Особый район
Шрифт:
— Предлагал, — подтвердил Бестужев, не понимая, откуда Стас мог об этом узнать. Разговор с Незвановым происходил один на один, и сам он никому о нем не рассказывал. — Только я отказался.
— Зря. Присмотрел бы за ним тогда, может, и не случилось бы такого. Теперь надо соглашаться.
— Так он вряд ли еще раз предложит, — усомнился Артем.
— А ты постарайся его убедить, — посоветовал Сикорский. — У тебя это хорошо получается.
Артем бросил на Стаса быстрый взгляд, и у него мелькнуло легкое подозрение — не кроется ли за его словами нечто большее, чем врожденная проницательность и ментовская хватка?
Глава 9
Предчувствие
— Что с тобой? — Артем поставил на стол недопитую чашку с чаем, подошел к Ане и обнял ее за плечи. — Ты сегодня не такая, как всегда. Может быть, расскажешь, что случилось?
— А ты попробуй сам догадаться, — ответила девушка, уткнувшись носом ему в плечо. — Ты ведь такой догадливый!
— Я чем-то провинился? — легкомысленно спросил Бестужев и поцеловал ее в шею.
— Как тебе сказать? — грустно улыбнулась Аня. — Во всяком случае, без твоего участия точно не обошлось.
— Так что все-таки случилось? — опять не понял он. — Что я такого натворил?
И тут до него дошло. Он подхватил Аню со стула, крепко прижал к себе и закружил по комнате.
— Правда? — он почти кричал не в силах сдержать эмоции. — Аня, это правда?
— Нет, придумала я все! — Аня отталкивалась от него ладошками, стараясь освободиться. — Шутки у меня такие! Отпусти, медведь, раздавишь!
Опомнившись, Артем ослабил хватку и шлепнулся на диван. Но Аню не отпустил, посадив ее себе на колени.
— Неужели, правда? — спросил он уже тише. — И когда?
— Весной. — Щеки у Ани зарделись. — Скорее всего в конце апреля.
— Значит… — Бестужев быстро посчитал в уме. — И ты столько времени скрывала? Но почему?
— Сначала не была уверена, — Аня вырвалась из его объятий и отошла к покрытому слоем изморози окну. — Тут же у нас нет ни тестов, ни УЗИ. А потом тянула, не знала, как ты к этому отнесешься.
— Но почему? — Артем почувствовал, как откуда-то из глубины поднимается мутная волна обиды. — Почему? Разве я хоть раз дал тебе повод так думать обо мне?
— Ты — нет, — с горечью сказала Аня. — Но ведь и они, — она ткнула пальцем в висящие на стене фотографии деда и отца, — сначала тоже не давали… Откуда мне знать, что я буду счастливее мамы и бабушки?
— Запомни навсегда, — с деланой строгостью сказал Артем. — Фразу «все мужики одинаковы» придумала однажды какая-то дура, а другие подхватили. Не люблю, когда меня причисляют ко «всем», которые одинаковы.
Румянец на щеках Ани стал еще ярче, глаза набухли слезами, и Бестужев почувствовал, как волна обиды куда-то ушла, растворилась без остатка. Осталась только бесконечная нежность к этой не избалованной судьбой женщине, хранящей затеплившийся в ней огонек новой жизни, жизни его, Бестужева, ребенка.
— Глупенькая, — Артем подошел к Ане, взял за руку и посадил на диван. Сам он остался стоять. — Как ты могла такое подумать? Клянусь, я буду самым лучшим в мире отцом.
Слезы на глазах Ани моментально высохли, она доверчиво прижалась к Бестужеву и зарылась лицом в его пушистый свитер. Оба долго молчали, осмысливая новый этап своих отношений. Первой нарушила молчание Аня.
— Знаешь, — тихо, будто боясь спугнуть что-то неуловимое, но так необходимое им обоим, сказала Аня, — у меня сегодня с утра такое чувство, что скоро что-то случится.
