Особенная
Шрифт:
Тэлли опустила голову и закрыла глаза. Медленно вдыхая через нос, она принюхалась… и уловила едва заметный запах крови.
Открыв глаза, она увидела, что доктор Кейбл смотрит на свою руку. Укол ее немного рассердил. Шэй говорила, что поначалу почти не заметила эффекта лекарства, что его действие начало сказываться только через несколько дней.
Тэлли совсем не хотелось, чтобы Кейбл гадала, каким образом поранилась «антенной» и рассматривала разбитый инъектор. Пожалуй, имело смысл ее отвлечь.
Она старательно изобразила возмущение:
— Это меня вы называете дурой? — И резко ударила доктора Кейбл ногой в живот.
Та охнула. Остальные чрезвычайники среагировали мгновенно, но Тэлли не стояла на месте. Она бросилась в угол, где лежал разбитый инъектор и, наступив на него, раздавила на более мелкие осколки. Молниеносно развернувшись, она одарила ближайшего чрезвычайника увесистым апперкотом в подбородок, вспрыгнула на первый ряд кресел и побежала, перескакивая по их спинкам.
— Агент Янгблад! — крикнул один из охранников. — Мы не хотим причинить вам боль!
— Боюсь, придется!
Тэлли развернулась и помчалась к тому месту, где лежал сбитый с ног чрезвычайник.
Но в этот момент двери операционной открылись, и внутрь хлынула толпа сотрудников в серой шелковой форме.
Тэлли приземлилась около упавшего охранника и для верности еще раз наступила на осколки инъектора. Другой охранник в бронированном костюме ударил ее кулаком в плечо, и она отлетела к креслам. Запрыгнув на сиденье, Тэлли бросилась на обидчика, не обращая внимания на приближающуюся толпу чрезвычайников.
Через несколько секунд Тэлли лежала на полу ничком. Вертясь, как змея, она превратила осколки инъектора в порошок. А потом кто-то ударил ее ногой в бок. Она охнула и застонала.
Чрезвычайники наваливались на нее один за другим. Ей казалось, что ей на спину наступил слон. Перед глазами у Тэлли потемнело. Она вот-вот могла лишиться чувств.
— Все в порядке, доктор, — проговорил кто-то. — Она под нашим контролем.
Кейбл не ответила. Тэлли с трудом повернула голову. Кейбл стояла согнувшись и тяжело дышала.
— Доктор? — спросил кто-то из чрезвычайников. — Вам нехорошо?
«Дайте время, — подумала Тэлли, — и ей будет намного, намного лучше».
Перемены
Тэлли наблюдала за развитием событий из своей камеры.
Сначала изменения проявлялись медленно. Несколько дней доктор Кейбл, нанося Тэлли визиты, вела себя как обычно — то есть стервозно. В наглой форме требовала сведений о том, что произошло в Диего. Тэлли разыгрывала послушание и без умолку болтала о том, как рушится Новая система. При этом она пристально наблюдала за Кейбл — не появятся ли признаки действия лекарства.
Но тщеславие и жестокость, взращенные на протяжении десятков лет, уходили медленно. Казалось, в четырех стенах камеры время остановилось. «Резчики» не были приспособлены к жизни в замкнутом пространстве, и Тэлли нужно было стараться изо всех сил, чтобы не потерять рассудок. Она в отчаянии смотрела на дверь камеры, сражаясь со злостью, накатывавшей волнами, и борясь с желанием поранить себя хотя бы собственными ногтями и зубами.
Ради Зейна ей удалось немножко переделать себя хотя бы в этом. Она дала ему обещание не наносить себе ран и теперь не могла поддаться слабости.
Труднее всего ей было, когда она думала о том, как далеко находится от солнца и свежего воздуха — на двенадцатом подземном этаже. Тогда камера казалась ей гробом, закопанным глубоко в землю. Она словно умерла, а какая-то зловредная аппаратура доктора Кейбл сохраняла ее в сознании даже в могиле.
Камера напоминала ей о том, как жили ржавники. Комнаты в безжизненных руинах были маленькими, тесными. Перенаселенные города походили на многоэтажные тюрьмы. Всякий раз, когда открывалась дверь, Тэлли ждала, что ее отправят под нож, а потом она очнется глупой красоткой или еще более жуткой разновидностью чрезвычайницы. Она даже радовалась, когда приходила доктор Кейбл и приступала к очередному допросу. Это все же было лучше, чем томиться одной в тесной камере.
Наконец она увидела, что лекарство работает… медленно, но все же работает. Чем дальше, тем менее уверенной в себе становилась доктор Кейбл — ей все сложнее было принимать решения.
— Они разбалтывают всем мои тайны! — пробормотала она однажды, нервно приглаживая волосы.
— Кто «они»?
— Эти… в Диего. — Слово «Диего» она произнесла с отвращением. — Вчера вечером они пригласили Шэй и Тэкса в студию, вещающую на весь мир. Они показали свои ритуальные шрамы и назвали меня чудовищем.
— Как некрасиво, — сказала Тэлли.
Доктор Кейбл зыркнула на нее и добавила:
— А еще они показывают результаты подробного сканирования твоего тела и называют тебя «морфологическим извращением»!
— Хотите сказать, что я снова стала знаменитостью?
Кейбл кивнула:
— Ты печально знаменита, Тэлли. Все тебя боятся. Новая система заставила другие города занервничать, однако гораздо больше там теперь опасаются моей банды, состоящей из шестнадцатилетних психов.
— Да, мы жутко крутые, — улыбнулась Тэлли.
— Если вы такие крутые, как ты могла позволить, чтобы в Диего тебя захватили?
— Знаю, мерзко вышло. — Тэлли пожала плечами. — К тому же на меня напали всего-то несколько смотрителей. Они были в таких смешных костюмчиках — на шмелей похожи.
Доктор Кейбл уставилась на Тэлли. У нее задрожали руки — совсем как у бедняги Зейна.
— Но ведь ты была такая сильная, Тэлли. Такая быстрая!
Тэлли снова небрежно пожала плечами:
— Я до сих пор такая.
Доктор Кейбл покачала головой: