Особенная
Шрифт:
— Нет. Я здесь для того, чтобы отпустить тебя.
Тэлли в упор посмотрела на Кейбл. Наверняка тут крылась какая-то уловка, какой-то способ отомстить ей. Но мысль о том, что она снова может оказаться под открытым небом, вырваться отсюда, зажгла в ней искорку надежды.
Она сглотнула ком, больно сдавивший горло.
— Но разве я… не знаю, как лучше сказать… разве я не разрушила ваш мир?
Доктор Кейбл долго смотрела на нее подслеповатыми, водянистыми глазами.
— Да. Но ты последняя, Тэлли. Я видела Шэй и остальных «резчиков» в пропагандистских выпусках новостей из Диего.
Тэлли кивнула.
— Но почему я?
— Ты — единственный настоящий уцелевший «резчик», — сказала доктор Кейбл. — Последний из моих чрезнычайников, способный жить за городом, среди дикой природы. Ты можешь уйти отсюда навсегда. Я не хочу, чтобы мой труд исчез без следа, Тэлли. Пожалуйста…
Тэлли озадаченно заморгала. Она никогда не представляла себя в роли вымирающего зверя. Но она не собиралась спорить. От мысли о свободе у нее закружилась голова.
— Просто уходи, Тэлли. Поднимись на крышу на любом лифте. В здании почти никого нет, а большую часть камер наблюдения я отключила. Поверь мне: никто тебя не остановит. Уходи. И ради меня — оставайся особенной. В один прекрасный день ты можешь понадобиться миру.
Тэлли облизнула пересохшие губы. Уйти вот так — выглядело слишком просто.
— А что насчет скайборда?
— Он ждет тебя на крыше, естественно, — фыркнула доктор Кейбл.
Тэлли посмотрела на неподвижно распростертых на полу медиков.
— С ними все будет в порядке, — буркнула Кейбл. — В конце концов, я врач.
— Да, конечно, — пробормотала Тэлли, опустилась на колени и осторожно сняла больничную форму с одного из ассистентов. Правда, костюм был изрядно испачкан операционным раствором, зато теперь Тэлли была одета.
Она шагнула к дверям, но на пороге обернулась и посмотрела на доктора Кейбл.
— А вы не боитесь, что меня вылечат? Тогда никого из нас не останется.
Старуха подняла голову. Выражение обреченности сменилось решительностью. В глазах сверкнула прежняя злость.
— Моя вера в тебя всегда вознаграждалась, Тэлли Янгблад. С чего же мне теперь волноваться?
Оказавшись на крыше, Тэлли минуту стояла неподвижно и смотрела на сумеречное небо. Погони она не боялась. Кейбл была права. Кто мог ей помешать?
Мягко светили звезды и серп луны. Ветер доносил запахи леса. Тэлли целый месяц дышала фильтрованным воздухом, и теперь прохладный летний ветерок казался ей живым существом. Тэлли не могла надышаться.
Она наконец была свободна. Ни тесной камеры, ни операционной ванны, ни доктора Кейбл. Никто больше не изменит ее против ее воли. Никогда. И не будет больше никаких комиссий по чрезвычайным ситуациям.
Но как ни велика была ее радость, внутри ее словно кровоточила открытая рана. Свобода причиняла ей боль.
Так или иначе, а Зейн был мертв.
Тэлли ощутила солоноватый привкус на губах и вспомнила об их последнем горьком поцелуе у моря. Эту сцену она представляла себе каждый час, пока томилась в подземелье: последний разговор с Зейном, неудачную попытку снова сблизиться с ним и то, как она его оттолкнула. Но почему-то на этот раз воспоминания приобрели и другой оттенок. Они стали неторопливыми и сладкими. Она словно не замечала, как Зейн дрожит, и их поцелуй длился и длился…
Тэлли снова почувствовала соль на губах, ощутила, что по лицу течет что-то горячее. Она подняла руки, прижала к щекам… И не поверила своим глазам, увидев, как блестят ладони.
Чрезвычайники, эти особенные люди, — не плакали. Но слезы все же лились из глаз Тэлли.
Руины
Прежде чем покинуть город, Тэлли включила скинтенну и обнаружила, что для нее оставлено три сообщения.
Первое было от Шэй. В нем говорилось о том, что «резчики» не ушли из Диего. После того как они оказали горожанам помощь во время бомбардировки здания городской управы, они фактически стали вооруженными силами Диего, а также пожарными, спасателями и вообще героями. Городской Совет даже изменил законы: «резчикам» было позволено сохранить морфологические нарушения — по крайней мере, пока. Кроме зубов и ногтей. С ними пришлось расстаться.
Здание ратуши все еще лежало в руинах, поэтому Диего отчаянно нуждался в помощи. В других городах полным ходом шло излечение, и весь континент понемногу менялся, но в Диего каждый день прибывали все новые беженцы, спешившие под управление Новой системы.
Прежняя — застойная и оболваненная — цивилизация сменялась миром, в котором приветствовались перемены. Недалек был тот день, когда в этом отношении мог выйти вперед другой город, но пока быстрее всего перемены происходили в Диего. И город разрастался каждый день.
Первоначальное сообщение Шэй повторялось каждый час с добавлениями. Это было что-то вроде дневника о приключениях «резчиков», о том, как они помогали в разборе завалов, а город преображался у них на глазах. Похоже, Шэй хотела, чтобы Тэлли знала обо всем и чтобы ей было проще сразу окунуться в их жизнь, как только она обретет свободу.
Но кое-что огорчало Шэй. Они все слышали о деспециализации. Об этом было объявлено публично, это был жест доброй воли. «Резчикам» отчаянно хотелось прийти на выручку Тэлли, но теперь, став официальными бойцами обороны Диего, они не могли просто нагрянуть в родной город и атаковать Комиссию по чрезвычайным ситуациям. Нельзя было позволить войне вспыхнуть вновь, когда она вот-вот могла угаснуть окончательно. Ведь Тэлли же это понимала?
Но при этом Тэлли Янгблад, конечно, навсегда останется «резчицей» — будет она самой что ни на есть особенной или нет…
Второе послание было от матери Дэвида.
Она говорила о том, что Дэвид покинул Диего и бродит где-то в глуши. Дымники разбрелись по континенту. Они по-прежнему пытались доставлять лекарство в те города, которые особенно упрямо держались за оболванивающую операцию. В скором времени планировалось отправить экспедицию на дальний юг и еще одну — за море, к восточным материкам. Судя по всему, беженцы, вдохновленные слухами издалека, повсюду уходили из городов и создавали свои поселки типа Нового Дыма.