— Так ведь уже случилось! — улыбнулся Артем. — Такое событие…
— Нет! — Аня прикрыла ему рот ладошкой. — Это совсем не то. Случится не только с нами…
— Хорошее или плохое? — спросил Артем, накрыв ее ладонь своей и прижав к своей щеке.
— Не знаю. Но что-то очень, очень важное…
…Бестужев сидел на переднем сиденье автобуса-вахтовки, рядом с дверью, провожал взглядом проносящиеся в ярких лучах фар снежные заносы и улыбался. Давно уже у него на душе не было так легко и хорошо. Краем уха он слышал, как женщины, которыми в основном и был заполнен автобус, со смехом расспрашивали бывшую опробщицу из геологической службы прииска, а сейчас доярку тетю Шуру, женщину могучего сложения, о том, что случилось с ее мужем. Дело было в том, что недавно, хлебнув купленного у Глаголы самогона, ее муж, сварщик Жора, мужичок в полтора раза меньший по комплекции, чем жена, возомнил себя хозяином в доме и принялся качать права. Трезвым он был тихим и послушным, а тут вдруг полез на супругу с кулаками. Разгневанная Шура схватила его за грудки и посадила задом на раскаленную плиту. На беду Жоры, в квартире было тепло и он был в одних трусах…
— Так ты расскажи, Шура, как там у Жоры? — спросила сквозь смех одна из женщин.
— Как-как… — тетя Шура совсем не смущалась и не обижалась на шутки. — Жопа, как у обезьяны. Ерунда, врач сказал, все зарастет.
Автобус минут пять дрожал от хохота, потом другой голос спросил:
— Жопа понятно, это не опасно. А там у него как?
— Окстись! — испуганно замахала руками тетя Шура. — Там все в порядке, ничего не сгорело!
Пикантность ситуации была в том, что несчастный страдалец Жора ехал в этом же автобусе — тетя Шура ни за что не согласилась оставить его дома одного, — и безмолвно переносил моральные и физические страдания. Он стоял, держась двумя руками за поручень, и молча терпел.
— Жора, — предложила ему, перекричав общий хохот, очередная шутница. — А чего ты не присядешь? Место ведь есть свободное!
— Спасибо, — печально ответил страдалец. — Я лучше постою…
Этим он вызвал новый взрыв смеха, а когда он утих, Жора громко сказал:
— Дуры бабы, что с вас возьмешь!
…Этот автобус уже больше месяца по воскресеньям регулярно ходил с Красноармейца на Тоболях. Каким-то неизвестным мужскому населению способом приисковые женщины сумели договориться с тоболяхскими, и теперь раз в неделю в фойе сельского клуба открывалась ярмарка. Красноармейские везли с собой товары из приискового магазина и обменивали их на теплую меховую одежду, расшитые бисером торбаса, шапки из песца (невесть откуда взявшаяся большая колония этих зверьков поселилась недалеко от Тоболяха) и другие вещи, производство которых наладили в селе. Если натуральный обмен не устраивал продавца, он без проблем брал «незванки», причем их курс по отношению к «атласовкам» устанавливался с точностью, которой могла позавидовать Московская валютная биржа. Бестужева ярмарка не интересовала, но, разумеется, он не пропустил ни одного рейса…
Вдоволь натешившись над Жорой, женщины перешли на другие темы. Перетерли несколько свежих сплетен и, как и следовало ожидать, принялись перемывать кости Незванову. Бестужев досадливо поморщился — Иван Петрович в последнее время стал его непреходящей головной болью.
…Как и предполагал Сикорский, Незванов без разговоров подмахнул приказ о назначении Артема первым заместителем директора прииска, который одновременно был, согласно принятой еще в прошлом году «Конституции поселка Красноармеец», главой администрации. Наложив на бумагу визу, Незванов достал из стола ополовиненную бутылку и предложил Артему и Стасу: