Основные труды. Том 2. Идеология последовательного (революционного) гуманизма. Теория общества и хозяйства

Ракитская Галина

Другое, марксистское представление о проблемах реформирования хозяйственного механизма, не принимало противопоставление плана и рынка, государственных и рыночных методов регулирования и уж тем более не сводило экономику к рынку (Я.А.Кронрод, Б.В.Ракитский, Л.В.Никифоров, Р.А.Отсасон, по большому счету – вся школа Я.А.Кронрода, ученики Б.В.Ракитского, Н.Я.Петраков, В.Г.Стародубровский и др.)

Это направление мысли решало проблему оптимизации свободы хозяйственных действий и эффективного регулирования хозяйства на основах представлений об обществе как целостности, о системе хозяйствующих субъектов – как конкретизаций социальной структуры общества, а о системе норм и правил хозяйствования – как системы объективных общественно-экономических отношений in concreto, то есть в хозяйственной сфере. Прямые и косвенные методы регулирования рассматривались в рамках этого подхода не как планово-государственные и рыночные, а как директивы и

стимулы; не как административные и экономические, а как всегда экономические и в своём нормальном виде происходящие всегда в правовой (административной) форме. Отсюда государство у большинства перечисленных выше исследователей не рассматривалось как надстройка, как нечто внешнее для хозяйствующих субъектов. Оно входило в состав хозяйствующих субъектов, но на своём месте в системе. [35]

35

См., например: Ракитский Б.В. О характере и основных формах осуществления экономической роли социалистического государства. – В кн.: “Учение В.И./1енина об экономической роли государства и современность”. Научная конференция. /Тезисы докладов и сообщений. – М.: 1969, с. 12–16; Ракитский Б.В. Методологические проблемы разработки и гипотеза общей теории хозяйственного расчета. – В кн.: “Вопросы хозяйственного расчета и механизма социалистического хозяйствования”. – М.: Институт экономики АН СССР, 1973, с. 56–155.

Примечательно в контексте противопоставления метафизической (институционалистской ли, сталинистской ли) методологии и марксистской методологии рассмотрение отношений стимулирования. Проблематика стимулирования представляет огромное неудобство для институционалиста. Она ставит его в тупик. Потому что расходится с его трактовкой института как внешнего ограничения. Стимул же, как ни крути, есть побудительный мотив, заинтересовывающее условие. Даже если придираться к тому, что стимул – заинтересовывающее УСЛОВИЕ и тем самым действует на субъекта ИЗВНЕ (как условие), то он во всяком случае не есть ограничение, а есть позыв, призыв. Отсюда и возникают у институционалистов расширительные трактовки институтов, что делает их концепции крайне неопределенными, неинструментальными, практически сложно применимыми.

В марксизме стимул есть один из типов взаимоотношения хозяйствующего субъекта с обществом. Этот тип отличается от прямых ограничений, запретов, директив, разрешений, но входит в состав регуляторов.

“…Стимул устанавливает связь размера вознаграждения (дохода) с объёмом и качеством деятельности, направленной на достижение более общего (коллективного или общественного) интереса. Сравнительно же обособленный интерес, являющийся другим звеном соизмерения, связывает размер вознаграждения с величиной необходимых потребностей. Таким образом, в материальной заинтересованности проявляется взаимосвязь трёх объективных экономических явлений: количества и качества общественно полезной деятельности, реального дохода (поощрения, вознаграждения) и уровня развития потребностей”. “Материальная заинтересованность (личная и коллективная) складывается на основе определённого сочетания (соизмерения) стимула и интереса”. [36]

36

Ракитский Б.В. Что такое экономические методы хозяйствования. – М.: Московский рабочий, 1969, с. 49–50.

Не представление о нормах и правилах хозяйствования как об исключительно ограничениях, а понимание объективного содержания материальной заинтересованности служит для марксиста основой для объяснения и моделирования поведения хозяйственных звеньев.

Проблематику индивидуального трудового поведения с марксистских позиций активно разрабатывал ряд советских экономистов-трудовиков и особенно социологов труда в 70-е и 80-е годы. При этом, естественно, никому из них не приходило в голову объяснять индивидуальное социальное поведение (в том числе трудовое, в том числе на рынке труда), исходя из модели экономического человека или же из модели рационального человека, ориентированного непременно на “выгоду” (пусть и неэкономическую).

