Остаюсь твоей
Шрифт:
— Под кран его! Живее! — скомандовал прапорщик.
Кайрат и Улан схватили парня и сунули его голову под струю холодной воды. Только так удалось утихомирить Тёму. Он вырвался из цепких рук друзей, отскочил к стене и медленно сполз на пол. Парень дрожал — не то от неожиданного ледяного душа, не то от последствий настоящей истерики, которую переживал впервые. А от того, что все его мечты и надежды разом разбились. Ему казалось, что не осталось больше ничего, что держало его и вело вперед.
Три пары глаз смотрели на него, не отрываясь. На шум прибежали и другие солдаты. Все толпились у туалета
— Назаров, что за светопредставление, твою мать? — гневно спросил прапорщик.
— Ее украли, — еле выдавил Артём.
Кайрат с Уланом переглянулись.
— Твою Ясю? — спросил Кайрат и Тёма кивнул.
Прапорщик — плотный мужик лет сорока, казалось, сменил гнев на милость и тяжело вздохнул.
— Невеста что ли? — мужчина посмотрел на друзей Артема. — Б***ь, опять баба. Когда вы все успеваете, вы же только со школы? — он почесал голову, решая, что теперь делать с Назаровым.
— Спасибо, что хоть не вздернулся. Так, бойцы. Сейчас в медпункт его, руку пусть обработают. Может, успокоительное дадут. Потом к замполиту.
***
— Не ожидал от тебя такого, — серьезно сказал замполит и впился взглядом в Артёма. Парень опустил голову. — Разбитое зеркало, выломанная дверь. Вот, что бывает, когда у тихони сносит крышу, да, Артём?
— Извините, господин майор. Я возмещу.
Майор Тамерлан Адильханович шумно выдохнул, встал и подошел к окну.
— Дело не в возмещении, — строго пробасил он. — Спасибо, что не вздернулся или не вскрылся. А то нам потом разгребать. Эх вы, Ромео хреновы. Откуда только беретесь? Что на этот раз? Не дождалась?
— Украли, — коротко ответил он, не подняв головы.
— Казашка что ли?
Артём кивнул. Майор достал из пачки сигарету. Страшно хотел курить, но лишь постучал ею по подоконнику.
— Она, я так понимаю, осталась? Родители заставили?
— Да. Я знаю, сама она никогда бы не пошла.
— Ну да. Долбанный уят (позор, стыд). Черт, когда же это уже закончится?! — в сердцах заявил он. Артём удивленно посмотрел на замполита. — Ты думаешь, ты первый, у кого девушку крадут? Да я за 20 лет такого насмотрелся. Один влюбленный идиот застрелился, другой повесился. И людей же ничем не проймешь. Вот у меня две дочери. Не дай Аллах украдут, я же мудаку хозяйство в бараний рог скручу и в *опу засуну. Расшибусь, но заберу. Надоел этот каменный век, бл***ь.
Артём впервые видел майора таким. Видимо, и у него наболело. У самого Тёмы было странное состояние — видимо, сказались успокоительные. Тошнило, штормило, бросало в жар.
— И как теперь жить? — неожиданно спросил солдат.
— Ну как? Просто жить. Радуйся, что живой. Что ума хватило не наделать глупостей. И я надеюсь, на гражданке ты тоже их не наделаешь. Ни к чему тебе это, не порть себе жизнь. Одним необдуманным поступком можно перечеркнуть все нахер. Ты же не хочешь этого?
Артем покачал головой.
— Вот и правильно. У тебя же мать одна? Подумай о ней. Ты же ее опора. Поэтому без глупостей, без геройства и без вендетты. Я это говорю, потому что знаю, как бывает. Несколько лет назад один срочник тоже вот так кивал передо мной, потом дембельнулся, пришел к своей бывшей и убил ее мужа. Посадили на 10 лет. А та уже беременная, — майор выдержал
Артём вздрогнул от этих слов. Беременная…а ведь его Ясмина может стать мамой. Только отцом будет не он. Ребенок от другого, чужого мужчины. От этого еще больнее.
— Я не собираюсь его убивать, — сухо ответил Артём.
— И не собирайся дальше. Ты парень хороший. Еще встретишь кого-нибудь. Женишься, станешь отцом. Все наладиться.
— В том-то и дело, что мне нужен кто-нибудь. Мне нужна только она…
Майор только устало вздохнул. Все они так говорят. Все в это верят.
— Время лечит, — только и сказал он.
Глава 19
Артём
«Время лечит», — говорили они.
Он должен был в это поверить, еще когда похоронил отца. Боль со временем притупляется и приходит светлая грусть. Но сказать, что оно лечит, Артём не мог. Но если смерть папы была завершением хорошей и правильной жизни, то трагедия с Ясей все еще отзывалась тупой болью в сердце. Потому что его любовь была жива, потому что находилась с ним в одном городе и потому что еще свежи были воспоминания о счастливых минутах, проведенных вдвоем.
Год службы. 12 месяцев. 365 дней. Он уходил в армию одним человеком, а вернулся другим. И вроде солнце светит также и майский гром гремит как обычно, и по городу ходят люди и ездят машины. Но без нее все не так, как прежде.
Артём сидел на лавочке в обычном алматинском дворе. Он ждал свою одноклассницу Карину — подругу Яси — уже полчаса. Когда Тёма позвонил ей вчера и попросил о встрече, она сразу же согласилась и попросила подъехать. Ответила, что ей надо ему кое-что сказать. Артём маялся, считал минуты до встречи, понимая, что речь пойдет о ней. На детской площадке мальчишка лет пятнадцати раскачивал на качелях девочку. Тёма разглядывал их, сделав вывод, что они — одноклассники. Девушка смеялась, а пацан смотрел на нее с обожанием. Вот так красиво все и начинается. Почему-то он мысленно пожелал им счастья. Ему хотелось, чтобы хотя бы эта история любви закончилась хорошо.
— Прости, Тёма, — послышалось над ухом. Парень поднял голову и увидел свою одноклассницу.
Карина не сильно изменилась. Среднего роста, волосы собраны в высокий хвост, раскосые черные глаза, в которых читалось сочувствие. Он помнил ее болтушкой и хохотушкой, но сегодня Карина была очень серьезной.
— Нормально, — кивнул Тёма.
Девушка села рядом.
— Как ты? Я ждала, что ты позвонишь, — начала девушка.
— Почему ждала?
— Яся сказала. Она попросила тебе все рассказать, раз сама не может.
— Ну рассказывай, — вздохнул Тёма. Он смотрел не на Карину, а все на тех же ребят на площадке.
Голос Карины дрожал, когда она пересказала все, что случилось с подругой. Только ей она могла довериться, так как девочки дружили с первого класса.
— Даже не знаю, кого я ненавижу больше: ее мачеху, или мужа? — со злостью сказал Артём.
— Она просила, чтобы ты простил ее, — всхлипнула Карина.
— За что мне ее прощать? Он ее не обижает?
Карина прикусила щеку, чтобы не рассказывать всё, что знает. Она лишь отрицательно покачала головой и надеялась, что Тёма ей поверит.