Особенности национального сыска
Шрифт:
Я впервые посмотрел более пристально на Катю и решил для себя, что, в общем, действительно странно то, что за ней ходят толпами. Внешне Катя не представляла собой что-либо выдающееся.
– Катенька, а вы не пытались поговорить о том же самом с вашим директором?
– Пыталась.
– Ну и что? – поинтересовался я.
– Он тоже...
– Что тоже?
– Он тоже пристает! – Катенька заплакала и обхватила лицо руками.
– Лаврухин пристает? – удивился я, вспомнив об устойчивых сексуальных отношениях, существовавших между ним и его секретаршей.
– Да, и еще как! Они никаких слов не понимают. Я сегодня одному лысому мужику, командированному с Алтая, аж по морде дала.
И тут неожиданно
Надо сказать, что после того как год назад погибла моя супруга, у меня практически не было женщин. И это чувство возникло у меня впервые с такой силой за это время. Я почувствовал, что желание овладеть Катей возрастало во мне с неимоверной силой, судорожно схватил бутылочку с джином и сделал большой глоток, который не слишком мне помог.
– Владимир Александрович, что же мне делать?
– Побрызгаться дихлофосом, – вполне искренне сказал я.
– Как вам не стыдно! – вскочила Катя с места. – Я к вам с самым сокровенным, а вы так бессовестно смеетесь надо мной!
– Простите меня, Катя, я сегодня в очень плохой форме, – почти как робот сказал я. – Давайте встретимся завтра, может быть, я что-нибудь придумаю.
– Спасибо, вы уже мне очень помогли! – саркастически прокричала Катя и выбежала из номера, хлопнув дверью.
– Твою мать! – вслух произнес я, оставшись наедине. – Только этого мне еще не хватало!
Я посидел в неподвижности еще минут десять, покончил наконец с джином и почувствовал, что слегка отошел от неожиданно нахлынувших на меня сексуальных эмоций, и попытался начать рассуждать здраво. Я убеждал себя, что Катя не в моем вкусе, что все это просто выдумки истосковавшегося по сексу спивающегося мужчины.
Я снова улегся на диван и вскрыл еще одну бутылочку джина с тоником. Мои мысли путались, перескакивая с горестей моей личной жизни к особенностям нынешнего моего расследования. Во время очередного из таких скачков я вспомнил, что уже несколько раз сегодня возвращался в мыслях к личности директора фармацевтической фирмы «Фатум» Ильи Лаврухина. Неожиданно для себя я принял решение немедленно посетить этого человека, до конца не осознавая, зачем мне это надо.
Я встал с дивана и вышел в коридор.
Пройдя несколько шагов, я очутился у дверей «Фатума», зашел в офис и увидел знакомую секретаршу.
– Добрый день, директор у себя?
– Он только что вышел, – сказала она, не отрываясь от монитора.
Я вышел в коридор и увидел Лаврухина, который шел к одной из служебных лестниц. Я устремился за ним, думая по пути, зачем ему пользоваться служебной лестницей. Уж не собрался ли наш любвеобильный фармацевт на очередную свиданку на чердак? И тут мне пришла в голову мысль, которая меня поразила: «А не является ли его визави моя недавняя собеседница, аптекарша Екатерина?» Весь наш диалог предстал передо мной в новом свете. Я почувствовал себя последним подонком. По всей вероятности, Екатерина пришла ко мне с просьбой о помощи перед свиданием с боссом, который, видимо, упорно склонял ее к развратным действиям. А я мало того что не внял просьбе бедной девушки, да еще и посмеялся над ней. Я прибавил шагу.
