне в Талмуде сказано, что «имя его подобно имени его Господина» [142] , ибо на иврите слово «господин» имеет и значение «учитель». Абулафия переносит эту формулировку на отношение, существующее между визионером и «гуру», его духовным наставником. Это означает, что в состоянии экстаза человек осознаёт свою внутреннюю связь с Богом. Хоть ему, казалось бы, противостоит его господин, он, однако, в некотором смысле отождествляется с ним. Другими словами, экстаз ведёт к некоторому мистическому преображению индивидуума. Об этом переживании самоотождествления человека со своим наставником или господином и, косвенным образом, – с Богом, Абулафия упоминает неоднократно, но нигде не пишет он об этом с исчерпывающей откровенностью [CCLXXXVI] . Следующий отрывок, например, взят из неопубликованного фрагмента под названием «Познание мессии и значение Избавителя» [143] .
[CCLXXXIII]См. отрывок, напечатанный у меня в Китвей яд бе-каббала, с. 27.
[CCLXXXIV]Абулафия в своём комментарии к книге Числа Мафтеах га-сфирот («Ключ сфирот»), MS Ambrosiana (Milano) 53, 157b.
[CCLXXXV]См. Имрей шефер (MS Munich 285, 90а).
[141]Сефер эдут (MS Munich 285, 39b) Абулафия описывает профетическое откровение, которое ему передал глас свыше, и даёт его толкование: «Встань, вознеси главу помазанника моего» т. е. жизнь душ, «помаж его на царство» силой имён, «ибо Я помазал его царём над Израилем и над общинами Израиля»… «И нарёк Я его именем Шадай в имени Моём» ибо тайна имени «Шадай» материальный (плотский), и постигни суть сего. Ибо об этом говорит изречение «И он это Я, а Я это он». И нельзя более открыть суть этого, ведь тайна материального имени это помазанник Божий » (выделенные слова имеют на иврите равные числовые значения. прим перев).
[142]Сангедрин, 38а: «Его зовут как и его Господина» . Слова «Метатрон» и «Шадай» имеют одно и то же численное значение: 314.
[CCLXXXVI]См. Китвей яд бе-каббала, с.25; Сефер га-от, с. 70-71.
[143]MS Munich 285, 26b. Классификация: хахам-мевин-даатан, с которой Абулафия начинает рассуждение, основана на знаменитом изречении из трактата Хагига, 146, где сказано, при каких условиях человеку позволяется изучать маасе Меркава. Он должен быть хахам у-мевин ми-даато, т. е. мудрецом, способным к самостоятельному постижению (прим. перев).
«Эта наука (мистического комбинирования) есть орудие, способствующее большему приближению к пророчеству, чем какая-либо другая наука. Человек, постигающий сущность основ действительности из книг, зовётся хахам, "учёный". Если он обретает своё знание из каббалы, передаваемой ему кем-либо, кто сам получил его от созерцания Божественных имён или от другого каббалиста, то он называется мевин, то есть "проницательный". Но если его знание извлекается из его собственного сердца, из размышлений о том, что ему известно о действительности, тогда его зовут даатан, то есть гностик. Того же, кто сочетает в себе все три вида знания, то есть книжную учёность, интуицию, обретённую от истинного каббалиста, и премудрость, к которой приходят после глубокого размышления о вещах, я не назову пророком, в особенности если его не коснулся чистый разум, или, если коснулся в состоянии экстаза, то он не знает, что это. Если же он почувствовал Божественное прикосновение и осознал природу его, то мне и каждому совершенному кажется справедливым и уместным назвать его "учителем", потому что его имя подобно имени его Учителя, будь то в одном, будь то в нескольких, будь то во всех Его Именах. Ибо ныне он уже не отделён от своего Учителя, и вот Он есть его Учитель, и его Учитель есть Он; Он столь приобщается к Нему душой (именно здесь употребляется термин двейкут), что его никакими средствами нельзя отторгнуть от Него, ибо он есть Он ("он есть Он" – знаменитая формула радикального мусульманского пантеизма). И как его Учитель, который отделён от всего материального, – зовётся Сехель, Маскиль и Мускаль, что означает в одно и то же время "Познание", "Познающий" и "Познаваемое", кои триедины в Нём [144] , так и он, вознесённый муж, обладатель высокого Имени, зовётся "Разумом", тогда как в действительности он Познающий, затем он также "Познаваемый",
[144]Это своё воззрение Абулафия заимствовал из теологии Маймонида.
