Особняк одиноких душ

Брюс Ольга

Показала глазами на потолок.

– Там? – служанка сделала то же самое и подошла к хозяйке, зашептав. – Я не знаю, но сэр Генри в последнее время часто упоминал о смерти.

– В каком смысле? – разговоры о последнем часе будоражили Ди.

– Он говорил, – Мэри наклонила голову, – что там, – показала указательным пальцем вверх, – есть такие люди, как и мы. Они живут в точно таких же особняках, одеваются в такие же одежды и едят куриные яйца на завтрак. Гуляют, разговаривают, плодятся и думают о смерти.

– Да-да, – такие беседы пугали леди, –

я всё это помню. У нас с ним однажды состоялся подобный разговор, но я не намерена верить в эту несусветную чепуху.

Мэри выпрямила спину и по привычке сложила руки на животе.

– А Вам уже доложили его последние слова? – громко спросила в ожидании отрицательного ответа.

– Нет, душечка. Мы слишком долгое время не встречались. Кажется, он болел, – с горечью в голосе сказала Ди и встала. Обошла служанку, села за стол, поправив подол платья на коленях.

Мэри поспешила подавать ужин.

– Жаль его, – поставила тарелку с рисовой кашей перед хозяйкой, – Доктор говорит, что сэр Генри долго мучился. Уходил в агонии, не помня себя…

– Страсти-то какие, – покачивая головой, Ди открыла маслёнку, – за какие-такие грехи получил страшные наказания? Он был очень добрым и отзывчивым. И муху не обидит.

– Не знаю, – Мэри наливала чай из фарфорового чайника. – Он здесь недавно. Переехал два месяца назад, и мы не знаем его прошлого. А может он – первоклассный убийца.

Выпалив гипотезу собственного сочинения, Мэри испугалась своих слов и нечаянно разлила напиток на белоснежную, хлопковую скатерть. Тут же убрала тёмно-коричневую лужицу тряпичной салфеткой, предназначавшейся для вытирания рта после приёма пищи, сунула в карман и продолжила рассуждать.

– Бог так просто не осудит, – не спросив разрешения, она села на соседний стул. – Он всё видит, – в скорости перекрестилась два раза тремя сложенными пальцами. – У кого грех на душе, те получат сполна. Ну и что, что дожил до старости, зато как мучился перед кончиной, а?

Вальяжно откинулась на спинку стула и злобно так хихикнула.

– Мэри, Вы забываетесь. Ваше место на кухне, – нахальное поведение служанки вывело Ди из себя. – Спасибо за нескромную беседу, но Вам пора идти, – отвернула голову, показывая тем самым, что она недовольна поведением прислуги.

Девушка встала, сделала поклон с приседанием и отошла к двери.

– У меня из-за Вас аппетит пропал, – вздохнув демонстративно, леди отодвинула тарелку. – Заберите.

Взяла книгу, прилегла на постель и сделала вид, будто читает. Как только служанка оказалась за дверью, Ди отложила чтиво, подошла к окну. Положила руки на подоконник.

– Генри, если бы ты мог рассказать, что там наверху, – уставилась на чёрные тучи, загораживающие собой остроносый месяц, – я бы не думала о твоей смерти. Ты обещал дать весточку, когда это случится с твоим духом. Скажи мне, тебе больно сейчас? Чувствует ли твоя грудь биение сердца, и можешь ли ты дышать?

– Кха-кха! – за стеной кто-то глухо закашлялся.

Ди отошла от окна и прислушалась. Наступило затишье.

–

Наверное, показалось, – успокаивая напуганное нутро, женщина выдохнула с облегчением.

– Кха! – глухой кашель повторился, но уже более отчётливо.

Приложив руку к груди в районе сердца, леди сделала шаг к постели. Залезла на одеяло с ногами, приложила ухо к стене и затихла. С той стороны было слышно чьё-то прерывистое дыхание со свистом и громкими глотками, похожее на то, как дышит большая собака после длительной пробежки за лесным зайцем. Ди прижалась к стене ещё плотнее. Опять тихо. Ожидая прерывистый кашель, женщина слышала бешеный стук своего сердца. Кто это там так дышит? За стеной нет комнаты, там одна сплошная перегородка. Толстая-претолстая.

Через несколько секунд послышались тяжёлые частые шаги, словно на свинцовых ногах, обутых в деревянные башмаки, прибежала женщина. Представить только, в спальне темно, в окно еле-еле пробивается лунный свет, и за стеной творится что-то непонятное. Но Леди продолжала любопытствовать. Через пару секунд за стеной раздался грозный вопль, оглушивший даму. Этот крик был не похож на человеческий, скорее – звериный. Будто дикий зверь попал в капкан, разрезавший его лапу пополам. В следующую секунду в стену прилетел мощный удар, отозвавшийся в голове Ди внезапной, тупой болью. Вскрикнув, женщина упала на спину и заохала.

***

В голове гудело до потери сознания. Ди открывала и закрывала глаза, не соображая, где она находится. В комнате стало настолько темно, хоть глаз коли – сплошной мрак. Леди лежала на спине и чувствовала, как её тело приподнимается над кроватью, словно лёгкое облачко. Руки свисали вниз, а кисти болтались в воздухе, как будто их обдувал порывистый ветер. Сделав глубокий вдох, женщина плотно сомкнула веки и провалилась в небытие.

– Мама, мамочка, – еле слышно прозвучало в голове Ди. – Мама-а- а… – голос уходил в пустоту, откликаясь эхом. Какой-то чужой, неузнаваемый.

Кажется, это был голос самой Ди, но она не смогла его распознать. Чувствуя, как собственное тело движется сквозь плотный, густой воздух, женщина попробовала открыть глаза, но не смогла. На них будто надавило что-то. В какое-то мгновение стало трудно дышать. Ди запаниковала. Нужно растолкать невидимые силы, закричать во всё горло, позвать на помощь. Но руки и ноги не двигались. Рот не слушался. Губы слиплись, будто их сшили толстой нитью. Челюсти сомкнулись так сильно, что кости головы затрещали. Глазные яблоки пронзило адское давление. Под черепной коробкой закололо, шея оцепенела так, словно позвонки срослись между собой. По спине прокатилась волна огненного сдавливания: от ключиц до поясничного отдела. Сердце колотилось с бешеной скоростью, отстукивая удар за ударом, оседающим колющей пульсацией в висках. Ди зарычала внутри себя от боли и вытянула конечности в разные стороны, напрягая каждую дряблую мышцу своего тела. Через секунду испытала облегчение. Мышцы расслабились, исчезла ломота, давление испарилось, но глаза открывать страшно.