Особая реальность (перевод Останина и Пахомова)

Кастанеда Карлос

Когда мое оцепенение прошло, я увидел, что дон Хенаро стоит на едва заметном отсюда камне.

Он простоял так долго; вероятно, боролся с силой потока. Дважды повисал над пропастью, и я никак не мог понять, за что он там держится. Восстановив равновесие, он присел на корточки. Затем – прыгнул, словно тигр. Я едва разглядел камень, на который он приземлился, – крохотный горбик в гребне потока.

Дон Хенаро стоял неподвижно минут десять. Его неподвижность завораживала, я начал дрожать. Хотелось встать и подвигаться. Дон Хуан заметил мою нервозность

и велел успокоиться. Меня охватил ужас. Я чувствовал: если дон Хенаро останется в таком положении дальше, мне с собой не совладать.

Внезапно дон Хенаро снова прыгнул, теперь уже на другой берег, и, словно кошка, приземлился на руки и ноги. Мгновение он оставался в этой позе, но тут же выпрямился, оглянулся на водопад, а потом на нас. Он замер, прижав руки к бокам, словно держался за невидимые поручни. Его поза была поистине великолепна, тело казалось легким и хрупким. У меня мелькнула мысль: дон Хенаро с его повязкой и перьями, с темным пончо и босыми ногами, – самый прекрасный человек, которого я когда-либо видел.

Вдруг он вскинул руки, поднял голову и, колесом перевернувшись через левый бок, исчез за валуном, на котором стоял.

Неожиданно пошел дождь. Дон Хуан, а за ним и парни встали. Их торопливые движения сбили меня с толку. Изумительная ловкость дона Хенаро привела меня в восторг. Хотелось аплодировать.

Я уставился на левый берег, ожидая, когда дон Хенаро начнет спускаться. Но он не появлялся. Тогда я спросил, где же он. Дон Хуан не ответил.

– Надо скорее убираться отсюда, – сказал он. – Настоящий ливень. Завезем домой Нестора и Паблито и двинемся в обратный путь.

– Но я не попрощался с доном Хенаро!

– Зато он с тобой попрощался, – строго сказал дон Хуан.

Он пристально посмотрел на меня, потом его взгляд смягчился, он улыбнулся.

– И пожелал тебе всего наилучшего, – сказал он. – Ему было приятно провести время в твоем обществе.

– Но разве мы не будем ждать его?

– Нет! – ответил дон Хуан резко. – Где бы он ни был, пусть остается там. Быть может, сейчас он орел, летящий в иной мир, а может, умер там, наверху. Теперь это не важно.

23 октября 1968 года

Дон Хуан сообщил как бы ненароком, что снова собирается в Центральную Мексику.

– Хочешь повидать дона Хенаро? – спросил я.

– Пожалуй, – ответил он, не глядя на меня.

– Дон Хуан, с ним все в порядке? Ничего не случилось там, на водопаде?

– С ним ничего не случается, он крепкий орешек.

Мы поговорили о поездке, а потом я признался, что в восторге от дона Хенаро с его шутками. Дон Хуан улыбнулся и сказал, что дон Хенаро – истинный ребенок. Я долго молчал, подыскивая повод расспросить дона Хуана, как понимать урок дона Хенаро. Старик лукаво глянул на меня:

– Тебе ведь страсть как хочется узнать об уроке Хенаро. Верно?

Я смутился и засмеялся. Пытаясь понять, что произошло на водопаде, я снова и снова перебирал в памяти мельчайшие детали, которые удалось

запомнить, и пришел к выводу: я наблюдал демонстрацию того, с каким совершенством можно управлять своим телом. Дон Хенаро – непревзойденный мастер равновесия; каждое его движение – наверняка часть какого-то ритуала и имеет сложное символическое значение.

– Честно говоря, – признался я, – я просто сгораю от любопытства.

– Вот что я скажу, – промолвил дон Хуан. – Для тебя это оказалось пустой тратой времени. Урок предназначался тем, кто способен видеть. Паблито и Нестор уловили суть урока, хотя видят они не блестяще. Ты же только смотрел. Я предупреждал Хенаро о твоей непробиваемости, но надеялся, что его урок пробьет в тебе брешь. Ничего подобного! Впрочем, видение – штука трудная. Мне не хотелось, чтобы после этого ты говорил с Хенаро, потому мы и уехали. Жаль, конечно. Но остаться было бы еще хуже. Показывая тебе удивительные вещи, Хенаро рисковал собой. Очень досадно, что ты не можешь видеть.

– Дон Хуан, расскажи, в чем суть урока; может статься, что я видел.

Он скорчился от смеха.

– Самое замечательное в тебе, Карлос, – твои вопросы, – сказал он.

Дон Хуан не был настроен на разговор. Как обычно, мы сидели перед его домом. Неожиданно он встал и вошел в дом. Я увязался следом. Я уговорил его выслушать, как я воспринял события на водопаде, и стал пересказывать все, что запомнил. Пока я говорил, с лица дона Хуана не сходила улыбка. Наконец я кончил, и он покачал головой.

– Видение – штука трудная, – повторил он.

Я попросил объяснить эти слова.

– Видение – не тема для разговора, – отрезал дон Хуан.

Ему? очевидно, не хотелось больше говорить со мной. Я отстал и отправился выполнять какое-то его поручение.

Когда я вернулся, уже стемнело. Мы перекусили и вышли на веранду. Едва мы сели, дон Хуан заго­ворил об уроке. Он застал меня врасплох. Я всегда ношу с собой блокнот, но из-за темноты писать было невозможно, а идти в дом за керосиновой лампой и нарушать ход его рассказа не хотелось.

Дон Хуан сказал, что дон Хенаро – мастер рав­новесия и может выполнять невероятные движения. Сидеть на голове – один из его трюков; так он пы­тался показать мне, что нельзя одновременно писать и видеть. По мнению дона Хенаро, писать о виде­нии – такое же бесполезное и рискованное занятие, как сидеть на голове.

Дон Хуан пристально посмотрел на меня в полу­мраке и интригующим тоном сказал, что, когда дон Хенаро проделывал свой трюк, я находился на грани видения. Он это заметил и повторил трюк несколько раз – но без толку, ибо я уже потерял нить.