Особый отдел и тринадцатый опыт
Шрифт:
Нашлась параллель и для Харькова, кстати сказать, нанизавшая на себя многие не менее достойные европейские и азиатские города: Майнц, Пардубице, Тарнув, Усть-Каменогорск, Темиртау.
Не остался без внимания и перегон Пыталово—Остров, а именно та его точка, где неумеренно пьющий путеец Посибеев узрел однажды призрачный поезд, влекомый сразу двумя паровозами допотопной конструкции.
Дальше вышла небольшая заминка, поскольку Сант-Петербург и его окрестности фигурировали в списке Шестопалова аж целых шесть раз и некоторые параллели почти
Ничего определённого нельзя было сказать и ещё о трёх параллелях, одна из которых приходилась на эстонский город Тарту, Ильменское озеро и Рыбинское водохранилище, а две другие – на матушку-Москву, деля пространство внутри Садового кольца почти пополам.
– Всего тринадцать координат, пусть и неполных, – сообщил Кондаков, то и дело переводя взгляд с обгаженной бумажки на сияющий волшебными красками экран ноутбука. – Вот здесь внизу даже просматривается итоговая черта. А нам доподлинно известно лишь о семи взрывах. Неужели остальные прошли незамеченными?
– Остальные ещё просто не случились, – буркнул Цимбаларь.
– Что-то я не совсем понимаю… – Кондаков сделал вдумчивое лицо.
– Тут и понимать ничего не надо. Записка составлена как минимум две недели назад, то есть задолго до взрыва в Пушкине и последнего взрыва на берегу, – пояснил Цимбаларь. – Но лично я считаю, что она имеет куда большую давность. Это не список совершённых терактов, а их перспективный план. Вот только не могу понять, почему выбраны такие странные объекты: безлюдный пляж, пустая акватория, заброшенный театр.
– Но ведь некоторые цели нельзя назвать странными или случайными, – возразила Людочка. – Например, дворец, предназначенный для правительственных церемоний. Или приграничный железнодорожный перегон.
– Их меньшинство… Тем более что дворец на тот момент пустовал, а железнодорожный перегон был свободен.
– Гладиатор объяснял в письме, что всё это пока лишь предупредительные взрывы и он всячески старается избежать случайных жертв, – напомнил Ваня.
– Семь предупредительных взрывов подряд? – Цимбаларь саркастически скривился. – Не смеши меня! Это напоминает анекдот про самоубийцу, который десять раз стрелял себе в сердце, но в итоге остался невредимым.
– Не забывай, что шести взрывам ещё предстоит случиться, – заметила Людочка. – Причём двум в Москве, где найти безопасное место дело довольно мудрёное.
– Пока мы можем говорить только о широте Москвы, а не о самой Москве. – Цимбаларь покосился на карту европейской части России, всё ещё мерцавшую на экране ноутбука. – Логика преступников находится за пределами нашего понимания. Намеченный взрыв может грянуть и за сто вёрст к западу от Москвы, и за двести к востоку.
– Хотелось бы в это верить, – вздохнул Цимбаларь. – Да сердце предчувствует иное… Ох, хлебнут москвичи
– Не знаю, как вы, но я почему-то не отождествляю автора открытки с Гладиатором, – заявила Людочка. – Если этот Марат такой крутой, что считает себя вправе распоряжаться чужой жизнью, зачем он лебезит перед Шестопаловым?
– А вдруг Шестопалов как раз и был у них за главного? – предположил Кондаков.
Однако против этой версии немедленно ополчился Ваня.
– Немного зная Шестопалова, я никогда не поверю, что он хоть как-то причастен к преступлениям Гладиатора, – с горячностью произнёс маленький сыщик. – В этом деле Шестопалов скорее жертва, чем соучастник.
– И не исключено, что его шантажировал кто-то из прежних знакомых, – сказал Кондаков. – Тот же Мечеев, например. Или Чевякин.
– Хватит, хватит! – замахал руками Цимбаларь. – Такую возможность даже рассматривать нельзя!
– Подожди, дай закончить! – повысил голос Кондаков. – Я вот над чем ломаю голову… Террористические акты, как правило, планируются без точной привязки к местности. Просто намечается конкретный объект: мост, завод, школа, станция метро. Географические координаты используются исключительно при бомбометании с воздуха, и то не всегда.
– А если нас и в самом деле бомбят! Только не из воздуха, а из космоса! – воскликнула Людочка, которой не давали покоя лавры агента Скалли.
– Ну конечно! – подхватил Цимбаларь. – Забрасывают антивеществом, помещённым в магнитные бутылки. Поэтому и следов нет.
– Вот чертовщина! – в сердцах воскликнул Ваня. – Которые сутки бьёмся, словно инкубаторские цыплята в скорлупе, а результатов никаких.
– А на что ты надеялся? Если в расследовании фигурируют призраки, то само оно рано или поздно может превратиться в мираж, – глубокомысленно заметил Цимбаларь.
Между тем сборы в дорогу заканчивались (даже отлучаясь на сутки, Людочка брала с собой в дорогу объёмистый чемодан). В последний раз окинув взором пригорюнившихся коллег, она сказала:
– Провожать меня не надо, сама как-нибудь доберусь. Всем вам настоятельно рекомендую этим вечером и носа за порог не показывать. Не забывайте, что убийцы Шестопалова рыщут сейчас в поисках нашего следа. А главное, никаких контактов с лицами, уже побывавшими в оперативной разработке! Слышите, Пётр Фомич? Не вздумайте навещать проводницу Удалую или её подруг.
– Только не надо делать из меня дамского угодника! – возмутился Кондаков. – Я, между прочим, про эту Удалую уже и думать перестал.
– А что, неплохая мысль, – вякнул из своего угла Ваня. – Давно мы не скакали на удалых…
– И ты туда же! – Людочка с укоризной посмотрела на ехидного лилипута. – Молчал бы лучше, донжуан из мусорного ящика.
– Бедные мы, бедные! – картинно пригорюнился Цимбаларь. – Совсем без тебя пропадём. Запутаемся в сетях первой встречной профурсетки! Продадимся ни за понюшку табаку.