Останься со мной

Брамс Асти

По палате разнесся всхлип кого-то из малышей. Мама кинулась к ним, а я не могла отвлечься от болезненной вспышки паники внутри. Уже всецело уловила слабость и надломленность в голосе мужа, а еще расслышала, как тяжело он дышит.

– Влас, что происходит?.. – настороженно спросила, почти прошептала. – Прошу, скажи мне!

– Все… хорошо. Теперь все будет хорошо, Диана. Я обо всем позаботился… чтобы тебе и детям ничего не угрожало.

Горячая капля сорвалась с ресниц и пробежала по моей щеке.

– О чем ты говоришь?.. Что ты

сделал? Любимый, ответь?!

– Расскажи мне о них, – вытолкнул он настойчиво, будто не слыша меня. – Наши дети… они с тобой?..

Шмыгнув носом, я сглотнула ком в горле.

– Д-да…

– Ш-ш-ш, – шептала позади мама малышке, которую взяла на руки.

– Ты придумала, как назовешь их?.. – вновь раздался вымученный голос Власа

Я взяла пару мгновений. Губы тряслись, горло саднило, грудь вздымалась от порывистого дыхания. Такие простые вопросы, на которые мне безумно тяжело было отвечать.

– Я ждала тебя!.. – наконец прошептала. – Ч-чтобы сделать это.

– Я – здесь, принцесса… Значит, давай сына возьму на себя. А ты… выбери имя для дочери. Договорились?..

– Влас!..

– Как тебе имя Александр? – непреклонно продолжал муж теплым тоном, не позволяя мне поддаваться горечи. – В честь моего деда. Достойный… Достойный был мужик.

В динамике раздался резкий шорох, затем сдавленный кашель, от звука которого испарина выступила на моей коже. Прислонившись к стене, я осела на пол, продолжая прижимать телефон к уху и игнорируя боль между ног.

– Мне… нравится. О-очень…

– Хорошо… – едва слышно отозвался любимый в какой-то момент. – Остается имя для дочери.

– Я не знаю, – выдавила я, с силой зажмурившись и выпустив всхлип. – Я, правда… не могу!.. Трудно сосредоточиться.

– Подумай, Диана… Пожалуйста.

– Со… София?

– Отлично. Прекрасный выбор, – прохрипел муж, но так надсадно, что было невозможно расслышать эмоции.

– Влас, умоляю… Скажи, что с тобой все будет в порядке?! – отчаянно попросила я, уже не сдерживая голоса. – Прошу, скажи, что ты вернешься! Мы… мы ведь ждем тебя! Ты не можешь… Я не справлюсь!..

– Справишься.

Это прозвучало как выстрел, который убийственно ранил меня.

– Что ты наделал, Влас?..

– Диана… Пообещай мне, что будешь хорошей, сильной девочкой.

– Нет… – упрямо перебила я. – Останься со мной, любимый!.. Послушай… Послушай! – С трудом поднявшись с пола, я поспешила к кроваткам. Малыш проснулся от моих рыданий и начинал хныкать. – Это плачет твой сын!..

– Я люблю тебя…

Я резко замерла и перестала дышать, не успев наклонить телефон над маленьким личиком. Опустила руку, посмотрела на экран, на котором больше не светился вызов, окончательно убеждаясь, что связь оборвалась.

– Диана?.. Милая…

Я замотала головой, принявшись бесперебойно бить пальцами по экрану.

– Нет… нет! – Кинулась к охраннику, не в состоянии сообразить, как перейти в вызовы. – Перезвони ему! Перезвони!!!

Он

подчинился, но, сколько бы, не пытался дозвониться, на том конце не отвечали.

Я впала в истерику. Маме пришлось оставить плачущих малышей и успокаивать меня, держа в крепких объятиях. Я не контролировала себя. Распахнула окно, потом хотела выбежать из палаты, как будто Влас мог находиться где-то рядом, готовая любым способом найти его!

Врачам пришлось сделать мне укол, от которого я успокоилась за считанные минуты и провалилась в глубокий сон на целый день. Открыла глаза, лишь когда за окнами уже царила непроглядная ночь. Точнее меня разбудили…

– Пора покормить близнецов, – шепотом произнесла мама, проводя ладонью моим волосам.

Она практически все сделала сама. Уложила меня набок, принесла дочку и немного повозилась, прежде чем малышке удалось захватить сосок. Я сморщилась от боли – это оказалось неожиданно неприятно. Грудь и без того ныла, была очень твердой, надутой, а с первым всасыванием все стало как будто в несколько раз ощутимее! Но я вытерпела. К тому же боль постепенно начала таять, а грудь – становиться мягче, что приносило облегчение.

Сына я кормила на другом боку, второй грудью. Он уснул в процессе и, аккуратно вынув сосок из его ротика, мама переложила малыша в кроватку. Затем помогла мне сходить в туалет, обмыться в душе, и я снова уснула.

Так продолжалось почти двое суток. Иногда я не осознавала, что мне снится, а что происходит в реальности. Все словно слилось, ощущения смешались, ориентиры размылись. Я совсем не думала о том, когда успевала спать мама. Не задавалась вопросом, как она умудряется справляться с двумя младенцами сразу, даже не знала, когда их забирают на терапию – ничего! Лишь на третьи сутки начала приходить в себя и что-то понимать.

Меня отвели к врачу, сделать УЗИ и провести осмотр. Все оказалось в норме, но я никак не отреагировала на эту добрую новость. Как будто до сих пор находилась в тумане, притупляющем эмоции.

Следуя по светлому коридору, отметила, что численность охраны на дежурстве значительно сократилось, в сравнении с первым днем в больнице. Но это не вызвало настороженности. Скорее понимание, что в этом просто отпала необходимость, ведь Влас уверил, что нам больше ничего не угрожает.

Влас…

Малыши ели по режиму. Пока они находились в терапии, их докармливали смесью, а мне нужно было сцеживать молоко, чего я почти не делала, так как все время спала. Мама, которая оказалась лучшей бабушкой в мире, все терпеливо объясняла, и я слушала, усваивала, но ничего не отвечала. За весь третий день слова не произнесла, пребывая в глубокой апатии. Лишь вечером мне удалось перешагнуть внутренний барьер страхов.

– Евгений приезжал? – первое, что спросила у матери напряженным тоном.

Растерянно посмотрев на меня, она выдержала несколько мгновений, прежде чем кивнула. И сердце тут же забилось быстрее.