Остановись, мгновенье, ты ужасно
Шрифт:
Вдалеке послышался вой спешащей милицейской машины.
Глава 18
С утра Федор Туманов имел неприятную беседу с начальником отдела полковником Васильковым. Вернулся Федор от полковника сердитый, и как показалось Греку, именно, на него. Чтобы уточнить это, Грек решил спросил у Федора:
– Николаич, ну чего там «батяня» говорил тебе?
Федор закурил, посмотрел на любопытного Грека.
– Говорил, что тебе рогатку доверять нельзя, не то, что пистолет, который у тебя из порток выпал. Все нормальные люди
Грек вздохнул. Всегда больно переживал, когда Туманов на него обижался. Осознал свою ошибку. Но разве он мог представить, что все так нелепо получится. И Грек сказал, извиняясь:
– Ну виноват я. И достоин самого сурового порицания.
Сидевший рядом Леха Ваняшин наставил на усача указательный палец, изображая тем самым дуло пистолета.
– Ты достоин худшего, Грек, – сказал Ваняшин. – Расстрелять тебя мало.
Грек сокрушенно покачал головой.
– Ну что ж, ладно. Расстреливайте. Но я хочу, чтобы это сделал ты, Алеша. Мой друг. Ты увидишь, как умирает настоящий опер.
На этот раз Ваняшин не выдержал бахвальства Грека.
– Хватит тебе. То же мне – настоящий опер. – Видел я, как ты валялся на асфальте. Пупком елозил.
Грек сердито зашевелил усами.
– А ты бы не лег, если б тебе в голову ствол автомата наставили? Тоже мне, деловой. А если бы этот гаишник пальнул в меня?
– Мы бы тебя похоронили с почестями, – заметил на это Ваняшин.
Стоящий на столе телефон, неожиданно зазвонил.
Грек схватил трубку.
– Капитан Греков. Слушаю? – проговорил он, и Ваняшин с Тумановым увидели, как тут же лицо усача вытянулось от удивления.
– Чего там еще случилось? – спросил Туманов.
На лице Грека взыграла улыбка счастливого младенца, готового радоваться любому пустяку.
– Дежурный с КПП звонит. Говорит, пришла женщина, назвалась Аллой Чикиной и спрашивает майора Туманова.
– Чего? – Туманов готов был поверить во что угодно, но в это…
Ваняшин недоверчиво покрутил головой.
– Мы тут с ног сбились. Ищем ее. А она вот так взяла и пришла.
Грек с недовольством уставился на лейтенанта.
– Алеша, ты слишком мелко мыслишь, – тут же последовало в адрес лейтенанта Ваняшина от Грека замечание. – Она не приходила, потому что не могла. Понял? А вот появилась возможность и пришла. И удивляться тут нечему. Куда ей еще идти, если не к родной милиции. Николаич, я пойду, гляну? Если это она, приведу ее сюда.
– Ну иди, – согласился Федор.
Грек выбежал из кабинета.
Усевшись на подоконник, Ваняшин видел в окно, как Грек выскочил из дверей управления и торопливо прошел к проходной. Минут пять его не было видно, потом он вышел из проходной вместе с женщиной одетой в длинную юбку, которая явно была ей не по размеру. День был пасмурный, и на женщине была одета куртка ветровка. Причем, как видно с чужого плеча, потому что была явно великовата ей.
– Вроде бы и в самом деле, Чикина, – проговорил Ваняшин, всматриваясь женщине в лицо. – Только одежда на ней уж больно странная. Такая модная женщина и вырядилась в этот балахон.
– Может, ничего другого не нашлось. Судя по всему, домой она не заходила, а сразу к нам. Иначе бы переоделась, – сказал Туманов.
– Лучше бы уж сразу к полковнику Василькову. То-то бы радость была для него, – проговорил Ваняшин с улыбкой, глядя на то, как шедший рядом с Чикиной капитан Грек, оживленно жестикулирует руками, что-то объясняя ей. Сама же женщина, лейтенанту Ваняшину напоминала старуху, едва передвигавшую ноги. А ведь совсем недавно, глядя на ее походку, мужики просто балдели. И даже капитан Грек не раз причмокивал языком, когда Алла проходила мимо машины, из которой они с Ваняшиным вели наблюдение за ней.
Ваняшину эта хорошенькая женщина с ладненькой фигуркой тоже нравилась, хоть он и не признавался Греку в этом, насмехаясь над ним. Интересно, как теперь, чувства усатого капитана не угасли к ней?
Дверь кабинета открылась, и женщина в сопровождении капитана Грека, перешагнула через порог, глянув на оперативников затравленным зверьком.
– Вот вам и Алла Николаевна Чикина, собственной персоной, – весело проговорил Грек, не понятно чему радуясь.
Федор на этот счет не стал забивать голову ненужными размышлениями, а вот лейтенант Ваняшин, глянув в радостное лицо Грека, шепнул ему на ушко:
– Ты такой довольный, как будто она там, в коридоре, хорошенько приласкала тебя, – кивнул он на женщину.
От внимательного взгляда Федора Туманова не ускользнуло то, как вела себя Алла Чикина. Во-первых, ее лицо. Стоило приглядеться, и не трудно было заметить, что оно утратило свой естественный цвет, сделавшись необыкновенно бледным. Теперь на нем густым слоем лежал тональный крем, а щеки были искусственно подрумянены. Так обезобразить могла себя только дешевая уличная проститутка, что никак не было применительно к Алле Чикиной.
Еще – дрожание рук. Федор заметил, что руки у нее время от времени вздрагивали и чтобы как-то унять дрожь, она сжимала побелевшие пальцы в кулаки.
И глаза. Взгляд отрешенный, рассеянный. Впечатление такое, что, глядя на него или Ваняшина, она как бы смотрела через них.
Она пыталась улыбаться, но делала это словно из-под палки. Как будто кто-то невидимый для оперов стоял у нее за спиной и науськивал, как ей следовало себя вести. Причем, вела она себя довольно странно, точно ей было тесно сидеть на стуле с подлокотниками, и когда она заерзала в очередной раз, Туманову показалось, будто он услышал, как что-то жесткое и тяжелое стукнулось о подлокотник.
На вопросы оперативников она отвечала не впопад, то и дело поглядывая на свои ручные часы. А вопросы эти в основном задавили ей Грек с Ваняшиным. Федор больше молчал, сосредоточенно глядя женщине в глаза и замечая в них страх. Это сейчас больше всего оставалось не понятным для майора, потому что, находясь в его кабинете, она находилась в полной безопасности. Тогда, чего ей бояться?
Воспользовавшись тем, что с Чикиной разговаривает Ваняшин, Грек наклонился к уху майора и шепнул:
– Николич, ты чего так на нее смотришь, как гипнотизер?