Ост-Индский вояж
Шрифт:
Казаки спешно все умяли, выпили воды. Сафрон спросил мужика:
— Сейчас день или ночь?
— Ночь, — коротко ответил тот. — Скоро полночь будет. Петухи ещё не голосили. Что ещё нужно вам?
— Ещё бы еды, приятель, — очень мирно ответил Данилка. И на ноги чего-нибудь потеплее, а то отморозим всё себе. И шапки. По дороге сюда всё потеряли. Рукавицы, если найдутся.
— Убьёте меня, ребята?
— Посмотрим, как ты справишься со всем, — ответил Данил, взяв руководство в свои руки. — И не вздумай убежать. Хозяина тут же поднимем, и тебе не уйти.
Ломило плечи и голову. Дрожь сотрясала их тела, страшно хотелось, не дожидаясь холопа, убежать подальше. В дверь продолжали колотить, но это их не очень волновало. Подвал был достаточно глубок и явно приготовлен для колодников. А дом спал и ничего не мог услышать.
Мужик вернулся нескоро и казаки уже готовились поспешить на улицу и постараться проскочить все рогатки и скрыться на время.
— Что так долго? — шипящим голосом спросил Данил.
— Пока собрал всё. Сразу ведь боязно. Темно везде. Вдруг кто заметит.
Казаки быстро одевали то, что было принесено и заметили, что и мужик одет по-зимнему. Сафрон спросил:
— А ты куда собрался? Или тоже бежать решил?
— Хотел бы с вами, да боюсь, что не возьмёте. Здесь оставаться нельзя. Дознаются, и мне не жить. Или так замордуют, что житья не будет. Возьмите!
— Оружия бы, хоть ножей, — проговорил Данил и посмотрел на мужика.
— Могу ножи достать. Другого оружия в доме нет. Разве что топоры.
— Давай всё и побыстрее. Надо сматываться, а то хватятся нас.
Когда мужик ушёл, Сафрон спросил товарищей:
— Где можно схорониться в посаде?
— Надо взять мужика. С ним будет легче это придумать. Мы тут ничего не знаем, — Данил многозначительно оглядел товарищей.
— Не выдаст? — засомневался Аким.
— Мы сами его заложим, коль он на такое пойдёт, — ответил Данил. — Не думаю, что ему это подойдёт.
Мужик появился через четверть часа. Раздал по длинному ножу и два топора. Казаки всё рассовали за кушаки и стали выбираться наружу. Собаки тут же подняли лай. Мужик огладил их, успокоил, и все прошли задами и огородами на соседнюю улицу. Снега было мало, идти можно было свободно. Под сопровождением собачьего лая вышли в переулок. Осмотрелись. Темнота была кромешная. Лишь белевший снег позволял что-то видеть.
— Сюда нельзя, — прошептал мужик и повёл казаков в другую сторону. Собаки лаяли на весь посад. — Щас речку перейдём, а дальше будет вольготнее.
Все молча следовали за мужиком. Разговаривать не хотелось. Хотелось лишь есть, и укрыться поглубже, и подольше не высовывать носов.
— Мужик, ты где собираешься укрыться? — спросил Данил, прерывая молчание.
— Вёрст пять за речкой имеется крохотное сельцо. Там живёт моя тётка. Там можно переждать несколько дней.
— Разве можно незаметно прожить несколько дней в маленькой деревне? — удивился Сафрон. — Там особенно трудно это устроить.
— Изба тётки стоит на отшибе и довольно далеко от остальных.
— Это не причина засветиться, — добавил Аким.
— Моя тётка старая и слывёт ведьмой в округе. Её все побаиваются, и не спешат приближаться без надобности к её избе.
— Она ведь и нас может как-то приворожить или околдовать, — испугался Аким и перекрестился.
— Ничего вам не будет, — заверил мужик. — Кстати, называйте меня Гераськой.
— Наконец-то познакомились по-настоящему, — буркнул Сафрон. — Тебе лет сколько уже?
— Через неделю после Рождества стукнет сорок два годка.
— Молодой ещё, — зачем-то молвил Сафрон. — Аким, а тебе сколько?
— Мне немного поболее будет. Сорок пять летом.
— Было или будет? — спросил Сафрон.
— Будет, Сафрон. Вы много моложе нас будете, казаки.
— Ещё надеемся до вашего возраста дожить, раз вырвались из того погреба. Видать, Господь ещё не собрался прибрать нас к себе, грешников.
Перешли речку. Редкие огоньки Москвы пропали, но Гераська уверенно шагал по появившейся тропе, и лёгкий мороз отступил от бывших пленников. В молчании они спешили побыстрее удалиться от речки, где чернели заросли кустарника и отдельные ракиты, свесив длинные космы тонких веток.
Вошли в лес. Тёмные деревья слегка шумели под порывами лёгкого ветра. С веток срывались маленькие хлопья снега, а в ушах чудились звуки, таинственные и страшноватые. Руки сами тянулись к топорам и ножам. Сафрон не выдержал молчания и спросил Гераську:
— Разве о твоей тётке никто не знает в городе, у купца?
— О тётке знает. Однако не знает о той деревеньке. Сейчас наш хозяин в бегах или у самозванца, и никто нас не потревожит. Там имеется хорошая схоронка, а кругом пустырь. Правда, лес шагах в сорока, но негустой.
— Жаль, у нас все деньги отобрали, ироды! — жалел Данилка и вздыхал сокрушённо. А Сафрон про себя даже усмехнулся злорадно. — Чего ухмыляешься? — даже приостановился Данил. — Чем заплатим старухе?
— Пусть это вас не тревожит, казаки, — подал голос Герасим. — Есть у меня задумка, как добыть немного денег. Но об этом потом.
— Не разбоем ли задумал заняться, Гераська? — спросил Сафрон.
Тот не ответил. Впереди завиднелся смутный просвет и вскоре они вышли на поляну, за которой можно было углядеть черные ели леса.
Глава 3
Казаки жили у бабки уже почти неделю. Лишь ночью осмеливались выйти в лес насобирать сучьев и сделать мелкую работу по хозяйству.
У бабки было две козы с козлом, казаки попивали молоко с черным тяжёлым хлебом с травой и отрубями. Больше ничего предложить она не могла, и мужчины подумывали, как пополнить свои потребности в еде.
А бабка была на самом деле интересная, Сафрон с трудом сдерживал себя в попытке расспросить её про ремесло, которым она слегка промышляла.