Особое задание
Шрифт:
Однажды выйдя на городскую площадь, Алексей замер. Прямо напротив черного остова сгоревшего здания госбанка возвышалась виселица. Ветер раскачивал два трупа. Веревка терлась о перекладину и скрипела.
Алексей долго стоял молча, стискивая палку. К горлу подкатывал тугой комок. Кто эти люди? Хоть бы что-нибудь узнать о них...
Однажды Алексей решился пойти на кладбище поискать Шерстнева.
Сторожка пустовала: окна были забиты наглухо.
Что сталось с Тимофеем? Почему он скрылся? Может быть, провалилась явка? Опасаясь, что за сторожкой следят, Алексей поторопился уйти.
Алексей
Посетителей не было. Худой, темноволосый, еще совсем молодой человек в белом халате читал газету и ^ хлебал щи из солдатского котелка. Алексей поздоровался с ним и сел в кресло перед треснувшим тусклым зеркалом.
– Что угодно?
– спросил парикмахер, откладывая газету.
– Побрейте и подровняйте волосы-длинны стали, Пока мастер взбивал пену в никелированной чашечке, Алексей рассматривал в зеркале его лицо. Было в этом человеке что-то странное, какая-то нервозность движений, пришибленность... И это насторожило разведчика.
Парикмахер, избегая встречаться с клиентом взглядом, молча орудовал бритвой.
– Как работается? Посетителей много?
– спросил Алексей.
– Э-э... какие теперь клиенты!
– вздохнул парикмахер.
– Место у вас неподходящее.
– Почему же? Рядом рынок...
– И виселица... Не знаете, кто такие и за что их?
Вопрос этот, как показалось Алексею, не понравился парикмахеру. Он отвернулся и стал суетливо править бритву на оселке.
– Не знаю, - наконец ответил он с раздражением.
– Откуда мне знать. Это вы у немцев спросите.
Окончание процедуры прошло в молчании. А в это время из окна дома напротив агент полиции не отрывал глаз от окна.
Так и не решившись снова заговорить с внушившим подозрение мастером, Алексей расплатился и ушел.
Вероятно, произошла ошибка. И брадобрей совсем не тот человек, который нужен Алексею. Он украдкой осмотрел улицу. Несколько прохожих спешили по тротуару. Алексей свернул в ближайший переулок, нырнул в парадное, закурил, постоял с минуту и, убедившись, что в переулке никого нет, неторопливо, опираясь на палку, зашагал по дороге к своему поселку.
Дома его ждали неожиданные гости - Аня с отцом. Алексей узнал его с трудом. Афанасий Кузьмич ссутулился, постарел. На щеках и подбородке топорщилась серебристая щетина. Алексей был несколько удивлен приходом этого человека. Но, Афанасий Кузьмяч, покявшись, пожаловавшись на тяжелые времена, развеял недоумение Столярова.
– Задумал я одно дело, да Анька настояла, чтобы я с вами посоветовался.
Приход Ани не удивил Алексея. Он встретил ее как-то на толкучке, куда девушка приносила на продажу десяток яиц. Алексей заговорил с ней сам, - в новом обличье, заросший бородой, в рваном пальто с чужого плеча - подарок доктора Лещевского, с палкой и мешком - он был неузнаваем. Алексей решил открыться девушке, зная, что она его не выдаст и может быть полезной - и к Лещевскому сбегает, и в любое место, куда он пошлет. Кроме того, дружеское расположение Ани, ее доброта и сердечность были ему просто необходимы. Он чувствовал себя одиноким и отрезанным от всего мира.
Зачем явился ее папаша, Алексей определить сразу не мог. Оказалось, что, Афанасии Кузьмин решил открыть собственную пошивочную мастерскую в городе.
– Отец мой был портным и меня научил работать, да только я не хотел шитьем заниматься. Не мужское это, на мой взгляд, дело. Шофером стал. А теперь надо как-то семью кормить.
– А я против, - горячо заговорила Аня.
– Кто теперь будет шить костюмы? Разве что фашисты? Вот вернутся наши, как ты им в глаза смотреть будешь? Ты...
– Подожди, Анька, - перебил ее отец, - дай мне с человеком переговорить... Шить новое мало кто будет, я больше на починку надеюсь... Перелицевать там, покрасить, почистить. Это я все сумею. Да и Анька поможет.
Афанасий Кузьмич признался затем, что-он и сам колеблется: конечно, кто знает, как дела обернутся.
Придут наши, может, и осудят частника. Но кормиться-то надо. Вот он и пришел посоветоваться...
Алексей еще раньше присматривался к Аниному отцу, и теперь разговор этот заинтересовал чекиста.
Осторожный, деловитый, расчетливый, Афанасий Кузьмич мог пригодиться. В его мастерской будет удобно встречаться со своими людьми, не посвящая хозяина во все тонкости дела.
– Ну что ж, Афанасий Кузьмич, - проговорил Алексей.
– Мысль хорошая. Заводите дело, если получится.
– Алексей Петрович... как же так?!
– воскликнула Аня.
– Ничего, ничего, Аня. Все будет хорошо. Не бойся.
Прощался Афанасий Кузьмич повеселевший, мял в руках шапку, долго извинялся за беспокойство и благодарил за совет.
Через несколько дней Алексей еще раз зашел в парикмахерскую. На сей раз мастер брил пожилого немецкого солдата. Когда тот вышел из мастерской, Алексей наконец решился произнести пароль.
Кисточка в руках парикмахера вздрогнула и застыла в воздухе. Лицо его побледнело.
– Уходите,- наконец выдавил он из себя, - уходите скорей.
Закусив губу, Алексей не сводил с парикмахера взгляда.
– В чем дело?
– спросил он.
– Уходите, за мастерской наблюдают...
Алексей хотел было подняться, но вспомнил, что он недобрит. Это сразу бросится в глаза.
– Спокойней, - прошентал он.
– Кончайте работу...
Бритва в руках парикмахера дрожала.
– Меня кто-то выдал, - шепнул он.
– Выдал?
– переспросил Алексей.
– Да. Арестовали. В гестапо уже известно, кто я и зачем оставлен в городе.
Раненую ногу Алексея начало болезненно подергивать. Но он решил выяснить все до конца.
– Почему вас отпустили?
– С меня взяли расписку, что я дам знать, если здесь появится кто-нибудь из подпольщиков. Сейчас я должен на окне переставить этот горшок с цветами.
Алексей заставил себя выйти из мастерской спокойно.
Не торопясь свернул самокрутку и закурил. И, только оказавшись в безлюдном переулке, он свернул в подворотню, прислонился к стенке и вытер со лба пот.
Итак, еще одна явка провалилась, и пропала всякая надежда связаться с подпольщиками. А они действовали где-то рядом с ним. Грызлов рассказывал, что перед Октябрьскими праздниками в городе появились советские листовки. На одной из улиц подожгли грузовик с продуктами. Словом, кто-то действует, а он, чекист, отсиживается в тылу.