Оставь меня за кадром
Шрифт:
Севелине легко говорить. У нее собственный книжный магазин, и она одевалась как богемная художница под кайфом, носила красивые сандалии-гладиаторы. У нее был любимый сорт чая – улун. Конечно, она думала, что бочче – это просто.
Толпа за спиной Мелоди начала подбадривать ее аплодисментами, что, честно говоря, было очень мило. Ребята из Бруклина имели плохую репутацию, но на самом деле они были довольно дружелюбны, пока им предлагали фирменные напитки, а незнакомцы не забывали хвалить их собак.
– Ладно, ладно! Я сделаю это.
Мелоди глубоко вздохнула и покатила красный
Их соперники зааплодировали и чокнулись бокалами, а их команда издала коллективный вздох разочарования. Они, вероятно, думали, что прямо у них на глазах разворачивается история превращения аутсайдера в героя, но нет, только не с Мелоди в главной роли.
Савелина подошла с сочувствующим выражением на лице, сжала плечо Мел своей изящной рукой.
– Мы выиграем в следующий раз.
– Мы не выиграли ни одной игры за весь сезон.
– Победа – не всегда главное, – сказала Савелина. – В первую очередь это старание.
– Спасибо, тренер.
Тугие каштановые кудри Савелины затряслись от смеха.
– Через две недели у нас финальная игра сезона, и у меня хорошее предчувствие. Мы отпразднуем Рождество победителями, и ты сыграешь в этом большую роль.
Мел не скрывала своего скептицизма.
– Давай-ка я проясню, – добавила Савелина, – ты должна присоединиться. У нас будет достаточно игроков, только если ты будешь играть. Ты же не уедешь раньше, чтобы навестить семью или что-то в этом роде, не так ли?
Как у эксперта по реставрации редких книг, у Мел был свободный график работы. При необходимости она могла взять проект домой, и ее присутствие в магазине во многом зависело от того, есть ли у них вообще книга, которой сейчас нужен нежный уход.
– Э-э… нет, – промямлила Мел, заставляя себя улыбнуться, хотя в ее сердце образовалась небольшая вмятина. – Нет, у меня нет никаких планов. Моя мама… Ну, ты знаешь. Она занимается своими делами, а я занимаюсь своими. Но мы увидимся с ней в феврале, на мой день рождения, – поспешила добавить она.
– Точно-точно. Она ведь всегда приезжает в Нью-Йорк на твой день рождения.
– Да.
Мел натянуто улыбнулась и кивнула, как всегда, когда разговор заходил о ее матери. Даже самые благонамеренные люди не могли скрыть интереса к Трине Галлард. В конце концов, она была международной музыкальной иконой. Савелина была более обходительной, чем большинство, когда дело касалось личной жизни Мел, но, как и все, она жаждала знать больше о рок-звезде. Мел понимала это, действительно понимала.
Она просто недостаточно знала о своей матери, чтобы дать то, чего этим людям хотелось.
Такова печальная правда. Трина заваливала свою дочь подарками и одаривала ее любовью всего раз в году. Это было все равно что шоу в «Гардене»: всего один вечер – и все билеты раскуплены. После такого она словно мучилась от похмелья и не знала, что делать со всеми вещами, которые оставались от этого праздника.
Мелоди видела, что Севелина уже еле сдерживалась, чтобы не начать задавать более личные вопросы о Трине, вероятно потому, что вечер
– Я расплачусь в баре, – сказала она, наклонилась и быстро поцеловала Савелину в ярко напудренную смуглую щеку. – Увидимся на неделе?
– Да! – ответила Савелина слишком быстро, пытаясь скрыть свое явное разочарование. – Скоро увидимся.
На мгновение в Мел загорелось желание подбросить подруге хоть что-нибудь… что угодно… Можно было назвать любимую марку хлопьев Трины – «Лаки Чармс», но Мел сдержалась. Вот так всегда. Говорить с кем-либо значимым о своей матери казалось фальшью, ведь она едва ее знала.
– Хорошо, – кивнула Мел, повернулась и направилась сквозь толпу пятничных гуляк к бару, извиняясь перед несколькими посетителями, которые были свидетелями того, как она, неумеха, вопреки всем сюжетам, так и не оправдала ожиданий. Прежде чем подойти к бару, она убедилась, что Савелина за ней не наблюдает, и вместо этого направилась к выходу, ведь на самом деле ей не нужно было оплачивать счет в баре. Клиенты, которые узнали в ней дочь Трины Галлард, весь вечер присылали ей напитки. Она выпила столько «Ширли Темпл», что ей бы пришлось неделю мочиться гренадином.
Холодный зимний воздух обдал ее щеки холодом, как только она ступила на тротуар.
Веселая праздничная музыка и энергичные разговоры за ее спиной стихли, как только дверь со щелчком закрылась. Почему всегда было так приятно куда-то уходить?
Чувство вины пронзило ее изнутри. Разве она не хотела иметь друзей? А кто не хочет?
И почему она чувствовала себя одинокой независимо от того, находилась ли она среди людей или нет?
Она обернулась и посмотрела сквозь заиндевевшее стекло, разглядывая посетителей бара, веселых гуляк, тихих людей, забившихся в темные уголки. Так много разных людей, и у всех, казалось, было что-то общее. Они наслаждались компанией. Ни один из них, казалось, не отсчитывал минуты до момента, когда он сможет уйти. Казалось, они не притворялись, что им комфортно, в то время как на самом деле они переживали из-за каждого произнесенного ими слова и того, как они выглядели, не волновались, нравятся они другим или нет. А если и волновались, то было ли это потому, что они были детьми знаменитостей, а не потому, что они сами по себе такие люди? Кем же была Мелоди?
Она отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком, и начала подниматься по склону Юнион-стрит к своей квартире. Однако не успела она сделать и двух шагов, как какая-то женщина вышла на свет в нескольких футах впереди нее. Мелоди остановилась как вкопанная. Незнакомка была такой яркой, ее улыбка была такой уверенной, что было невозможно продвинуться вперед, не обратив на нее внимания. Темно-русые волосы идеальными волнами спадали на плечи очень дорогого на вид пальто, украшенного крошечными золотыми цепочками, которые не выполняли никакой функции, а просто выглядели модно. Проще говоря, эта женщина казалась яркой и стильной. Такую не ожидаешь увидеть на выходе из обычного бара на районе.