Остаться в живых
Шрифт:
Янина Менц кивнула:
— Намекнуть им, что нам все известно.
— Умно, Янина!
— Очевидно, недостаточно умно, сэр. Последние события могут обернуться против нас.
— Попробую угадать. У вас было несколько имен, с которыми вы хотели поэкспериментировать. Несколько возможных Инкукулеко… Вы хотели проверить их реакцию.
— Три имени. И много безвредной информации. Если бы американцы сказали, что наши данные — чушь, мы бы поняли, что ни один из трех подозреваемых Инкукулеко не является. Если они согласятся заплатить, будет ясно, что мы попали в яблочко.
— Одно
— Да, сэр. После того как Джонни наведался в консульство, ЦРУ отреагировало так, как мы и ожидали. Они велели Джонни больше не вступать с ними в непосредственный контакт, предупредили, что здание консульства прослушивается. «Не звоните нам, мы сами вас найдем». Я поставила его телефон на прослушку. Неделю назад люди из ЦРУ позвонили Джонни и назначили ему встречу в сквере у Музея искусств. Там они попросили его привезти им данные в Лусаку.
— Что пошло не так, Янина?
— Сэр, мы считаем, что Джонни решил подстраховаться. Проявил инициативу, так сказать. По нашему мнению, внешний жесткий диск, который он туда повез, оказался пустым. Или заполненным бессмысленными данными.
— Джонни Клейнтьес, — с тоской в голосе вздохнул директор. — Янина, по-моему, он не полностью доверял вам.
— Возможно. Мне пришлось долго уламывать его, прежде чем он согласился помочь. Три имени…
— Он знает все три.
— Да, сэр.
— Но не верит, что кто-либо из трех является Инкукулеко.
— Совершенно верно.
— Как это похоже на Джонни! Наверняка сначала ему захотелось проверить информацию. Но оставить себе путь к отступлению, если янки возьмутся за него всерьез.
— Подозреваю, что подлинный диск — в руках Тобелы Мпайипели.
— Тот, который подготовили вы.
— Да, сэр.
— И вы не хотите, чтобы эти данные попали в Лусаку.
— Я думала, мы задержим Мпайипели в аэропорту. Намеревалась послать диск с кем-то из моих людей. Я по-прежнему склоняюсь к этому плану.
— Овладеть ситуацией.
Она кивнула:
— Овладеть ситуацией.
Директор выдвинул ящик письменного стола.
— Я тоже должен кое в чем вам признаться, — сказал он, доставая из ящика цветную фотографию и протягивая Янине.
Она осторожно взяла старый, выцветший снимок за уголки. Видимо, директора снимали лет двадцать назад — он был еще совсем молодой. Его рука лежала на плече молодого чернокожего парня, высокого и широкоплечего, гибкого, мускулистого, с правильными чертами лица, решительными ртом и подбородком. За ними виднелся военный джип.
— Дар-эс-Салам, — пояснил директор. — Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый.
— Не понимаю, сэр.
— Второй человек на снимке — Тобела Мпайипели. Он был моим другом. — Рот маленького зулуса дернулся в улыбке.
По спине Янины Менц пробежал холодок.
— Так вот почему вы приказали задействовать отряд быстрого реагирования!
Директор смотрел в потолок — мысли его блуждали в другом времени. Она терпеливо ждала.
— Этот человек не знает жалости. Специфический тип… Когда он вступил в наши ряды, ему было всего семнадцать. Но его заметили с самого начала. В то время, как остальные проходили общевойсковую подготовку в Танзании и Анголе, его в группе немногих
— Так вот почему мы не могли найти никаких сведений о нем!
— В нем они нашли воплощение своей мечты. Преданный делу, умный, сильный — в том числе и сильный духом. Вскоре… Он здорово стрелял, ах, как Крошка стрелял…
— Крошка?
Директор усмехнулся:
— Его кличка — сама по себе интересная история. Но главное, его в Европе никто не знал. Он был неизвестной величиной. О нем не было известно ни американцам, ни англичанам, ни даже МОССАДу. Неизвестный чернокожий, «темная лошадка», наемный убийца, которому не терпелось убивать… — Директор с явным усилием заставил себя вернуться в настоящее. Его взгляд сосредоточился на собеседнице. — Потом они перекупили его у нас. Щедро заплатили оружием, взрывчаткой, программами спецподготовки. Оставалась одна небольшая проблема. Он не хотел работать в Европе. Рвался на родину — убивать буров, сражаться с армией Южной Африки. Его ненависть была, так сказать, узконаправленного действия. Его уламывали почти две недели, внушали, что он внесет свой вклад в общее дело, что ЦРУ и МИ-5 миндальничают с бурами, что война против одних есть война против других. Две недели они его уговаривали… и наконец им удалось склонить его на свою сторону.
Янина положила снимок на стол и посмотрела директору в глаза. Так они и сидели молча — смотрели друг на друга, оценивали, выжидали.
— Он напоминает мне Мазибуко, — нарушила молчание Янина Менц.
— Да.
— Это его называли Умзингели?
— Даже я не знаю всего.
Янина встала:
— Нельзя допустить, чтобы он добрался до Лусаки!
Директор кивнул:
— Мпайипели как раз такой человек, который способен вернуть и Джонни, и данные.
— А этого не должно произойти.
— Да, этого не должно произойти.
В комнате повисло молчание. Оба размышляли о возможных последствиях. Наконец директор сказал:
— Я еду домой отдохнуть. Вернусь позже. Охранять меня будут те же люди, что и всегда?
— Да, сэр, та же команда, что и всегда.
Директор устало кивнул:
— Вот и хорошо.
19
Глядя на пухленькую Аллисон Хили, редактор «Кейп таймс» в который раз подумал: если бы она сбросила десять-пятнадцать кило… Она вызывала желание. Интересно, подумал редактор, в чем дело — в ее округлостях или в ее характере. Он чувствовал, что где-то глубоко в ней таится стройная красавица.
— …и больше никто не знает об этом Джонни Клейнтьесе, что дает нам много материала для завтрашней статьи. У меня есть его адрес, и я договорюсь об интервью с его дочерью. А сегодня вечером мы сфотографируем миссис Нзулулвази с мальчиком. Эксклюзивные снимки!
— Правильно, — кивнул редактор, думая: интересно, девственница ли она?
— Но все не так просто, шеф. Я чувствую. И поэтому хочу выступить на радио. Подброшу им лакомые кусочки. Так сказать, положу приманку.
— Но вы ведь не собираетесь выдавать нашего информатора?