Особенности укрощения небожителей
Шрифт:
— Он уже взрослый и самостоятельный, — проговорил я сквозь оскал. — Я…
Интересно, мои зубы могут искрошиться, если я сожму их еще сильнее? А если этот спазм стиснет горло еще чуть-чуть, я перестану дышать? И как в таком случае встать и отойти? Если ни одна мышца не слушается, если тело отчаянно протестует, если хочется вцепиться в свою женщину, как чудовище в долгожданную добычу, врасти до костей, влиться, втереться под кожу, но не отпускать и не уходить.
— Хорошо. — Я трясущимися руками передал Жень людям из съемочной группы.
Ее мгновенно
И я умер, наверное. Нет, я, конечно, был жив и даже соображал, мог двигаться и говорить. Но умер.
— Дыши, — скомандовал Ян, с нешуточной силой впечатывая мне ладонь между лопаток. — Дыши, сказал! Еще ничего не кончилось!
— Да… — согласился я. И отвернулся. И шагнул к борту. Сейчас спрыгну, и в бездну все, пусть думают что хотят.
— Куда?! — дернулся было крыс.
Ян не успевал, он не ожидал от меня такой глупости. И я замер вовсе не из-за его слов. Я застыл во времени и в пространстве, потому что где-то там, за моей спиной, сипло раскашлялись и сердито крикнули:
— А ну, стоять! Лан Инь! Не смей!
Глава 59
Евгения:
Я поморщилась и украдкой потерла висок. В последнее время все чаще и чаще у меня не сильно, но очень неприятно болела голова. Такое впечатление, что внутри мозга надули воздушный шарик и он давил на стенки черепа. Причем шарик этот раз от раза становился все больше, а то, чем его надули, там, внутри, как будто бурлило и рвалось наружу. Незабываемые ощущения.
И мало того, с каждым днем все сильнее казалось, что я забыла что-то очень важное. Это нервировало и сталкивало в странное состояние то ли сна, то ли… даже не знаю, как назвать.
Косатка еще эта. Ну казалось бы — действительно, привыкшее к людям животное, вот и потянулось ко мне, тот парень с пирса все внятно объяснил. Почему тогда я не могу забыть этот эпизод и бесконечно пересматриваю то, что мы наснимали? Поймала себя на том, что стараюсь разглядеть в очертаниях морского млекопитающего какие-то индивидуальные метки, чтобы… чтобы узнать при встрече?
Женька, ты крышей поехала? В смысле — головой стукнулась?
М-да, а ведь и правда стукнулась. И кстати, действительно что-то забыла. Но какого черта оно теперь меня так мучает? Подумаешь, авария, подумаешь, больница. Что такого особенного в тех воспоминаниях?
Короче говоря, во Владивосток я приехала взвинченная, усталая и словно бы слегка пьяная от странностей в собственной голове. Сны еще эти… раньше они были просто яркими приятными картинками, а теперь в них появилась тревога. И большая косатка.
Еще и от своих ребят надо было шифроваться. Не показывать волнения и не дай бог не жаловаться на головную боль. Иначе коллективная истерика и срочная эвакуация в Москву, в больницу, мне обеспечена.
Вот в таком развеселом настроении я и вышла в море. Еще начиталась новостей про детеныша кита-убийцы и поймала себя на том, что опять-таки вглядываюсь в очертания плавника на мутной фотографии.
И когда этот самый плавник действительно мелькнул среди волн, я… я его узнала.
Воздушный шарик в голове лопнул, и сознание затопило образами, звуками, ощущениями. Мир вздрогнул и вернулся на свое место. А потом исчез.
Понятия не имею, сколько я была без сознания и почему там, в этом бессознании, прекрасно слышала, что говорят люди вокруг. А еще чувствовала такие знакомые, горячие и жадные руки, от которых становилось спокойно и хорошо.
А потом голоса стали отдаляться и руки исчезли. Эй! Так. Валяться в обмороке хватит, иначе кое-кто сейчас сделает глупость, ну, или просто сбежит.
— Стоять! Лан Инь, не смей! Вернись сейчас же!
Само вырвалось, даже раньше, чем я открыла глаза.
— Жень? — проблеял мужчи… хм… парень? Причем проблеял настолько обреченно и жалко, что сразу захотелось его обнять и успокоить. — Жень?
Я из последних силенок задергалась, пытаясь вырваться из других рук, тоже знакомых, но не тех, не правильных. Отпихнула Пашку, встала на нетвердых ногах и открыла наконец глаза.
— Ты чего голый? — глупо и неуместно, но опять само вырвалось. Еще и по-китайски, отчего окружающие слегка обалдели. — С ума сошел, замерзнешь!
— Ты… Жень, ты вспомнила? — Он подскочил ко мне и преданно уставился в глаза.
— Что вспомнила? — Я нахмурилась, но при этом вцепилась в своего демона обеими руками. Смешно, но на мгновение я, кажется, забыла, что все забыла, и… — А-Инь… — прозвучало как-то почти жалобно. — Что случилось?
— Жень! — Кажется, демон тоже забыл все, помимо моего имени, и просто стиснул меня так, что стало почти больно. Но вместо того чтобы вырываться, я сама прижалась еще плотнее, еще ближе, еще…
— Ты потеряла память, — раздалось где-то сбоку, — а твой муж, похоже, разум.
— Ян-Ян никогда не меняется. — Слова вырвались сами, вместе с короткой улыбкой. А потом я опять отодвинула весь остальной мир в сторону, потому что важен был только Лан Инь в моих руках. Его тепло, ощущение его тела. Прохладная мокрая кожа под пальцами, такая нереально гладкая, что где-то в солнечном сплетении начинает раскручиваться горячий смерч, стоит провести по ней пальцами. Его запах… Мой ключик пахнет морем и холодом, с легкими нотками острой вредности и пряного упрямства.
— Не реви, — едва слышным шепотом ему на ухо, а потом прихватить мочку зубами и легонько куснуть. — Я сама сейчас нареву океан, и мы затопим город.
— Бездна! Ты вспомнила! Вспомнила! — Яоши оторвал горячее мокрое лицо от моего плеча, засмеялся как сумасшедший и слегка подкинул меня в воздух, а потом закружил по кораблю.
— Боги, ну он хоть оделся бы, герой-любовник, — ворчал где-то там вдалеке бывший крыс. Странно, его я слышала, а больше никого. Да, собственно, мне и Ян сейчас был совершенно не нужен. Только мой ключик. Ключ от всего.