Особенности национального сыска
Шрифт:
– Так я и думал.
– Мне с вами надо поговорить, – неожиданно сказала Катя.
– Да, пожалуйста.
– Мне надо у вас проконсультироваться.
– Сейчас я пообедаю и после этого буду у себя в пятьдесят втором номере. Что, прихворнули?
Катя замялась. Тут к киоску подошла еще пара покупателей.
– Ну, значит, после обеда жду вас, – сказал я и отправился в бар.
Усевшись на уже полюбившийся мне высокий стульчик, я заказал Юре пару гамбургеров и мартини. Получив бутерброды, я задумался о происходящем. Мне необходимо было выработать несколько версий, которые стоило бы впоследствии разрабатывать.
Других же подозреваемых, если брать эту версию за основу, у меня не было. За исключением одного, пришла мне в голову интересная мысль. Я совсем забыл про самого Челобанова. Пожалуй, самый достойный кандидат на роль мстителя. Однако сам он сделать это не мог, в силу того, что практически все время между разоблачением Михалыча и его обнаружением на веревке он провел вместе со мной и Дыниным. К тому же даже если бы ему и удалось задушить Михалыча, то вряд ли он смог бы в одиночку поднять тело и засунуть его в петлю.
Оставалась версия найма. Однако и против нее были серьезные аргументы – слишком все быстро организовано. К тому же Челобанову совершенно незачем было это делать в гостинице. Ликвидировать Пяткина он мог и через месяц, задавив где-нибудь на перекрестке.
С другой стороны, Санчо – человек эмоциональный, – снова стал противоречить я сам себе. И под воздействием эмоций он мог пойти и на это.
– Ты что такой смурной? – долетел до меня голос бармена Юры. – Может, тебе нервишки подлечить? Купи себе валерьяночки.
– Спасибо, я предпочитаю другое лекарство. Плесни мне еще мартини.
Юрий улыбнулся и наполнил стакан.
Тут я вспомнил о бальзаме «Старославянский». А если отбросить версию мщения и подумать о медицинской версии, отметенной мною ранее? Ведь, как ни крути, фармацевтическая фирма «Фатум» является единственной, кто выиграл от всего этого. Худо-бедно, а болезни и несчастья постояльцев так или иначе наполняли карман торговцев медикаментами. Неожиданно все, о чем я думал ранее, систематизировалось в одну стройную версию. И массовое расстройство желудка, и сексуальный бум с последующей массовой закупкой презервативов, и удивительное пристрастие публики к бальзаму, эффективность лечения которым можно было подвергнуть серьезному сомнению... Все это обернулось денежными доходами для господина Лаврухина.
Но тут была серьезная загвоздка. С массовым отравлением было все просто и понятно: Лаврухин мог договориться с Михалычем о совместных барышах, а потом при разоблачении сантехника устранить его, чтобы он не проболтался. Но как, черт возьми, можно было организовать сексуальный бум и массовый интерес к малоходовым лекарственным препаратам?!
Я подвел итог своим размышлениям. Можно было констатировать, что у меня есть лишь одни предположения, на поверку весьма далекие от реальности.
Допив остатки мартини, я попрощался с Юрой и покинул бар. У лифта я неожиданно столкнулся с морским офицером. Вернее, первым делом мне бросились в глаза взаимно неприязненные позы швейцара Арнольдовича и моряка. Моряк повернул голову и с ненавистью взирал на швейцара из-под козырька своей фуражки. Ненавистный взгляд Арнольдовича был скрыт его темными очками, однако набычившаяся в сторону офицера фигура швейцара говорила о всей полноте негативных ощущений, которые вызывал у него обидчик.
Я встал между ними. Тут подошел лифт, мы с моряком погрузились в него и отправились на пятый этаж. Сначала мы ехали в полном молчании, потом я вспомнил об утренней просьбе Челобанова и принялся тут же ее исполнять.
– Скажите, – спросил я старика, – а как вас зовут?
– Алексей Платонович, – ответил он и тут же запальчиво спросил: – А что?
– Нет, нет, ничего, – радушно ответил я. – Меня зовут Владимир Александрович, я работаю врачом в этой гостинице.
– Очень приятно, – отнюдь не искренним тоном заявил Алексей Платонович и демонстративно устремил свой взгляд на стенку с указателем этажей.
– Алексей Платонович, если вы не возражаете, я бы хотел с вами побеседовать, – вежливо сказал я.
– На какие темы?
– На сугубо житейские. Я думаю, что любому морскому офицеру, изрядно попутешествовавшему, есть о чем рассказать своему собеседнику.
Платонович слегка порозовел от удовольствия.
– Ну, в общем, я не так много и путешествовал. Был всего лишь в семи странах. Из них три социалистических.
– Что вы говорите? – радостно удивился я, выходя вместе с Платоновичем из лифта. – А я вот ни в одной не был. Сижу здесь на одном месте и толстею.
– Какие ваши годы! – ободряюще заявил моряк. – Успеете еще...
– Хорошо бы, – сказал я, подумав при этом о своем желании съездить за границу с детьми.
– Проходите, угощу вас кофе, – сказал капитан второго ранга, открывая дверь своего номера.
– А что-нибудь погорячее у вас найдется?
– А, разбойник, решили заправиться после обеда?! – покачал головой моряк.
– Так, в легкую... – улыбнулся я.
– Нет, я не пью, – вдруг категорично заявил этот старый дурень.
– А я думал сбегать к себе в номер за джином, – разочарованно протянул я.
– Нет, спасибо, – после некоторого раздумья произнес моряк.
Через пять минут мой новый знакомый поставил передо мной чашку с дымящимся кофе и спросил:
– Так о чем вы хотели у меня узнать?
– Скажу вам честно – меня интересуют два вопроса.
– Какие же? – Алексей Платонович обхватил рукой коленку и живо закачался, сидя на диване.
Морячок всем своим видом показывал, что ему не терпится приступить к рассказу о дальних странствиях, знойных шоколадных креолках, покладистых китаянках или еще о чем-нибудь в этом роде, но я его сильно разочаровал своими последующими вопросами.
– Меня интересует, за что вы поставили фингал нашему швейцару Арнольдовичу и что за азбука Морзе беспокоит вас по ночам, – спросил я.
Платонович перестал качаться и, упершись ладонями в колено, произнес:
– А с какой стати это вас интересует?
– Ну как же, – начал я пояснять. – Я работник отеля, и моей святой обязанностью является то, чтобы клиенту в нашем отеле было комфортно и удобно. Если есть какие-то проблемы, вам стоит поделиться. Тем более что я врач, и если это случай медицинский, я все сохраню в секрете.