Осознание
Шрифт:
– Вторые сутки, не удается получить ничего.
– Я покивала такому откровению, но это оказалось не все. Женщина, уже не глядя на меня, сказала, чтобы слышали все вокруг: - Да и не всем дают. Многим отказывают. Как жить вообще непонятно. При глядящих хоть быстрее все было. Да и работы побольше. А здесь сутками стоишь, время теряешь, да и не дадут ничего.
В очереди к моему удивлению такие речи поддержали. Расшумелись не на шутку. Солдат стоявший на этаже с автоматом не вмешивался, зато из нужного мне кабинета вышла женщина и сказала громко и возмущенно:
– Если не прекратится шум, мы не будем работать! Всем ясно?!
Пока все стихали я, совершенно не ожидая
– Это вам… - только и смогла я сказать.
Женщина удивленно вскинула брови и, ничего не говоря, зашла внутрь, оставив меня под дверью. А я, не зная, что делать не спеша, под странными взглядами людей, отступила обратно к своему месту в очереди. Прошло не много времени и когда очередного посетителя выпустили из кабинета, вместе с ним вышла и женщина.
– А где девочка?
– Спросила она у следующего, пытающегося протиснуться мимо женщины в кабинет. Я, услышав ее вопрос, вышла из очереди и нерешительно подняла руку. Пропуская мужчину внутрь, женщина строго спросила меня:
– Где ты ходишь? Немедленно сюда!
Я откровенно напуганная побежала мимо людей к ней и еле успела затормозить в своих валенках, чтобы не сбить женщину с ног. Женщина взяла меня за плечо и ввела в кабинет, прикрыв за нами дверь.
В кабинете было два стола, за которыми работали, не поднимая взгляда другие женщины. Перед ними сидели посетители и молча чего-то ожидали.
– Иди за мной.
– Сказала женщина и направилась в дальний угол кабинета с дверью ведущей в еще большее помещение. Это был какой-то архив, как мне показалось вначале. И как показало дальнейшее, я не сильно ошиблась.
– Раздевайся.
– Приказала женщина, указывая на шкаф без дверок, где висела уже чья-то одежда. Я при ней скинула пуховик и валенки. Достала из сумки туфли, быстро влезла в них, и выпрямилась перед женщиной, ожидая указаний. Она критично посмотрела на пою задравшуюся цветастую маечку и сказала:
– Не по сезону одета.
– Мне не холодно.
– Сказала тихо я.
– Мне все равно холодно тебе или нет. Я сказала, что не по сезону и не для того места, где работать будешь.
– Женщина говорила строго, но она не была раздражена, как бы это не хотела показать. Странно она на меня глядела в те мгновения. Наконец удовлетворенно она кивнула и сказала следовать за ней.
Вернувшись в первый кабинет, женщина дала мне толстую охапку ручек, выглядевших новенькими, и сказала:
– У Сонечки возьми бланки и раздай их в коридоре. Пусть там сами заполняют, а не здесь время тратят.
Я взяла в руки стопку бланков и хотела уже выйти, но женщина остановила меня и сказала:
– Куда ты? Сама хоть погляди, что заполнять надо. Тебя же спрашивать будут. Что ты там, как корова будешь глазами хлопать, и каждый раз ко мне бегать? Давай сюда покажу. Здесь данные с паспорта пусть пишут. У кого паспорта нет, то с документа личности, который им должны были фильтрационные органы выдать. У кого нет никаких документов, тех мы не принимаем ясно? Сразу выходишь и предупреждаешь. Если спрашивают, где получить можешь всех вниз отправлять в девятый кабинет. Они направление в фильтрационный орган дадут или сами выдадут, если есть хоть что-то удостоверяющее. Ну, там домовые книги и свидетели из этой домовой книги с документами. Остальные, когда заполнят эту часть, пусть пишут свои специальности вот здесь. А вот тут опыт работы. Ясно? Не перепутаешь?
– Тут же подписано.
– Изумилась я.
– Все и везде подписано… - сказала женщина.
– Еще читал бы кто… только бланки переводят. Ручки раздавай по десять штук вместе с бланками. И собирай, как заполнят. А бланки пусть в руках держат, когда заходят. Если к тебе кто-то пристает без очереди пройти, объясняешь ему, что мы просто откажемся его принимать, если не отвянет. Поняла? Если кто-то скандалит или спорить в очереди начинает, не бойся на них кричать. Ну, там, что бы успокоились или что ты сейчас охрану вызовешь. Там в конце коридора солдат стоит. Если не понимают тебя, то зовешь его, он выведет буянов. Это ближе к закрытию будет, могу тебя заверить. Так что не теряйся. Дальше. Всех кто старше шестидесяти лет отправляй в местные управы. Таким мы работу не даем. Просто не даем и не спрашивай почему. Им минимальный паек и так положен. Пусть в своих управах карточки берут, но работу здесь не получат. Если все поняла, то давай двигайся, девочка. Шевели ножками.
Меня буквально вывела женщина в коридор, и я застыла с бланками и ручками под пристальным взглядом десятков глаз. Я, наверное, сама себе показалась мужественной когда, преодолев робость, громким голосом объявила:
– Внимание! Посмотрите все на меня пожалуйста. Что бы ускорить работу… - тут я запнулась так как даже не знала названия отдела, в который сама занимала очередь.
– И что бы вам не приходилось так долго ждать, я сейчас начну раздавать вот такие бланки, а вы будете их заполнять. Понимаю что неудобно, но заполняйте аккуратно. Вот я вам сейчас раздам ручки. Если у кого-то возникают вопросы по заполнению, спрашивайте, прежде чем портить бланк. Я вам помогу и подскажу. Но только по заполнению. По другим вопросам не спрашивайте… Так я и поступила на работу в мэрию, в отдел трудоустройства населения.
Работа была суетливая, не сильно благодарная, да еще и начальница попалась на редкость язвительная и требовательная. Если при ней я могла хотя бы пять минут отдохнуть, весь день становился, похож тогда на праздник. Но зато я жила в гостинице, в отдельном номере и питалась бесплатно довольно хорошо в мэрии и ресторане при гостинице. И еще мне пообещали хорошую зарплату, и не в единицах глядящих, а в нормальных «винах» южан.
Единственной проблемой для меня было вовремя вставать. В особняке меня будил вестовой, посылаемый поваром за час до подачи завтрака. А тут пришлось договариваться, чтобы меня будили работающие на этаже смотрители.
Но если я скажу, что была недовольна, что так быстро устроилась сама, не верьте мне. Мне не нравился, конечно, тон, с которым со мной говорила начальница, но другие женщины в отделе были со мной добры и не забывали позвать попить чай, когда разрешала всем отдохнуть Александра Сергеевна. Да, моя начальница была моей тезкой, но мне это не приносило никаких радостей. Меня вечно раздражало, что она меня Сашей называет, а мне ее приходится Александрой Сергеевной. Даже не это, а то, как она на мена «сашкала». «Саша-саша-саша-девочка не прохлаждайся! Тебя ждут люди. Да именно тебя! Бегом шевели ножками». Ее «Саша-саша-саша» звучало не как шипение змеи, но очень похоже. И сама она худая, нервная, жесткая и прямолинейная мне чем-то напоминала виденную в детстве по телевизору гадюку. Но я терпела, быстро научилась мило ей улыбаться и каждый раз старалась подчеркнуть как я ей благодарна за ее проявленную заботу обо мне. Это ведь она меня в гостиницу пристроила, где и сама жила.