Осторожно, спойлеры!
Шрифт:
Бесстыжая Фанатка Лавинии: P.S. Когда я говорю, что толстая, я не оскорбляю себя, поскольку не использую слово «толстый» в уничижительном смысле, как некоторые. Для меня это просто прилагательное, как светловолосый, или высокий, или (любимое слово ВозьмиМеняЭней) НАБУХШИЙ. Обидность зависит исключительно от контекста, как в случае со многими другими признаками.
Маркус откинулся на спинку слишком твердого гостиничного стула и медленно выдохнул.
Среди тех фиков, которые он рекомендовал
Черт.
Но это было не самое худшее. Далеко не самое.
«Они делали это, уговаривая заниматься, – написала она. – Или подталкивая меня к более здоровым, по их мнению, пищевым привычкам».
Он был готов поклясться своей жизнью, что его приглашение в спортзал, в буфет не являлось шаблонным толчком к занятиям спортом или так называемым лучшим пищевым привычкам. Но учитывая ее прошлое, он понимал, что она вполне могла интерпретировать его слова таким образом. Он понял, почему она резко остыла и отодвинулась от него и почему не хотела смотреть ему в глаза до конца этой бесконечной поездки.
Учитывая ее личную историю, а также печально известную всепоглощающую одержимость внешностью, которую он годами изображал перед камерами, конечно же она поверила в худшее. Она еще не знала его достаточно хорошо, чтобы было по-другому. Даже с КнижныйЭнейБыНикогда…
Он сжал виски большим и указательным пальцами так сильно, что могли остаться следы.
Как он проглядел? Как забыл? Она даже спрашивала КнижныйЭнейБыНикогда, своего давнего преданного друга, не ее ли внешность побудила его прекратить общение с ней. Потому что думала, что он впервые увидел ее на тех фото их совместного ужина, и не знала, что к тому времени он ее уже видел. Уже восхищался ею. Уже считал ее невыносимо сексуальной. Не из-за ее размеров. Не вопреки им. А потому что она… Эйприл. Бесс. Она.
И нет, она не казалась особенно обеспокоенной жестокими высказываниями незнакомцев в соцсетях. Но она провела четкую границу в личных сообщениях в соцсетях, не так ли?
«Меня не волнует, что думают незнакомцы. Только люди, которые мне дороги».
Либо Маркус Кастер-Рапп все еще оставался для нее незнакомцем, а потому ее не волновал и ни он, ни его неуклюжее приглашение. Либо он начал становиться ей дорог, хотя бы немного, и он ее обидел. Как сделал КнижныйЭнейБыНикогда прошлым вечером.
Твою мать!
На этот раз в Испании было не слишком поздно. И поскольку его друг сам далеко не образец самоконтроля, Маркус решил, что тот его простит. Со временем. Как только выспится.
– Черт возьми, я так облажался, – сказал Маркус, как только друг ответил. – Я не хотел, но, боже, я все испортил.
Демонстрируя завидное терпение, Алекс удержался и не назвал его говнюком.
– Что именно ты испортил?
– Все. – Маркус потер лицо свободной рукой. – Все.
– Чертов король драмы, – буркнул Алекс. – Ты можешь говорить конкретнее?
Если Маркус – король драмы, тогда Алекс… Что мощнее и драматичнее, чем король? Диктатор драмы? Божество драмы? Однако сейчас не время для «чья бы корова мычала». Алекс слушал, и Маркус планировал этим воспользоваться.
Вся история заняла не так много времени, как он ожидал. Когда Маркус закончил, Алекс долго-долго молчал, потом все-таки произнес:
– Может, это и к лучшему.
Телефон должен был расколоться от свирепого взгляда Маркуса.
– Что?
Даже через континент и океан он услышал вздох Алекса. Маркус ткнул пальцем в имя лучшего друга на экране.
– Всего за выходные я потерял дорогого друга и единственную женщину, которую действительно захотел за многие годы.
Или, возможно, за всю жизнь, но может, это просто в нем говорил король драмы.
– И она убеждена, что Маркус это ненавидящий толстых козел, КнижныйЭнейБыНикогда – лживый предатель. В какой вселенной это может быть к лучшему?
– Чувак, – произнес друг и подавил зевок. – Подумай о том, что ты только что сказал. Ты сам ответил на свой вопрос.
Маркус нахмурился.
– Не ответил.
– Секунду назад ты говорил про себя в третьем лице. Дважды. Как про двух разных личностей, – пояснил Алекс. Терпение в его голосе звучало несколько натянутым. – Не кажется ли тебе это несколько… сложноватым?
Пф-ф-ф.
– Я – многогранный алмаз.
Разве Эйприл только сегодня не говорила об этом? В телефоне раздалось царапанье. Скорее всего, Алекс чесал свою редкую бородку.
– Маркус, оставь это пафосное дерьмо для камер. Я просто говорю, что ты еще можешь встретить хорошую женщину, которая знает тебя только по одному имени, которой ты не будешь врать, от которой не станешь скрывать кучу тайн.
– Я не хочу просто хорошую женщину. Я хочу Эйприл. Бесс, – отчеканил он и, поморщившись, сжал переносицу пальцами. – Она тоже вполне хорошая. По крайней мере, когда не считает меня козлом, который пытается подтолкнуть ее к занятиям спортом для похудения и диетическому питанию.
Прежде чем Алекс что-то сказал, Маркус добавил:
– Знаю, знаю. Я только что сказал про нее, как про двух разных личностей. Не хочу это слышать.
Последовал определенно порывистый вздох.
– Тогда зачем ты звонишь?
– Потому что я… – начал было Маркус, но тут же уронил голову на грудь. – Потому, что, может быть, мне нужно было это услышать, даже если я не хочу, – выдавил он. – Значит, ты думаешь, что мне следует ее отпустить? Не контактировать с ней снова в качестве Маркуса и избегать писать ей личные сообщения на сайте Лавиней после возвращения из теоретической, возможно шпионской командировки?
– Я думаю, основываясь на всем, что ты рассказал, что она заслуживает мужчину, который будет открытым и честным с ней под одним именем и личностью, – выдал друг. Его голос стал хриплым. Усталым. – Ты сможешь? Даже зная, чего это может тебе стоить?