Останется память
Шрифт:
– Она давала показания? Может, кого-нибудь узнала?
– Д-да, - Никольский дико посмотрел на меня.
– Сына тогдашнего премьер-министра...
– Думаю, ее показания во внимание не приняли. И влиятельный человек найден не был. Ведь так?
– Н-но как же?.. Такого человека... К тому же...
– Вот и результат. Один человек против ста тысяч и диктатуры, которая уничтожит еще несколько миллионов.
– Может, доставить сюда этого сынка и наказать перед микрофоном? Или пообещать Зине, что обязательно его накажем? Что правосудие, наконец, восторжествует?
– Подозреваю, что она никому не доверит наказание, - я зло усмехнулся.
– Как думаете, она его сначала оскопит и только потом зарежет?
Никольский сглотнул.
– Что же делать?
– Доставьте его на орбиту. Тогда у Зины не будет стремления вернуться на Землю. Убийственно вернуться, - я практически издевался.
Но Никольский мой совет принял за чистую монету и тут же осведомился, как быстро может взлететь следующая ракета. Ему ответили, что не раньше, чем через два часа.
– За это время мы его найдем, поднимем из постельки, доставим сюда и засунем в ракету. Пусть полетает. Нечего малолеток насиловать, - Никольский кровожадно потирал ладони.
– Константин, вы только Зину предупредите. Чтобы она там подождала. На станции.
К этому моменту Зина как раз закончила с приборами и доложила, что неисправностей не выявлено. Я не знал, как начать. Выполнит Никольский обещание или сразу забудет о нем, как только угроза городу будет устранена, - неизвестно. Это на его совести. Но уговаривать Зину придется мне. Я буду давать ей обещание. И если не выполню, пусть и не по моей вине, как посмотрю в глаза сам себе?
– Чайка! Идет подготовка к старту следующей ракеты.
– И что с того? Я успею, не волнуйтесь.
– В составе экипажа стартующей ракеты, - я поглядел на Александра Сергеевича, и он сразу подсунул мне листок с именем и фамилией, - Эдуард Феклистов. Знаете такого?
Бурный всхлип был мне ответом. Потом раздался тяжкий вздох и Зина промямлила:
– Зачем? Это - зачем?
– Вы же хотели с ним встретиться? Он будет в вашем распоряжении. И в полной власти...
– Костя! Ты врешь! Врешь! Врешь!! Врешь!!! Не знаю, зачем ты сказал это, не знаю...
– послышались сдавленные рыдания.
– Я никогда, никому. А ты - наружу. Ненавижу!
– Зин, успокойся. Его действительно направят лично к тебе. Под охраной. Есть распоряжение не мешать тебе. Ты с ним разберешься. Посмотришь ему в глаза. Поиграешь на нервах. Сделаешь всё, что захочешь.
– Ты стакнулся с контрреволюционерами, я поняла. Скажи им. Наверняка они слушают нас. Нет, Костя. Я не отступлю. Пусть город погибнет, но и он погибнет тоже. Там, внизу. Как все. Как все...
– Зина. Как раз он-то и не погибнет. Его вывезут, всё же не последний человек. И Лев Давидович до него не доберется, не надейся. Зачем желать погибели многим, когда твой враг останется цел? У тебя же есть друзья? Почему они должны платить за твою ненависть?
Зина практически не слушала меня, продолжая свою линию.
– Я знаю. Если выйду на орбиту, меня тут же захватят и арестуют. Посадят в камеру. И вместо Эдуарда прилетит следователь, который заставит меня признать вину. Есть способы. Мне говорили.
У Никольского заходили желваки на челюстях, он подскочил ко мне и вырвал из рук микрофон.
– Зинаида! С вами говорит Никольский, Александр Сергеевич. Клятвенно заверяю вас, что все ваши условия будут выполнены. Пожалуйста, прислушайтесь к голосу разума...
– Зина молчала, и Никольский продолжил.
– Чем дети-то виноваты? Чем?
Я отобрал микрофон обратно.
– Чайка, вы пошли на второй виток, - я нагло врал: до полного оборота оставалось десять минут.
– Поздравляю. Женщина в космосе - еще одна победа российской науки. Вы теперь - символ. И вам позволено многое. Не забывайте об этом. И будьте человеком, который несет не разрушение, а мир. Мир всем людям на планете. Надежду. Через полчаса вас догонит орбитальная станция. Готовьтесь к стыковке.
– Какая стыковка?
– Недоуменно пробормотал контролер.
– У нас нет такого оборудования. Все в скафандрах переходят - по открытому космосу.
– Зина - не в скафандре. Что вы предлагаете? Уничтожить первую российскую женщину-космонавта?
– Мы попытаемся шлюзовать ракету. Вроде, ребята должны были уже шлюз смонтировать. Опробуем работоспособность.
– Чтоб без эксцессов. Никаких несчастных случаев.
Никольский устало кивнул:
– Отвечаете головой за ее жизнь. Константин прав. Он часто бывает прав.
После долгого молчания Зина всё же подала голос:
– Ну, и гад же ты, Костя. Ну, и гад. Вернусь - надаю по шее. И про Эдуарда не забудьте. Вы обещали.
Зинины слова казались музыкой. Я расслабленно сидел, не в силах чем-нибудь шевельнуть и сдвинуться с места. Слышал, как Никольский ругается в трубку. И мне было хорошо. Так хорошо, как никогда раньше.
Грубая рука, стиснувшая внутренности, постепенно разжималась. Хотелось одновременно петь, танцевать и улечься в постель. И уснуть. Чтобы не видеть суеты в Центре Управления...
6.
– Константин Владимирович! Признаться, вы нам действительно помогли. Поэтому, наше сотрудничество будет в общих интересах.
– И что же вас интересует? В первую очередь?
– я лениво переложил ногу на ногу.
– Интересует всё. Александр Сергеевич упомянул в отчете о ваших высказываниях по...
– следователь заглянул в бумажку, - сварке, ракетостроению, передаче цветного изображения на дальние расстояния, использованию электронно-лучевых трубок.