Оставь страх за порогом
Шрифт:
Магура перебрал несколько причин, которые заставили Никифорова отложить поездку, и ни на одной не остановился. Гадать не стал, решил все узнать из первых уст. Двинулся в отдалении за товарищем, проводил до дома, где принимал больных авторитетный в Царицыне доктор. «Прихворнул? Но этот доктор ему не по карману, он лечит только тех, у кого тугой кошелек, за прием берет дорого». Когда Никифоров вышел, вновь удивился, поняв, что тот свернул в свой район.
Над Царицыном опускался полумрак, в небе все явственней стал проявляться щербатый месяц – наступил комендантский
Чекиста подмывало догнать Никифорова, спросить, отчего не уехал, но что-то удерживало. Наконец Никифоров дошел до своего дома, скрылся в нем.
Магура не мог не похвалить: «Молодец, что не зажигает свет – не стоит соседям или прохожим узнавать, что хозяин вернулся… Вряд ли уляжется спать, забудет о задании, но если все же уснет, придется будить, напомнить о приказе…»
Что-либо еще решить чекист не успел – к дому подошел офицер.
«Пришел арестовывать? Или знакомый Никифорова? Тогда почему не доложил, что общается с врагом? А может, квартирует, встал на постой? Но тогда бы мы перенесли явку». Вопросов было много, но ни на один не находился ответ.
Прошло не больше пары минут, как офицер покинул дом. За калиткой ребром ладони поправил козырек фуражки и широким шагом двинулся по улице.
Чекист пересек улицу, вошел во двор, отворил входную дверь. Осторожно ступая, прошел в большую комнату и в бледном свете заглядывающего в окна месяца увидел распростертого человека, сжимающего онемевшими пальцами край домотканого половика.
Магура достал коробок, зажег спичку и узнал Никифорова. В остекленевшем взгляде хозяина дома застыло неподдельное удивление. Посиневшие губы полуоткрыты, точно Никифоров пытался, но не успел сказать нечто важное.
Разбираться, по какой причине погиб товарищ, кто убил, было недосуг, следовало спасать донесение. Магура выгреб из карманов убитого горсть монет, жестяную коробку леденцов, бумажник, пачку папирос. Кисета не было. Не хотелось думать, что шифровка попала к врагам, может привести их к Альту, который действует в штабе Кавказской армии. «Альта нельзя ставить под удар!»
Еще раз более тщательно обыскал карманы Никифорова, но кроме носового платка ничего не нашел. Занятый обыском не услышал за спиной шагов. Сильный удар в затылок положил Магуру рядом с Никифоровым.
Сознание вернулось не сразу.
Первое, что увидел чекист, придя в себя, были двое с погонами на гимнастерке и френче, услышал диалог:
– Не беспокойтесь, господин поручик, живехонек краснопузый, не окочурился. Коль посильнее шарахнул бы по кумполу, сейчас пришлось служить заупокойную службу.
– Если бы убил, разжаловали в рядовые. Он нужен живым для дачи показаний. Когда очухается?
– Уже зыркает глазищами.
– Что со вторым?
– Этот укокошен, но не мной.
– Кем? Наш агент, помог бы в следствии.
– Теперь не дождетесь и слова.
– Повторяю: кто убил нашего агента?
– Только не тот, что остался живехонек. Убитый застрелен, а в револьвере второго ни один патрон не израсходован.
– Но наш агент не зарезан, не задушен, а именно застрелен!
– Выходит, убил кто-то другой. Когда оклемается, спросите со всей строгостью. Поручите мне допрос вести, у меня живо заговорит.
– Считаешь, что курок спустил не он?
– Поклясться в этом могу.
– Запах пороха не выветрился, значит, стреляли незадолго перед нашим приходом.
– Это точно. Приди чуток пораньше, и не было бы трупа, убивца поймали живехоньким.
Что они еще говорили, Магура не слышал – чекист снова потерял сознание.
Рапорт Г-ну полковнику Секринскому
Имею честь доложить, что после того, как наш агент телефонировал о получении донесения и приказе доставить его за линию фронта, к нему был послан поручик Грум-Гримайло с урядником Ярмаковичем. Прибыв по указанному адресу, названные лица обнаружили агента застреленным, а также неизвестное лицо, имевшее паспорт на имя Ивана Пушкарева, револьвер системы наган с полным барабаном патронов.
Труп агента отправлен в мертвецкую лазарета, арестованный препровожден во внутреннюю тюрьму контрразведки. Штабс-капитан Эрлих
– Я не понял, где донесение подпольщиков, о котором поспешил доложить перевербованный? Обещали положить мне на стол.
– К нашему общему сожалению, донесение красных бесследно пропало. Известно точно, что Никифоров получил его для отправки за линию фронта. Мы собирались снять с документа копию, которая помогла бы выйти на автора донесения, послали поручика, но он нашел нашего агента убитым, крайне важного документа при нем не было. Обыск задержанного тоже ничего не дал, кроме фальшивого паспорта и револьвера у него ничего не было. – Искали хорошо? – Обшарили весь дом, подняли половицы, залезли в подпол, на чердак, но увы.
– Имевшийся у Никифорова документ не мог раствориться, улетучиться!
– Никифоров мог солгать о получении документа, чтобы поднять свой авторитет.
– Это исключается – перевербованные, как правило, патологически трусливы, боятся в чем-либо провиниться перед начальством, тем более лгать. Имея копию вражеского донесения, мы могли выйти на того, кто писал. Необходимо в наикратчайший срок пресечь утечку секретной информации. Втесавшийся в наши ряды враг опаснее дивизии. Кто расправился с Никифоровым?
– Только не арестованный, из его оружия давно не стреляли. Прилагаем все усилия, чтобы найти убийцу.
– Будьте требовательней к подчиненным. Нам сопутствовала удача – подпольщики доверили завербованному, содержателю большевистской явки доставить важный документ. Тот был почти в наших руках… Всем нам грош цена, если не прекратим утечку из штаба секретной информации.
– Смею напомнить об успехах, среди них арест подпольщика на их явке. Если профессионально поработать, он даст показания, узнаем, под какой личиной орудует у нас их человек.