Останься. В плену у зверя
Шрифт:
– Скоро вернусь, подожди меня, ладно?
Продолжая следить за ней (первую попытку побега я не забыл), отошёл к киоску и взял точно такое же огромное розовое облако, которое привлекло её внимание прежде. Его же и вручил ей, открыв пассажирскую дверь и чуть отодвинув кресло назад, чтобы уместилась эта громадная мечта диабетика. И только тогда снова вернулся за руль.
Элисса продолжала держать сладость, разглядывая, но не попробовала даже, лишь принюхивалась, стараясь делать это незаметно, и пододвинула руку с палочкой чуть ближе ко мне. Зачем?
– Почему ты не ешь?
Кажется,
– Перестань так делать, прошу тебя. Я терпеть не могу сладкое, кроме того, что ты готовишь. И уж точно не стал бы ради своих желаний возвращаться. Мне хотелось сделать приятное тебе.
Её шея покрылась красными пятнами. Не только я не привык к её откровениям, но и она к моим, судя по реакции. Я не старался особо демонстрировать то, что замечал в ней раньше, а теперь говорил прямо, как думаю, надеясь получить то же в ответ.
– Всё хорошо, Элисса. Ешь. Если правда очень вкусно, то тоже попробую.
Отщипнув себе облачный кусочек, она отправила его в рот и чуть зажмурилась. Со следующим поступила так же, но перед этим облизала сладкие губы кончиком языка. И как-то сразу в машине стало жарко. Я бы включил кондиционер, конечно, на максимум, но кажется, жарко было мне одному. А медленно поедающей лакомство девочке точно нет…
Тут я и задумался, что моя Элисса (чёрт, как же приятно это произносить даже мысленно – моя Элисса) может быть сладкоежкой. У нас дома покупных сладостей вообще нет. Она вот только оладушки готовила, иногда домоправительница пекла какой-то пирог, да и всё. И я ни разу не подумал, что ей может нравится что-то вот такое.
Хотя прямо сейчас все свои силы бросил не на размышления и планы всё исправить, а на то, чтобы смотреть ровно на дорогу. Во-первых, чтобы не смущать её своими плотоядными взглядами. Во-вторых, мне нужно довезти её живой и здоровой. Но один глаз всё равно сам собой косил на пассажирское сиденье, не повинуясь мысленному приказу прекратить…
Было заметно, что Элисса наслаждается процессом, погрузившись к него. Всё её внимание было сосредоточено на сладости. Ни на меня, ни в окно она больше не смотрела. Крутила палочку в руках, глубоко вдыхала ванильный аромат и ела, облизывая губы, которые я вообще-то тоже хотел облизывать… Как перестать об этом думать?!
Когда объем облака уменьшился вдвое, всё же спросил на всякий случай:
– Ну как тебе, нравится?
Тихое «да» одновременно с благодарным (впервые!) взглядом пронзило меня просто насквозь. Шумно сглотнул, наблюдая, как она собирает губами прилипшую вату теперь со своих тонких пальчиков. Так, нужно сосредоточиться. Вся кровь от мозга отлила совсем не в то место, которое помогло бы мне вести автомобиль.
– А Вы хотите?
Вот это неожиданно. Но наверное вежливо.
– Если только ты мне подашь, нельзя же отпустить руль.
Она замерла на пару секунд, но всё равно оторвала кусочек и протянула мне. И повезло так, что мы оказались на зелёном светофоре, что позволило наклониться к её ручке и принять угощение, не останавливаясь и не отрывая рук от руля, чуть коснувшись губами сладких пальчиков.
Элисса отдёрнула ладонь, воззрившись на меня с… изумлением. Фух, пронесло. Не напугал до смерти, и то хорошо.
– Правда вкусно. Можно ещё?
И нет, мне не было вкусно. Ужасно сладко, даже приторно, слишком много ароматизатора для оборотня… Но несмотря на это я выглядел довольным как никогда. И вот вообще не из-за ваты. Ей нравилась эта сладость, она получала от чего-то удовольствие, сама согласилась на терапию, едет сейчас рядом, ещё и сама предложила поделиться со мной. Когда мне в последний раз так везло?
Тут пара замялась, заставив меня добавить, чтобы не портить атмосферу:
– Но я пойму, если тебе неприятно меня кормить.
Только отказать мне ей было, судя по всему, неудобно, вроде как я её угостил и возил, и вообще я сегодня послушный, хороший оборотень. Поэтому дальше мы ели по очереди. Кусочек она клала себе в рот, а следующий протягивала мне, хоть и немного вздрагивала каждый раз, как задевал губами её ручку. Я честно старался делать это не слишком часто, но полностью себе запретить не мог.
И никогда (клянусь чем угодно!), никогда в жизни я не был так расслаблен, спокоен и счастлив. Именно сейчас в полной мере ощутил, какую радость возможно испытывать рядом с ней. Просто, потому что это она. Моя. Кормит меня с рук. Уплетает эту штуку сама. И выглядит как обычная, разве что очень-очень молоденькая и миниатюрная человеческая девушка. Не бывшая пленница. Не сломанная куколка. А моя пара. Родная. Любимая. Маленькая…
Только когда мы были уже почти возле дома, а сладость закончилась, я заметил, что она сидит, неловко сложив руки на коленях ладошками вверх, липкие наверно, неприятно. Естественно, предлагать ей облизать каждый её пальчик желание подавил. Неимоверными усилиями.
Зато, как последний дебил, потянулся к бардачку и, вытащив оттуда салфетки, подал ей. Сначала не сообразил, что значит этот её взгляд. А потом кааак сообразил.
М-да, так спалиться.
– Тут просто дорога уже знакомая, частный сектор, а в городе так нельзя, – пояснил, стараясь сделать совершенно обычный вид, но уже понимал, что больше мне такого не светит. Ведь она прекрасно поняла, что машину я и до этого мог вести без рук вовсе, лишь прикидывался, чтобы она меня кормила.
Вот пень какой…
Только с учётом того, что Элисса согласилась общаться со специалистом, теперь мы ездили туда минимум один раз в неделю, а то и два. И по дороге обратно каждый раз я покупал ей вату, а она… почему-то продолжала протягивать кусочки лакомства мне, кажется сделав вид, что поверила в мою ложь, чем заставляла моё дряхлое от всех переживаний сердце заходиться в бешеном ритме.
Я обожал эти наши поездки. Потому что после них она становилась какой-то неуловимо другой. Да, некоторое время о чём-то думала. Но без паники и ужаса на лице. Потом отвлекалась на совместное поедание разноцветных сахарных облаков (оказалось, они бывают не только розовые). А дома… начала снова рисовать.