Особый прием Гурова
Шрифт:
– Но не у всех была возможность незаметно связаться с Зайцевым и заплатить ему! – Володя почувствовал, что не все еще потеряно, и это придало ему сил.
– Каким еще Зайцевым? – недоуменно спросил Валерий Леонидович.
– Анатолием Борисовичем! Который Чечню прошел и там сапером был! – торжествующе заявил Никитин.
Самойлов нахмурился, немного помолчал, а потом сказал:
– Я понял, о ком вы! А вам никто не говорил, что у Анатолия был старший брат Антон? Он в ВДВ служил. И вот, вернувшись из армии, отправился он вместе с друзьями на танцы, пьяный, естественно, –
– Только не говорите мне, что это опять Королев! – почти выкрикнул Володя.
– Господин капитан! Если вы задержитесь в нашем городе, то вам предстоит узнать еще очень много нового об этом человеке, – спокойно ответил Самойлов.
– Так почему же никто из друзей Анатолия мне ничего про это не рассказал? – не унимался Никитин.
– Потому, что самые злобные сторожевые псы никогда не будут лаять на своего хозяина, который их кормит, а будут вилять хвостами, преданно заглядывать в глаза и лизать даже его пустую руку! Псы – они псы и есть! – презрительно бросил, словно плюнул, Валерий Леонидович и спросил: – Что я могу передать своему племяннику?
– Дядя Лера! Ничего мне не надо! Сам же меня к спартанской жизни приучил! – опередив ответ Никитина, отказался Евгений.
– Ну, смотри! Как знаешь! – пожал плечами Самойлов и снова повернулся к Володе: – У вас есть еще ко мне вопросы?
– Только один, хотя даже не знаю, пригодится ли мне это. Как полное имя Славы?
– Владислав Николаевич Шикунов, – ответил тот. – Правда, Славой его звали только мы с Ниной, а вот все остальные – Владом.
– Подождите! А Шика? – растерянно спросил Володя, который в этот момент, поняв, на кого же так похож Евгений, мысленно застонал.
– Который сейчас машинами торгует? – уточнил Валерий Леонидович. – Так это его младший брат Ярослав. Ну, что ж, – сказал он, вставая. – Желаю вам, господин капитан, успешно разобраться в этом деле и найти истинного виновника. Раз мой племянник сказал, что он к этому происшествию непричастен, значит, так и есть! Мне он никогда в жизни не врал, и я ему верю! – И похлопал Евгения по плечу.
– До скорого свидания, дядя Лера! – ответил ему на это Евгений.
Никитин забрал со стола все так и не прочитанные им документы и, выглянув в коридор, увидел, что глаза у Кости даже не круглые или квадратные, а вообще какой-то совершенно невообразимой формы. Удивляться нечему, он же все это время сидел под дверью и все слышал.
– Проводи, пожалуйста, свидетеля, а все эти документы отнеси в мой кабинет. Потом принеси сюда из столовой чего-нибудь поесть на двух человек, да побольше – жрать хочу так, что сил нет, – попросил его Володя. – И еще! У вас там, в подвале, не найдется какой-нибудь клетушки на двух человек?
– Ты что, собрался вместе с ним здесь ночевать? – обалдел тот.
– Мне так спокойнее будет, а ему – безопаснее, – объяснил Никитин. – Кстати, в управлении никто ничего не подозревает?
– Догадки строят самые невероятные, но точно никто ничего не знает.
– Вот, пусть так и остается. И постарайся, чтобы лишние люди к нам не совались.
– Понял! Сделаю! – пообещал Костя и ушел вместе с Самойловым.
Никитин вернулся в допросную, где встретил совершенно спокойный взгляд Евгения.
– Скажите, вас хоть что-нибудь может вывести из себя? – устало поинтересовался он.
Тот честно задумался, а потом замотал головой:
– Не припомню такого случая. А что, вам это для чего-то надо? Тогда я могу изобразить, только скажите, что именно.
– Лучше помолчите, – вздохнув, ответил Володя.
Сил у него уже не было совсем никаких. Конечно, он мог выпить вторую таблетку, и на сколько-нибудь его еще хватило бы. Но при одной мысли о том, что тогда придется встречаться с Гуровым, с генералом и как-то объяснять свой позор, ему становилось так плохо, что хотелось забиться в самый дальний и тихий уголок, чтобы отсидеться там, успокоиться и постараться придумать мало-мальски приличное оправдание своему сокрушительному провалу. Так что ночевка в одной камере с Евгением была придумана не только для безопасности последнего – а его жизни могла грозить вполне реальная опасность, – но и для того, чтобы спокойно все обдумать и найти выход из положения.
Костя обернулся мигом. Он умудрился притащить два поставленных друг на друга и заставленных тарелками подноса и, поставив их на стол, доложил:
– Есть там одна подходящая клетушка, даже с туалетом, ключи от нее только одни, и они у меня. Но, чтобы провести туда нашего задержанного, надо на него снова пакет надевать.
– Да я уже как-то начал привыкать к своей железной маске, – безмятежно отозвался Евгений, склонившись к подносу и принюхиваясь к борщу. – Должно быть вкусно, – заметил он. – Можно приступать к трапезе?
– Да ешьте вы! – не сдержался Володя.
– Пойду покараулю под дверью, – сочувственно посмотрел на него Костя.
Володя и Евгений начали есть, причем Никитин чувствовал, что временами вырубается, о чем его предупреждал эксперт, и держался исключительно на воле. Ему казалось… Точнее, он хотел, чтобы другим казалось, что он в норме, поэтому испытал жгучий стыд, когда услышал тихий шепот Евгения:
– Извините, что вмешиваюсь, господин капитан, но вы уже все съели и теперь скребете ложкой по дну пустой тарелки.
Когда трапеза закончилась, Никитин стукнул в дверь, и в кабинет тут же заглянул Костя. Взглянув на стол, он понимающе кивнул и сказал Евгению:
– Ну, что, принц? Надевай свою железную маску!
– Охотно, мой жестокосердный страж! – отозвался тот. – Хотя я не понимаю, зачем такие предосторожности?
– Ты что, юродивый? – не выдержал Костя. – Да если в городе узнают, что в управлении находится человек, который чуть Королева не грохнул, нас же штурмом брать будут!
– Ой, как интересно! – оживился Евгений. – А мне в этом случае дадут оружие, чтобы я тоже отстреливался до последнего патрона?