Особенности содержания небожителей
Шрифт:
Мало того, запах оказался настолько пробивающим, что пришлось сморгнуть слезы.
– Хм, давайте его вуалью прикроем, достопочтенный господин небожитель, чтобы подогреть интерес толпы.
Чьи-то шершавые пальцы провели по скуле, и я еле удержался от желания отшатнуться. Нет… я уже решил… мне все равно. Пути назад нет.
– Я рассчитывал отвезти его на элитный рынок в столицу, где есть надежные посредники, которые знают, как преподнести покупателям подобный товар. Но поскольку, достопочтенный торговец, срочные дела призывают меня вернуться на пик, я обременяю тебя этой работой. Делай, как считаешь нужным.
Гул в ушах стал оглушающе сильным, звуки внешнего мира пробивались к сознанию с трудом. Голос палача исчез, остался торговец и…
…меня выставили на помост и продали. Все, что я вычленил из какофонии звуков, – звонкий мальчишеский крик. Чем-то он напоминал возгласы младших учеников и вызвал приступ горькой ностальгии.
«Значит, старый сладострастец мне не грозит», – только и успел подумать я, прежде чем тело вновь попыталось умереть. Если бы я знал… насколько все хуже, постарался бы раздробить кости, упав с проклятого помоста и приложившись виском о камень!
Я думаю, что почувствовал бы меньшее унижение, купи меня любительница молодого мяса. Тогда меня не стали бы перекидывать через плечо и бежать, мотая, как куль с рисом. При этом шум молодых голосов не стихал, кровь приливала к голове, отчего в затылке заломило просто нестерпимо.
Яркость женских одежд, новые сумбурные разговоры и, наконец, кровожадное лицо девушки, сверкающей скрытым оружием в ладонях. Меня продали теневой гильдии? Зачем убийцам низверженный заклинатель?
Чуть позже, когда меня окунули в буквально кипящую зеленую жижу, я осознал: для экспериментов. Одна из запрещенных гильдий явно разработала методику работы с ци, а потом появилась нужда в подопытных. Два юных убийцы, постоянно переговариваясь, даже не особо скрывали поставленную цель. Однако сбивало с толку, что они зачем-то притворялись обычными подростками, живущими в поместье зажиточного купца, но… это ведь невозможно. Игра была настолько неудачной и неправдоподобной, что поставила меня в тупик. И если парнишка еще как-то вписывался в роль избалованного сына из богатой семьи, то девчонка…
Для городской девушки эта Янли оказалась чрезмерно… расчетливой, ловкой, жестокосердной и… бесстыдной.
Она меня раздела! И не только сняла верхние одежды, что уже верх неприличия: она сняла все! Даже в борделе, который я посетил на заре юности, нежные цветы, дарящие любовь за деньги, не опускались до такой распущенности. Разве можно поверить в добрые намерения женщины, если при виде полностью обнаженного мужского тела у нее не заалели щеки! Она причиняла боль и словесно издевалась с превеликим удовольствием, а я с каждой секундой все больше и больше уверялся в ее темной сущности. Ее последующие действия обескуражили меня еще сильнее: я уже не заклинатель, но способен понять, что меня не просто топят в горячей воде – тело накачивают энергией.
Как именно – не хватало сил увидеть. И даже подумать и разобраться не было возможности: парочка наверняка твердо вознамерилась вывести меня из равновесия.
И самое постыдное – я поддался.
Пусть опасения, злость и негодование напитали меня до краев, но я все еще был очень слаб. Не смог удержать жалкую мокрую тряпку, единственную защиту моего достоинства.
А потому тихо выдохнул в лицо купившей меня убийце одно слово:
– Бесстыдство!
Глава 7
– Бесстыдство! – нашел-таки в себе силы прошипеть Юншен. И глазами сверкнул.
Кажется, мы парню окончательно все дао совершенства порушили. Эмоции так и прут. И хорошо… и правильно. Умница, братец, сразу понял, чего я хочу. Раскрыть мелкие каналы ци – только треть дела. Надо еще заставить энергию двигаться. И нет ничего лучше в этом деле, чем довести пациента либо до состояния незабываемого счастья, либо до неконтролируемой ярости. Сразу весь депрессивный застой с места сдвигается и бодро циркулирует.
Со счастьем по понятным причинам у нас напряженка. Остается злость. Конечно, есть и третий вариант – возбудить. Но мальчишку жалко стало: он так сжимается от чужих взглядов, что мигом становится ясно – реагирует как клинический девственник… или высокоморальный даос [5] , который в бордель, может, и ходил, но тайком и разок, лет триста назад…
– Лежать будешь смирно или привязать? – ласково спросила я, по порядку выстраивая на простыне набор серебряных иголок. Люблю я давать людям выбор. – Не особо больно будет, но иногда неприятно.
5
Отшельник, монах или наставник; человек, посвятивший свою жизнь даосизму.
– Добрая ты, сестренка. – А-Лей, который разложил Юншена в позу морской звезды, сжалился и прикрыл стратегическую запчасть несчастного сухим полотенцем. – Давай я его просто подержу. И он не будет дергаться.
– Что… вы собираетесь со мной делать? – раздалось еле слышно с кровати.
Я буквально за язык себя поймала, чтобы не ляпнуть вслух про «насиловать извращенным способом», а на А-Лея глянула так, что он явно тем же самым предложением подавился.
– Лечить, конечно. Если хочешь, я могу даже рассказывать, что именно делаю и зачем, если тебе будет спокойнее. – Первая иголка нашла нужную точку прямо на солнечном сплетении парня, и он придушенно ахнул. С чего бы? Не больно ведь пока, точно знаю.
– Разрушенное ядро – не болезнь. Как не восстановить вырванное сердце, так не собрать и золотые осколки. – Лежит подыхает, а все равно умудрился процитировать какой-то философский трактат.
– Ядро твое я не трогаю. А меридианы, которые вокруг… Интересно! А-Лей, смотри внимательно. Золотое солнце погасло, но мелкие сосуды вокруг до сих пор прекрасно держат форму. Их вполне можно заставить пожужжать. Пациенту придется отказаться от заклинаний, зато будет нормально жить! Надо только поискать альтернативный источник энергии на первое время… одного порошка маловато.
– Я тоже не понимаю, что она сейчас сказала. Но интонация веселая, значит, мучиться тебе еще не менее года, – обрадовал парня А-Лей. И затараторил, глядя в расширившиеся глаза: – Я имею в виду, что, во-первых, ты дольше проживешь, а во-вторых, ты любопытный случай и она от тебя не отстанет.
– Я осознаю. – Заклинатель отвел взгляд и сжал губы в тонкую линию.
– Если хочешь, чтобы он утихомирился, лучше молчи, – усмехнулась я, планомерно усеивая тощее нечто серебряными иглами.