В этом высшем состоянии человек и Тора образуют единство. Абулафия выражает эту мысль очень искусно, дополняя старое изречение из «Поучений отцов» о Торе: «непрестанно занимайся ею, ибо всё в ней» словами «ибо она вся в тебе и ты весь в ней» [CCLXXXVII] .
В определённой мере визионер, как мы видели, отождествляет себя со своим Учителем. Полное отождествление не достигается и не замышляется. Тем не менее, мы имеем здесь одно из исчерпывающих толкований значения экстатического опыта, какое когда-либо возникало в лоне раввинистического иудаизма. Этим объясняется то, что почти все каббалисты, которые во всём остальном были последователями Абулафии, отвергали эту замечательную доктрину экстатического отождествления. Приведём в качестве примера небольшой трактат под названием «Сулам га-алия», «Лестница восхождения» – то есть восхождения к Богу, – написанный в Иерусалиме ортодоксальным каббалистом, рабби Йегудой Альботини (или Альбутайни), испанским изгнанником. В трактате сжато излагается учение Абулафии, и в десятой главе трактата, некогда обнародованной мною, описываются, пути одиночества и подготовки к приобщению (двейкут), то есть излагается теория экстаза [CCLXXXVIII] . Но автор не обмолвился в нём ни одним словом о радикальных выводах, вытекающих из методов Абулафии, и об образах, введённых им, хотя в остальном его изложение довольно интересно и впечатляюще.
[CCLXXXVII]Мафтеах га-сфирот, MS Ambrosiana 53, 164b.
[CCLXXXVIII]Ср. Китвей яд бе-каббала, с. 225-230.
Содержание экстаза определяется приверженцами профетической каббалы посредством другого и ещё более необычного термина, заслуживающего по причине неожиданного характера, который он принимает, особенного внимания психолога. Такое определение предполагает, что в пророческом трансе человек сталкивается со своим собственным Я, которое противостоит ему и вступает в диалог с ним. Этот оккультный опыт ценился выше, чем видения света, обычно сопутствующие экстазу [CCLXXXIX] . В Мидраше сказано об антропоморфических выражениях пророков: «Велика сила пророков, которые уподобляют образ Образователю» [CCXC] , – то есть сравнивают человека с Богом. Некоторые каббалисты школы Абулафии, однако, истолковывают это предложение иначе. Форма, уподобленная её Творцу, то есть форма Божественной природы, – это чисто духовное Я человека, покинувшее его во время прорицания. Следующий прекрасный отрывок сохранился у собирателя каббалистических традиций [CCXCI] :
[CCLXXXIX]Ср. мою статью Eine kabbalistisehe Deutung der Prophetie als Selbstbegegnung, MGWj, vol. 74 (1930) pp. 285-290. 285-290.
[CCXC]Берешит раба, изд. Теодора, с. 256.
[CCXCI]Ср. полный текст в моей статье, приводимой в прим. 79 {CCLXXXIX}.
«Знай, что абсолютная тайна пророчества заключается для пророка в том, что он внезапно видит образ своего Я перед собой, и он забывает своё Я, и оно отторгается от него, и этот образ его Я ведёт с ним беседу и предсказывает будущее. Об этой тайне наши учителя говорили: велика сила пророков, которые уподобляют образ (явленный им) Образователю. И рабби Авраам ибн Эзра говорит: "В пророчестве и внимающий – человеческое существо, и глаголющий – человеческое существо…" [CCXCII] . И другой учёный пишет: "Я знаю и признаю со всей бесспорностью, что я не пророк и не сын пророка, что во мне не пребывает святой дух и что я не имею власти над "Божественным голосом", всего этого я не сподобился, ибо я не снимал своей одежды и не обмывал своих ног, – и всё же я призываю небо и землю в свидетели, что когда я однажды сидел и записывал некую каббалистическую тайну, вдруг я увидел свой образ перед собой, и моё Я отделилось от меня, и я был вынужден прекратить писать!"» Это объяснение оккультного характера пророчества как «встречи с собственным Я звучит подобно мистическому толкованию старого платоновского предписания «познай самого себя!» как «узри своё Я».
