Остаток дня
Шрифт:
– В абсолютном порядке, сэр, благодарю вас.
– И чувствуете вы себя нормально?
– Совершенно нормально, сэр. Прошу прощения.
Я принялся наполнять бокал другому гостю. Сзади раздался взрыв громкого смеха, бельгийский священник воскликнул:
– Да это же настоящая ересь! Чистейшей воды! – и сам рассмеялся.
Я почувствовал, как меня тронули за локоть, и, обернувшись, увидел лорда Дарлингтона.
– Стивенс, у вас все в порядке?
– Да, сэр. В полном порядке.
– У вас такой
Я рассмеялся, извлек носовой платок и поспешно вытер лицо.
– Прошу прощения, сэр. Сказывается тяжелый день.
– Да, крепко пришлось поработать.
Кто-то обратился к его светлости, тот повернулся ко мне спиной, чтобы ответить. Я собирался продолжить обход, но заметил мисс Кентон, которая из холла подавала мне знаки. Я начал продвигаться к выходу, но дойти до дверей не успел – мсье Дюпон поймал меня за руку.
– Дворецкий, – сказал он, – не могли бы вы достать свежих бинтов, а то ноги у меня опять разболелись.
– Слушаюсь, сэр.
Направившись к дверям, я понял, что мсье Дюпон идет следом. Я повернулся и сказал:
– Я вернусь и разыщу вас, сэр, как только достану бинты.
– Пожалуйста, побыстрее, дворецкий. Просто сил нет терпеть.
– Слушаюсь, сэр. Весьма сожалею, сэр.
Мисс Кентон стояла в холле на том же месте, где я заметил ее из курительной. Когда я вышел, она медленно направилась к лестнице, и непривычно было, что она никуда не торопится. Потом она обернулась и произнесла:
– Мне очень жаль, мистер Стивенс. Ваш отец скончался четыре минуты назад.
– Понятно.
Она поглядела сперва на свои руки, потом на меня.
– Мне очень жаль, мистер Стивенс, – повторила она и добавила: – Не знаю, что и сказать вам в утешение.
– Не нужно ничего говорить, мисс Кентон.
– Доктор Мередит так пока и не приехал.
Она опустила голову, всхлипнула, но сразу взяла себя в руки и спросила твердым голосом:
– Вы подниметесь на него поглядеть?
– Как раз сейчас у меня дел по горло, мисс Кентон. Может, немного попозже.
– В таком случае, мистер Стивенс, разрешите, я закрою ему глаза?
– Буду вам очень признателен, мисс Кентон.
Она стала подниматься по лестнице, но я ее задержал, окликнув:
– Мисс Кентон, пожалуйста, не считайте меня таким уж бесчувственным, раз сейчас я не пошел попрощаться с отцом на смертном одре. Понимаете, я знаю, что, будь отец жив, он не захотел бы отрывать меня сейчас от исполнения обязанностей.
– Конечно, мистер Стивенс.
– Мне кажется, сделай я по-другому, я бы его подвел.
– Конечно, мистер Стивенс.
Я повернулся и все с тем же подносом, на котором стояла бутылка портвейна, возвратился в курительную – сравнительно небольшую комнату, где в сигарном дыму перемешались черные смокинги и седые головы. Я медленно обходил гостей,
– Дворецкий, вы распорядились, о чем я просил?
– Весьма сожалею, сэр, но на данный момент помощь еще не подоспела.
– Что вы хотите сказать, дворецкий? У вас что, иссякли запасы простейших перевязочных средств?
– Дело в том, сэр, что ожидается прибытие доктора.
– Ага, очень хорошо. Значит, вызвали врача?
– Да, сэр.
– Прекрасно, прекрасно.
Мсье Дюпон вернулся к прерванному разговору, и я продолжал обход. Помню, как расступилась группа джентльменов и передо мной вдруг возникла немецкая графиня; я даже не успел предложить ей портвейна – она схватила с подноса бутылку и сама себе налила.
– Похвалите повара от моего имени, Стивенс, – сказала она.
– Непременно, мадам. Благодарю вас, мадам.
– Вы со своими ребятами тоже хорошо поработали.
– Благодарю вас, мадам.
– Один раз во время обеда я готова была поклясться, что здесь не один, а по меньшей мере три Стивенса, – сказала она и рассмеялась.
Я тоже поспешил рассмеяться и ответил:
– Рад быть к услугам мадам.
Через секунду я заметил юного мистера Кардинала; он по-прежнему стоял в одиночестве, и мне подумалось, что собрание столь высоких гостей, возможно, внушает молодому джентльмену нечто вроде благоговейного ужаса. Во всяком случае, бокал у него был пуст, так что я направился в его сторону. Мое появление, видимо, очень его воодушевило, и он протянул мне бокал.
– По-моему, это просто замечательно, Стивенс, что вы любите природу, – сказал он, пока я ему наливал. – Ей-богу, лорду Дарлингтону здорово повезло, что у него есть кому со знанием дела приглядеть за садовником.
– Простите, сэр?
– Природа, Стивенс. Вчера мы с вами говорили о чудесах мира природы. Полностью с вами согласен, все мы слишком самодовольны и не ценим великих чудес, которые нас окружают.
– Совершенно верно, сэр.
– Мы ведь об этом и говорили. Договоры и границы, репарации и оккупации. А Матушка-Природа знай занимается себе своим милым делом. Как-то странно вот так о ней думать, правда?
– Истинная правда, сэр.
– Я вот думаю, а не лучше ли было бы, если бы Всемогущий сотворил нас всех в виде… ну… как бы растений? Понимаете, крепко укорененных в земле. Тогда бы с самого начала не было всего этого вздора с войнами и границами.
Молодой человек, видимо, счел эту мысль очень забавной. Он рассмеялся, немного подумал и опять рассмеялся. Я к нему присоединился. Тут он подтолкнул меня в бок, сказал:
– Представляете, Стивенс? – и еще раз рассмеялся.
– Да уж, сэр, – ответил я со смехом, – весьма любопытная получилась бы картина.