Останься со мной
Шрифт:
— Пожалуйста, позвольте мне увидеть его. Я могу достучаться до него. Он послушает меня. — Он и так сказал слишком много, и теперь я перегибала палку. Воздух вокруг меня изменился. Он становился все гуще, и в мое горло проникало слишком много кислорода.
Декан усмехнулся, как будто моя просьба была слишком нахальной. Хотя он и усмехнулся, это было только потому, что мои слова были абсурдом, и напряжение внезапно усилилось.
— Ни в коем случае.
— Линч, при всем моем уважении, это исправительное учреждение, предназначенное для того, чтобы помогать людям, а не ломать их еще больше. Теперь Вы изолировали
Линч, его мать, его брат и Айзек — все должны были быть на его стороне, и каждый из них подвел его. Олли должен был знать, что Я не подведу его. Я была на его стороне. Он был не один.
— Извините меня, мисс Джетт, но он никоим образом не невиновен в этом, как и Вы. Возможно, он никого не насиловал и не подсыпал наркотики, но он нарушил не одно правило.
Линч был прав. Мы нарушили правила.
— Я понимаю. Правда понимаю. Но если бы Вы могли просто позволить мне увидеть его, я могла бы поговорить с ним, убедить его принять лекарства, он смог бы выйти и вернуться к своей обычной жизни. Пожалуйста. Дайте мне пять минут наедине с ним.
Линч уставился на меня долгим тяжелым взглядом. Я затаила дыхание, когда он встал со стула и направился к двери. Я закрыла глаза, ожидая его отказа.
— Что ж, пойдёмте.
Мы прошли по коридору и спустились по лестнице в подвал — еще один контрольно-пропускной пункт службы безопасности. Я уже была здесь однажды. Тут было тихо и мрачно. По обе стороны коридора было по три комнаты. По опыту я знала, что эти комнаты были пустые. Стены обиты войлоком, почти как в моей комнате, и в них не было ни окна, ни кровати, ничего. Комнаты были предназначены для того, чтобы сломить и заставить подчиниться.
Олли был создан не для того, чтобы быть сломленным — он был создан, чтобы ярко гореть.
Линч остановился перед одной из дверей.
— Пять минут, — заявил он, не глядя на меня, затем отступил назад, чтобы охранник отпер дверь.
После того, как дверь открылась, мое сердце тут же упало. Олли сидел на полу в углу, согнув свои длинные ноги в коленях. Его голова висела на скрещенных руках, и я не могла видеть его лица. Когда дверь за мной закрылась, он поднял голову, и все его лицо изменилось, когда он увидел меня. Сначала это был взгляд отрицания, как будто его разум играл с ним злую шутку. Комок в его горле сдвинулся, когда он сглотнул, а затем он прерывисто выдохнул.
— Олли?
Все его тело отреагировало на мой голос, и его плечи затряслись. Он зажмурился, и мое сердце снова разбилось от его вида. Внезапно он ущипнул себя за переносицу, когда потекли слезы.
Я рухнула перед ним на колени, схватив его за ноги. Олли был совершенно разбит, и ему было стыдно, он закрыл лицо руками и опустил голову в беззвучном плаче. Он был обессилен, лишенный всего. Опустошен. Олли достиг своего самого дна, и я никогда ничего так не хотела, как поменяться с ним местами.
Он никогда не готовил меня к таким слезам. Они были ошеломляющие, когда видишь, как тот, кого ты любишь, несет в себе столько невыносимой боли.
— Я прямо здесь, — выдавила я сквозь подступающие слезы. Я боялась прикоснуться к нему, но не могла заставить
— В моем сердце никогда не было столько ненависти, — это были его первые слова. Он отстранился, и его глаза были затуманены, а длинные ресницы намокли от слез. Его подбородок задрожал. — Я так зол, и я блядь схожу с ума. Я хочу убить его, Мия. — Дыхание Олли сбилось, когда он попытался взять себя в руки. — Я не знаю, что я наделал. Что во мне такого, что другие, так сильно ненавидят? Все, что я делал, это пытался поступить правильно, убедиться, что все были счастливы, а взамен я получаю это, — он вскинул ладони в воздух, — загнанный в чертов угол и ненавидимый всеми. — Он отвернул голову, не желая, чтобы я видела его таким. Его щеки надулись, когда прерывистое дыхание сорвалось с его губ. — И теперь я даже ненавижу себя за то, что он сделал с тобой.
Слова казались такими чужими из его уст.
— Посмотри на меня, — умоляла я, и Олли покачал головой. Я схватила его за лицо, чтобы заставить его посмотреть на меня. — Я так сильно люблю тебя. Отдай мне свою ненависть, позволь мне нести все это за тебя, потому что у меня достаточно любви, чтобы разделить с тобой твое бремя. Ее так много, и никто не может ничего сделать, чтобы уменьшить его размер. Я прямо здесь, Олли. Тебе больше не нужно быть сильным. Тебе нужно только держаться, хорошо?
Едва заметная морщинка между бровями Олли углубилась.
— Он изнасиловал тебя! — крикнул он шепотом. — Он стоял прямо там и хвастался этим, желая, чтобы я услышал каждое чертово слово.
— Нет, Олли. Он не насиловал меня. У него не было шанса. Он ударил меня. У меня было сотрясение мозга. Но меня не насиловали.
Его глаза на мгновение остановились на мне, когда я произнесла эти слова, а затем он выдохнул. Его некогда ослабленное тело напряглось.
— Он, блядь, ударил тебя? — Его голос был полон вины и раскаяния, когда он посмотрел мне в глаза.
— Все кончено. Я записала признание Оскара. Ты можешь уйти отсюда, Олли.
Олли покачал головой.
— Пожалуйста, не говори мне, что ты нарочно поставила себя в такое положение.
— Нет, конечно, нет. Я знала, что это был бы только вопрос времени, когда Оскар снова попробует сделать это. Поэтому я носила твой телефон с собой на всякий случай, куда бы я ни пошла. У меня должны были быть доказательства, что это был он.
Воздух внезапно поднялся, когда Олли обнял меня и, наконец, притянул к себе. Он потянулся к моему затылку, и, хотя я должна была быть сильной, я растаяла в его объятиях.
— Единственный способ выйти отсюда — принять лекарства, — сказал он мне в шею.
Я отодвинула его в сторону, чтобы посмотреть на него.
— Что ты сделал?
— Я был так зол после того, как услышал про это, и когда моя дверь открылась, мне было все равно, кто был по другую сторону. Я, блядь, потерял контроль. — Олли прислонился спиной к стене и запустил руки в волосы. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, Мия?
— Я убедила Линча позволить мне увидеться с тобой. Я сказала ему, что могу убедить тебя принять лекарства, чтобы ты выбрался отсюда, но я не могу быть эгоисткой. Я не могу сказать тебе сделать то, чего ты не хочешь. Это было бы неправильно. Я просто хочу, чтобы с тобой все было в порядке.