Марксистская методология логично привела к объяснению характера индивидуального трудового поведения (в том числе и поведения трудящегося на рынке труда) на основе анализа взаимосвязи системы личных интересов в целом с системой общественных стимулов к труду – матермальных, моральных и творческих [37] стимулов и интересов. Нематериальные (неэкономические) стимулы и интересы рассматривались не как факторы, “также-влияющие” и потому желательные быть учтенными для уточнения картины, а как неотъемлемые от сущности изучаемого явления. К середине 80-х годов усилиями советских марксистов-обществоведов (в том числе не в последнюю очередь и усилиями автора) была разработана теоретическая концепция социально-трудовых отношений, в рамках которой были даны содержательные характеристики разных социальных типов индивидуального трудового поведения, в том числе разных типов индивидуального трудового поведения в условиях казарменного “коммунизма” (казарменного “социализма”).

37

Творческая заинтересованность, как показали исследования тех лет, – неудачный термин, искажающий существо дела. Более точные термины – заинтересованность в развивающем труде, или же заинтересованность в труде как в развивающей деятельности (см., например: Ракитская Г.Я. Проблемы и направления развития социально-трудовых отношений в СССР. Препринт. – М.: ВНИИСИ, 1986, сс.39–44).

В рамках этих исследований было ясно показано, что среди объективных обстоятельств, формирующих характер трудового поведения, есть такие, которые не являются ни внешними (в том числе неформальными) ограничениями, ни действующими извне стимулами. Так, создание моральной заинтересованности в труде не обязательно опосредуется внешним престижным поощрением, удостоверяющим человеку общественную значимость его деятельности. В создании моральной заинтересованности роль вознаграждения может выполнять самооценка индивидом своей деятельности как общественно значимой (причём, эта самооценка может не совпадать с традиционными нормами морали). А в условиях ослабленной по тем или иным причинам моральной заинтересованности личный творческий интерес может сформировать трудовое поведение, так сказать, анархического (предельно свободного) типа – то есть поведение, порождающее результаты, объективно противоречащие интересам данного общества, зафиксированным в системе его стимулов-регуляторов, в том числе в системе традиционных моральных норм [38] .

38

См.: Ракитская Г.Я. Проблемы и направления развития социально-трудовых отношений в СССР. Препринт. – М.: ВНИИСИ, 1986, сс. 13–15,39-43.

Итак, если для институционалиста регулятор и ограничение – одно и то же, то для марксиста регуляторы включают как ограничения, так и стимулы. При объяснении функционирования и при моделировании хозяйственных систем, при проектировании управленческих решений разница этих подходов чувствуется особенно сильно.

2. Марксистская типизация обществ в категориях социально-организационных отношений

Марксизм различает разнообразные закономерные состояния общества – разные типы исторических фаз. Среди них:

– стабильные (устойчивые) и нестабильные (переходные);

– формации и деформации (в том числе исторические тупики);

– фазы развития, стагнирования, разложения и разрушения общества и пр.

Если говорить о стабильных (устойчивых) состояниях, то здесь марксизм, обращаясь к анализу и прогнозу сущностной специфики обществ, различает эксплуататорские и неэксплуататорские формации. При этом на уровне содержательных конкретизаций в европейской истории фиксируются такие разные эксплуататорские формации, как античная (рабовладельческая), феодализм, буржуазная (капитализм). В теоретических моделях будущего прогнозируется как возможность существования эксплуататорских формаций, так и возможность существования по меньшей мере двух разных неэксплуататорских формаций – социалистической и коммунистической.

Марксистские исследования закономерных состояний общества неевропейских цивилизаций еще не дали достаточно строгих развернутых теоретических концепций, хотя сами основоположники ввели в свое время понятие “азиатский способ производства”.

В основе классификации эксплуататорских и неэксплуататорских формаций лежит один и тот же признак – степень реальной свободы трудящихся в обществе (свободы их развития и социального поведения). Она качественно разная у раба, крепостного крестьянина, наемного эксплуатируемого работника и определяется способом привлечения людей к труду, то есть конкретно-историческим содержанием институтов власти в обществе и в хозяйстве и институтов-стимулов к труду.

По теории, степень реальной свободы у трудящихся социалистического общества и членов коммунистического общества также качественно разная. Социализм представляется обществом без эксплуатации, но с социально-групповыми различиями людей по фактическим условиям их существования и развития. Коммунизм представляется обществом, в котором “свободное развитие каждого является условием свободного развития всех” [39] (синоним – обществом социально-экономического равенства).

39

Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии. – К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., 2-е изд. Т.4, с.447.