Ост-Индский вояж
Шрифт:
Данил сноровисто стал развязывать верёвки и ремешки и через полчаса все пленники оказались без пут.
Оглянувшись по сторонам, Данил молвил тихо:
— Подождём малость. Не все ещё заснули. Без коней нам не уйти. Думайте, как завладеть конями. И оружием, значит.
Казаки оглядывали тёмное пространство лагеря. Во многих местах виднелись караулы с пиками и редкими мушкетами. Шагах в ста и дальше паслись лошади, всхрапывая и стуча копытами по раскисшей земле.
— Ничего не выйдет, — грустно заметил Аким. — Слишком много сторожей, а у нас даже ножа нет.
— Будем ждать. Вдруг повезёт, — и Сафрон вздохнул, высвобождая руки из тугих верёвок.
Прошёл примерно час. Казаки дрожали от холода, но никто не бросил им ни кости, ни подал ковшик воды. И тут появился тот самый молодой татарин с кожаным ведром в руке. Оглянувшись на пленников, выплеснул ведро на них, усмехнулся, хотел уйти, но передумал и подошёл близко. Наклонился, заглядывая в лица казаков, оскалил зубы в довольной усмешке и в этот момент Данил схватил его за шиворот и мгновенно притянул к себе. Удар в лицо — и только начавшийся крик застрял у того в глотке.
Аким тут же повалил татарина, который оказался довольно щуплым. Гераська оказался проворнее всех и нащупал нож на поясе. Не раздумывая ткнул тому в шею, а Данил ещё крепче сжал его рот, предотвращая крик.
— Обшарь его, — прошипел он. — У него должна быть сабля.
— Ничего больше нет, — ответил Сафрон, судорожно шаря руками по уже затихшему телу. — Куда его девать?
— Под нас запихивай! — прошептал Данил и отпустил рот татарина. Всё было испачкано кровью, но это уже никого не занимало. Они оглядывались по сторонам, с ужасом ожидая зова этого мальчишки.
Гераська поднял свалившуюся шапку татарина и нахлобучил на голову себе.
Данил шарил по карманам и добыл несколько медных монеток. Стащил кожух. Словно зверь, оглядывался по сторонам, ожидая нападения. Но всё было тихо. Даже костры один за другим затухали, лишь несколько ещё горели малым пламенем у стражи.
— Ползём отсюда подальше, — прошептал снова Данил и первым полез по грязи, удаляясь от шатра мурзы. Там всё временно затихло.
Они незаметно выбрались за пределы лагеря и передохнули. Тяжело дышали.
— Обойдём дальше и подлезем к лошадям с другой стороны, — проговорил Данил и полез на четвереньках дальше. — Хорошо, собак с ними нет, а то бы ничего у нас не получилось с побегом.
— И так ещё не получилось, — буркнул недовольно Сафрон, трудно, натужно скользя по грязи.
Им понадобилось больше часа, чтобы выйти к табуну с другой стороны.
— Лежите на месте, а я пойду собирать лошадей, — сказал Данила. — У меня татарский кожух и они не должны испугаться меня. Когда отойду, двигайтесь в ту сторону, — и указал в сторону от лагеря.
Он исчез в темноте, а казаки стали осторожно и неторопливо идти, согнувшись, в нужном направлении.
Слышались окрики татарских пастухов, взвизгивания жеребцов и нервный топот копыт. То жеребцы пытались озорничать с кобылицами. Томительное ожидание чего-то ужасного длилось довольно долго. И наконец послышался негромкий топот лошадиных копыт, постоянно приближающийся. На фоне неба снизу казаки увидели нескольких лошадей, идущих неторопливо.
Ещё немного и голос Данилы спросил:
— Эй! Вы где? Вылазь! Садимся и тикаем быстрее!
Лошадей оказалось пять, но никто ничего не спросил. Быстро взобрались на низкорослых лошадей и ударили по бокам пятками. Кони недовольно замотали головами, но потрусили на полдень, куда указал Данила.
Удалились уже версты на две, когда от лагеря долетели в ночи далёкие крики, а небо там осветилось десятками факелов.
— Заметили! — проговорил Данила и стал понукать лошадь. — Погнали, казаки! Пока обнаружат следы, мы должны уйти далеко. Искать должны нас в сторону полуночи. У нас, может статься, будет ещё немного времени.
Никто ничего не говорил, все молча нахлёстывали коней. Гераська тащил в поводу запасного коня.
— Сафрон, надень кожух, а то у тебя вовсе почти ничего нет на плечах, — и Данил бросил казаку одежду.
— Татарина зарезал? — спросил тот, стуча зубами, от холода и возбуждения.
— А что с ним делать было? И сабелькой разжился. Хоть что-то на боку у меня болтается. Нож не успел нащупать — торопился.
Проехав, как казалось, часа два, казаки остановились на пригорке и затаили дыхание. Послушали ночь, Сафрон, как самый тяжёлый, пересел на запасную лошадь и помчали дальше.
— Погони не слышно, — заметил Аким. — Неужто не обнаружили следы?
— Рано ещё радоваться, казаки, — зловеще проговорил Данила. — Погоняй!
— Далеко до рассвета, интересно? — спросил Гераська. — Звёзд не видать…
— Когда будет, тогда и будет, — ответил Данил и опять стал нахлёстывать палкой круп коня.
— Как бы не загнать коней, — сказал Аким с неудовольствием. — Может, потише поедем. Пусть животина передохнёт малость.
Никто не ответил, но поехали шагом, вслушиваясь в тишину.
Серый рассвет застал казаков в незнакомой местности. Туман стлался по земле, цеплялся за кустарник и редкие низкорослые деревца. Где-то подала голос птица.
— Высмотретьбы пригорок, — нарушил молчание Сафрон. — Осмотреться бы.
Низкий холм обнаружили уже вскоре. С его вершины осмотрели местность.
— Кругом нет ни души, — со вздохом проговорил Аким. — Неужто татары не стали нас преследовать? Не верится что-то.
— Лучше скажи, куда направиться? — спросил Данилка. — К Дону, что ли?