[CCXCII]Это ссылка на комментарий Ибн Эзры к Дан. 10: 21.
Состояние экстаза, как оно описывается Абулафией, нередко, как кажется на основании личного опыта, заключает в себе в определённой степени предвидение Избавления. Охваченный экстазом чувствует себя не только согретым небесным огнём, но и как бы помазанным сакральным и чудодейственным составом. Пользуясь выражением Абулафии, который обыгрывает двойной смысл слова машиах, он становится помазанником Божьим [145] . Он как бы превращается в своего собственного Мессию, по крайней мере, на непродолжительный период своего экстатического переживания.
[145]Об экстатическом ощущении помазания цитаты из Абулафии у Йоханана Альманно в Сефер гиаар га-хешек («Книга врат желания»), изд. Хальберштадта, 31а; Китвей яд бе-каббала, с. 228. О термине «помазанник Божий» (машиах га-Шем) см. отрывок, приведенный в прим. 72 {141}.
7
Абулафия называет свой метод «Путь имён», в отличие от каббалистов своего времени, чья доктрина о реализации Божественных атрибутов известна как «Путь сфирот» [CCXCIII] . Каждый из этих двух путей является неотъемлемой частью каббалы, и только вместе они составляют единую каббалу: «Путь сфирот» – раввинистическую каббалу, и «Путь имён» – профетическую каббалу. Неофит начинает изучение каббалы с созерцания десяти сфирот [CCXCIV] . Последние, однако, должны стать предметом живого восприятия в процессе медитации, а не предметом внешнего и книжного знания, обретённого лишь путём изучения их различных названий в качестве атрибутов или даже символов Бога [CCXCV] . Ибо и в сфирот, как утверждает Абулафия, разверзаются бездны intellectus agens, той космической силы, которая в глазах мистика совпадает с сиянием Шхины [CCXCVI] . Только от этого он может перейти к двадцати двум буквам, представляющим более глубокую стадию познания.
[CCXCIII]Термины «Путь имён» (дерех га-шмот) и «Путь сфирот» (дерех га-сфирот) встречаются крайне часто см. Гинзей хохмат га-каббала, с. 15, 17.
[CCXCIV]Сефер ган науль («Запертый сад»), MS Munich 58, 322b.
[CCXCV]См. отрывок, приведённый в прим. 38. {CCLVII}
[CCXCVI]В отрывке из Ган науль (см. примечание 85 {CCXCIV}) сфирот названы «глубями активного интеллекта» (имкей сехель га-поэль), а активный интеллект приравнивается к «сиянию Шхины» (MS Jerusalem 80 540, 13b).
Для обозначения того, что Абулафия называет «Путь имён», старые еврейские гностики, как мы видели, употребляли другой термин, именно Маасе Меркава, в буквальном смысле «Деяние Колесницы». Подразумевалась небесная колесница, несущая Престол Бога-Творца. Абулафия со своей склонностью к каламбурам видит в своей новой доктрине истинную Маасе Меркава, ибо слово «Меркава» можно истолковать как «составление». Учение о сочетании букв и имён Бога – таково истинное видение Меркавы [CCXCVII] . Правда, описывая семь стадий познания Торы, от выяснения буквального смысла слова до стадии пророчества, он проводит разграничение между профетической каббалой в качестве шестой стадии и Святая Святых, для познания которой эта каббала служит лишь подготовительным этапом. Сущность этой конечной стадии, когда понимают «язык, происходящий из активного разума», не может быть разглашена, если бы даже и можно было бы облечь её в слова [CCXCVIII] . Но, как мы видели, сам Абулафия, вопреки своему торжественному обету, приподнял край покрывала, за которым скрывается эта святая святых.
[CCXCVII]Philosophie und Kabbala, p. 11.
[CCXCVIII]Ibid., p. 4