Особая необходимость (худ. А. Станкевич)
Шрифт:
Пальцы его нащупали краник, и это прикосновение напомнило ему о Сенцове и о том, как командир все закручивал краник.
Тотчас же от покоя не осталось и следа – рука резко отдернулась. Сенцов, там внизу, наверное ждет… Надо спуститься к нему, чтобы хоть последние минуты быть вместе.
Он медленно перевернулся на живот, поднялся на четвереньки, затем встал во весь рост и тронулся. Однако не вниз, а по-прежнему вверх по эстакаде.
Тайно для него самого где-то в глубине его мозга все время велся подсчет действительного расстояния, пройденного им, и потраченных на это минут. И этот подсчет говорил, что люк попался раньше, чем следовало
Раин полз, полз, почти теряя сознание, рука его больше не скользила по борту ракеты. Что-то притягивало Раина, как магнит, и ему понадобилось собрать все силы, чтобы понять: неведомо когда вспыхнувший впереди красный огонек был этим магнитом, и к нему-то полз Раин. Он даже не удивился огоньку, как и своей уверенности, что люк должен быть где-то возле него…
И люк оказался здесь, под сигнальным огоньком, а рядом с ним были три небольших углубления, расположенные треугольником. Как будто заранее зная, что именно надо делать, Раин вложил в углубления три пальца – и очерченный едва заметной бороздкой кусок обшивки стал втягиваться внутрь корабля. Засветился неправильной формы четырехугольник с закругленными углами – вход в ракету…
Раин перевалился через порог люка. Лицо его исказила гримаса. Каждый удар сердца болью отдавался в висках…
Он вполз в просторное квадратное помещение. Четыре изогнутых рычага, распрямляясь, снова вжали крышку люка в обшивку. На стенах частым, прерывистым блеском замигали огоньки. Они мигали долго… Раин зачарованно смотрел на них, пытаясь вспомнить, что же делать дальше…
Послышалось тихое шипение. Раин скосил глаза на барометр – поднять руку к глазам не было сил. Прибор показывал, что давление увеличивается. Если даже камера, в которой находился Раин, продувалась сейчас не кислородом, а каким-нибудь ядовитым газом, выбирать не приходилось: его четверть часа истекали…
Стрелка барометра ползла все дальше… Раин услышал чье-то хриплое, затухающее дыхание, едва понял, что это дышит он сам, и сорвал шлем…
7
Услышав слова Калве, Коробов вздрогнул и оглянулся. Оно выбралось откуда-то из-под эстакады – это странное, уродливое существо, похожее на большую блестящую лягушку, и с глухим воем стремительно метнулось вперед. Неподалеку от них оно остановилось, повисло в воздухе метрах в трех от пола.
– Летает? – изумленно прошептал Калве…
Лягушка вытянула длинные передние лапы – только их было три, с плоскими присосками на концах. Лапы прижались к стенке ракеты. Короткие, пронзительные свистки прорезали тишину; даже под защитой скафандров захотелось зажать уши – так неприятен был этот звук.
– Ну и голосок! – пробормотал Коробов. – Теперь понятно, почему мы их даже из ракеты слышали…
Затем лапы втянулись, и секунду марсианин – или как его назвать? – висел неподвижно, словно бы рассматривая людей так же пристально, как и они его. Снова Калве почувствовал на себе странный, внимательный взгляд… После этого летающая лягушка рывком скакнула дальше. Вновь раздались пронзительные звуки, будто с визгом разрывалась сама оболочка корабля.
– Э-э, – сказал Коробов, – такого уговора не было. Они нам ракету испортят…
– Эй, обожди-ка! – крикнул он и взмахнул рукой. И неведомое существо послушалось, ускользнуло куда-то под ракету.
– На чем он держится, не пойму, – сказал Калве. – Ни ног, ни крыльев… Но предполагаю, что это не живое существо. Знаешь, что я думаю? Думаю – это автоматическое устройство, действующее по программе или же телеуправляемое.
– Как же не живое? – спросил Коробов, не спуская глаз с того места, где скрылось странное существо. – Жаль только – я его напугал криком, он и удалился…
«Удалился» – вот, значит, какими торжественными словами заговорил о марсианах Коробов», – с некоторой иронией отметил Калве. Что ж, их и вправду было за что уважать, если – если…
– Нет, не живое, – сказал он твердо.
– Потому что ног нет? Так не обязательно же ему быть человекообразным…
– Нет… – Калве на миг задумался – как покороче высказать свои мысли. – Понимаешь, он, конечно, двигается и жестикулирует. Так? Но вот мы его увидели. Что ты сделал? Я помню: ты немного даже подпрыгнул…
– Ну уж и подпрыгнул…
– Подпрыгнул и так приподнял брови. И шагнул к нему. Ты удивился. А что я сделал?
– Я на тебя не смотрел. Ну?
– Наверное, что-то такое же. Это естественно – мы удивились и немного встревожились, это реакция на неожиданность, безусловный рефлекс. И он должен был удивиться, заинтересоваться. Ведь и он нас видел впервые…
– Ну, должен…
– А он не удивлялся.
– Но он посмотрел!
– Это у нас было такое чувство, что он посмотрел. Но – ни одного жеста… Мимики нет: у него ведь нет лица! У собаки есть лицо, у кошки есть… Нет мимики у жука. У этого – тоже нет. Мышление разумного существа должно быть богатым, мир чувств такой… огромный. Ему может не хватить одних слов. Слово – информация. Чувство – это мимика! Жест! Движение!.. А здесь – ничего. Жук, большой жук, большой инстинкт – и все. А свист? Одна нота. Это не слово, не фраза… Да, так есть…
В подтверждение своих слов Калве яростно жестикулировал, хмурил лоб, мясистым носом чуть не тыкался в прозрачный пластик шлема…
– Ну ладно – не время дискутировать, – сказал Коробов. – В общем-то ты, наверное, прав – будь он живым, он сразу должен был бы подойти к нам.
– Он совсем не разумный, – горячо подтвердил Калве. – Это – автоматическое устройство, действует или по программе или им управляют те, настоящие… Если программа – то не очень сложная. Самые простые действия. Конечно, и языка общего с ним нам не найти – говорить он, ясно, не умеет…
– Значит, в розысках они нам не помогут ни на грош, – невесело сказал Коробов, по-своему оценив сообщение Калве. – Ага – еще одно – или опять то же самое?
Действительно, еще одна такая же лягушка появилась наверху. Она парила над ракетой, прикладывала к ней свои присоски.
– Как хочешь, а корабль ломать я им не позволю, – решительно сказал Коробов. Подбежав к эстакаде, он высоко подпрыгнул, взлетел, опустился на платформу. Потом вскарабкался по амортизатору на корму ракеты и побежал по выпуклой поверхности, махая руками на лягушку, словно отгоняя забравшуюся в огород курицу. Калве невольно улыбнулся.