Ост-Индский вояж
Шрифт:
Купец долго торговался, но уступил и обязался оплачивать жилье казакам.
Два месяца пролетели в трудах и изучении турецкого языка. Особенно преуспел в этом Сафрон, а Гераська едва мог запомнить около сотни слов, и никак не мог уяснить, как говорить. Лишь с трудом едва понимал общий смысл говоривших. Данил тоже сносно постигал язык.
Наконец к казакам прибежал мальчишка и сказал так быстро, что его с трудом понял даже Сафрон.
— Хозяин требует вас к себе. Поторопитесь, гяуры!
Казаки бросили работу и поспешили в дом к купцу.
— Я нашёл для вас хорошую работу, — тут же, без восточных витиеватостей, заявил купец. — Через неделю выходит караван в сто с лишним верблюдов. Будете охранниками. Вот записка к хозяину. Найдите его — он вас устроит, — и в конце разговора каждому вручил по монетке, на которую можно худо-бедно прокормиться день.
Дом купца Тимурджи нашли, но записку прочитать никто не смог. Слуга взял листок и удалился. Вскоре он вернулся и попросил старшего следовать за ним. Казаки переглянулись, а Аким молвил:
— Сафронушка, ты у нас самый знающий. Иди ты, а мы подождём тут.
Казак кивнул и зашагал за слугой.
Тимурджи-ага сидел у кальяна и с наслаждением слушал молодую, судя по фигуре, девушку, закутанную в тонкую материю мягкой окраски. Та тут же удалилась, обдав Сафрона волной благовоний. Он косо проводил её глазами.
— Эфенди[1], вот я по повелению Мехмед-аги…
Купец придирчиво оглядел Сафрона, помолчал и спросил:
— Оружием владеете хорошо?
— Любым оружием владеем отлично, эфенди.
— Могу положить одну монету в неделю. Серебром, — уточнил купец. — Но ты должен поклясться на Коране или… Библии, что будешь исполнять свою работу без страха и добросовестно.
— Я готов, эфенди, — поклонился Сафрон. — И отвечаю за своих товарищей.
— Хорошо, казак, — слегка скривил губы купец и спросил: — Я верно назвал тебя? Казак?
— Верно, мой господин, эфенди, Тимурджи-ага.
— Ты не собираешься принять нашу веру, казак?
— Нет ещё, эфенди, но уже думаю про это, — опять поклонился. Сафрон.
— У меня первое требование, казак. Никаких вопросов, никакого любопытства. Ваше дело — только охрана и больше ничего. Мне поведал Мехмед-ага, что вы спасли ему жизнь, рискуя своими. Это меня устраивает, это похвально. Потому и я согласился на предложение Мехмед-аги взять вас в своё путешествие. Караван большой и вы будете не одни охранять его. Выступаем через неделю. Я оплачу ваше проживание в караван-сарае. Каждый день приходи сюда, слуга будет о тебе знать. Если что надо будет, он тебе скажет. Иди.
Сафрон поклонился и задом, источая благодарность и почтение, удалился.
— Целый серебряный дукат! — удивился Данил и оглядел товарищей. — Как это он так расщедрился? Купцы всегда такие жадные!
— Я понял, что у него имеется какая-то тайна. Он потребовал в не задавать вопросов, не интересоваться и всё сохранять без болтовни. Я дал такое обещание.
— Нам это без надобности, — тут же отозвался Данил. — Зато такие денежки обещает! Выплата каждую неделю?
— Не спрашивал. И так удачно получилось. И за жильё заплатит.
— Здорово! Куда пойдём?
— Не сказал. Да нам и без разницы. Лишь бы платили хорошо. А он будет платить хорошо.
— Если не надует, — усмехнулся Данил.
— Я должен каждый день навещать его дом и встречаться со слугой.
— Это ещё зачем? — удивился Гераська.
— Что, мне трудно, что ли? — чуть не огрызнулся Сафрон. — Таков приказ того купца. Его зовут Тимурджи-ага. А какую я девку у него видел! Слюни потекли по бороде тут же!
Казаки облизали пересохшие губы и в мечтах унеслись в чертоги женских чар. А Сафрон заметил погодя:
— Так что, казаки, готовьте ноги и задницы. Долго нам предстоит трястись на ослах. Интересно, куда нас занесёт на этот раз?
– --
[1] Эфенди — господин, начальник, повелитель, вежливое обращение.
Глава 5
Караван двигался в сторону полдня уже больше недели, а казаки так и не знали, куда он направляется. Тяжело гружёные верблюды мерно топали своими длинными ногами, поднимались на перевалы, спускались в долины, где цвели и благоухали растения, орошаемые источниками, бегущими с гор.
Прошли гору Паландекен-даг тотчас по выходе из города, оставили по левую руку Чакман-даг и продолжали путь до Диярбакыра, где остановились на длительный отдых. Он продолжался почти неделю.
— Казаки, что я заметил вчера вечером, — зашептал Данилка, оглядевшись.
— Что такое ты углядел? — спросил настороженно Сафрон.
— Заглянул в дыру в палатке, что стояла поодаль. Просто так. А там мужик бороду и брови подкрашивал, глядя в зеркальце.
— И что такого? — удивился Аким.
— А то, что это не местный человек. Он не похож на турка или курда. Скорей схож на нашего брата. Только морда светлая и он её чем-то натирал для смуглости. Странно, верно?
— Тут что-то не так, — протянул Аким и глянул вопросительно на Сафрона.
— Не лезьте не в своё дело, — осторожничал Сафрон. — Меня предупредил Тимурджи-ага — чтобы ничего не замечать.
— Я ж только вам, казаки! — обиделся Данилка.
— Ладно уж, Сафрон. Раз увидел, так пусть договорит, — попросил Аким.