Добежав до служебной лестницы, я вышел на площадку и прислушался. Шума шагов на нижних лестничных маршах я не услышал. «Значит, он все-таки отправился на чердак!» – зло подумал я. Мигом проскочив два пролета, я обратил внимание на то, что дверь, ведущая на чердак, слегка приоткрыта, и, будучи настроен крайне решительно, с силой дернул дверь на себя. Видимо, оттого что я открыл ее стремительно,
Я переступил порог. Утеплителем на чердаке служил керамзитовый щебень, которым было усыпано все вокруг. Поэтому пройти по нему бесшумно было практически невозможно. Чердак был длинным и просторным. Среди гор старой мебели и многочисленных деревянных колонн, подпирающих крышу чердака, я разглядел мелькающую впереди фигуру Лаврухина в темном костюме. Перепутать его аккуратно постриженный затылок с каким-нибудь еще было невозможно. Неожиданно во мне проснулся инстинкт охотника. Я решил проследить его до «места преступления» и взять с поличным, а возможно, и с мордобоем.
Я осмотрелся и заметил, что чердак был все-таки приспособлен для бесшумной ходьбы. Сбоку кто-то выстроил из досок деревянную дорожку, по которой можно было идти относительно тихо. Я перешел на нее и осторожно направился вслед за Лаврухиным, постоянно держа его в поле своего зрения.
Наконец преследуемый добрался до широченной деревянной конструкции центрального столба и остановился около него. Я притаился за одним из старых шкафов, время от времени аккуратно из-за него выглядывая.
Около Лаврухина я не увидел никаких ожидаемых мною старых кроватей, сам же фармацевт стоял и оглядывался, как будто чего-то опасаясь. Он неожиданно принялся осматривать центральный опорный столб. Этот столб, в свою очередь, состоял из нескольких брусков, скрепленных вместе и образующих таким образом большой прямоугольный брус, к которому был пришит потолок чердака. Лаврухин, найдя какую-то нишу в этом столбе, вынул что-то из кармана и аккуратно засунул все это вглубь. После этого он снова огляделся и не спеша пошел обратно. Я что есть силы прижался к шкафу, не желая быть обнаруженным.
Просчет заключался в том, что я не продумал пути отступления. Лаврухин же шел прямо на меня. Мне оставалось только обойти шкаф со стороны, противоположной той, которой, как я надеялся, пойдет директор «Фатума». Так и произошло. Лаврухин обошел шкаф с другой стороны, не заметив меня. Через некоторое время хруст гравия прекратился, и я решил, что Лаврухин покинул чердак. Я подождал для верности еще несколько минут, вышел из своего укрытия и направился к центральному столбу.
Деревянная дорожка уже кончилась, и я, как мог аккуратно, передвигался, ступая по гравию. Добравшись наконец до места, я начал осматривать столб. Присмотревшись, я обнаружил лишь одну щель, в которую можно было просунуть руку. Присев на корточки, я сунул правую руку в щель и, пошарив там, нащупал конверт. Уцепившись за него двумя пальцами, я вынул его на поверхность. Встав на ноги, осмотрел конверт. Он был без адреса и заклеен. Терять мне было нечего, я аккуратно оторвал от конверта край и заглянул внутрь. Там были доллары.
Сумма не ахти какая, но все же значительная – в конверте было пять стодолларовых бумажек. «Сдается мне, что здесь есть какой-то криминал», – однозначно подумал я про себя. Мысль оказалась удивительно своевременной и последней на тот момент, поскольку в моей голове взорвалась какая-то бомба, загасив сознание почти мгновенно.
Я грузно упал на мягкое керамзитовое утепление. Очнулся я уже на своем диване, в номере, надо мной склонились Челобанов, аптекарша Катенька и неизвестно откуда взявшийся Дынин.
– Вовка, ну ты как, нормально, голова не болит? – участливо забросал меня вопросами Дынин.
– Откуда ты здесь взялся со своими дурацкими вопросами? – неожиданно злобно спросил я.
– Это я его вызвал, – сказал Челобанов. – Как только вас обнаружили на чердаке, я сразу же позвонил Дмитрию Александровичу.
– Кто меня обнаружил?
– Администратор Рыкункова, – ответил Челобанов. – Она проверяла вход на чердак и, заметив дверь открытой, вошла внутрь и в конце концов обнаружила вас без сознания в центре чердака.