Осторожно, стекло! Сивый Мерин. Начало
Шрифт:
Юра вышел из квартиры, захлопнул входную дверь и, не вызывая лифт, стал спускаться по лестнице.
Вазовские станции технического обслуживания «Жигулей» все на одно лицо: грязные и безалаберные. Кому-то не выехать, не развернуться. Кому-то, наоборот, не въехать. Вой клаксонов, мат, лязг железа.
Белая «Волга» Юрия Чибилина, беспомощно покачиваясь, висела на подъёмнике. Номерные знаки М 303 МК отражали солнечные лучи, и от них по стенам бегали шустрые «зайчики». Чумазый паренёк-слесарь,
Когда до блеска свежевымытый автомобиль, вместо того чтобы летать по трассам и оставлять за спиной километровые столбы, висит в воздухе готовой к разделке бычьей тушей, и под ним хозяйничает чёрный от грязи человек — картина эта не для слабонервного хозяина, души не чающего в своём четырёхколёсном любовнике. Хочется плюнуть на всё, смириться со всеми неполадками и немедленно запретить экзекуцию.
Было заметно, что Чибилин нервничает.
— Осторожно, осторожно, Лёнь, осторожно! Царапаешь!
— Да я осторожно, не боись. Я за неё отвечаю. Но ты торопишься, Юр. Зря торопишься. Резина клёвая, поверь. Пару лет ещё пробегает — не скользнёт.
Колесо отвалилось, «Лёнь» легко нацепил новое, вставил болты.
— Работай, работай, не рассуждай много. «Клё-ё-вая». Я сам знаю, когда менять. Мне моя жизнь дороже.
— Хозяин — барин, — не обиделся паренёк. Спросил, указывая на снятые колёса: — Куда их?
— Кинь в багажник.
Загудело подъёмное устройство, «Волга» величественно поползла вниз. Слесарь открыл крышку багажника и на мгновение замер, опасливо глянул по сторонам: «Оригинально».
В углу багажника валялись два грязных номерных знака М 877 НТ.
Чибилин перехватил его взгляд.
— Не клади в штаны, маленький. Глазки закрой. — Он полез в карман за кошельком. — И ротик не разевай. Доходчиво объясняю?
— Мне-то хуль? Моя хата с краю. Могила. — Парень пошире оттопырил карман куртки, подставил для подаяния.
— Ну то-то. — Чибилин пожал протянутый ему на прощание локоть, сунул в карман слесаря купюру. — Давай.
Когда он уехал, парнишка проверил содержимое кармана: зелёная бумажка с бородатым мужиком на одной стороне и цифрой 100 на другой. Не слабо.
В своём рабочем кабинете руководитель отдела МУРа по особо важным делам полковник милиции Клеопатра Сильвестровна Сидорова заканчивала разговор по телефону.
— Разумеется, Степан Николаевич, иначе и быть не может. Я жду. — Она положила трубку, обратилась к Мерину: — Продолжайте, Игорь Всеволодович.
В кабинете, кроме них, на узком диванчике неудобно ютились Анатолий Филин, Александров, Бельман и Вероника.
— Так я в общем-то всё уже доложил, Клеопарта Сир… Сильвер… — Он помолчал, выговорил по слогам: — Силь-вест-ров-на. Всё сказал.
— Так уж и всё?
— Так точно.
— Ну а молодые люди почему в рот воды набрали? Что скажете?
«Молодые
— Не хотите впереди начальства бежать? Поперёк батьки? Напрасно. Иногда очень даже полезно бывает. Тому же батьке полезно. Вторые сутки пошли — она опять обратилась к Мерину, — а я в вашем докладе что-то ни одной версии не услышала. Их у вас что — нет, что ли?
— Почему «нет»? Есть, Клеопарт Сирв…
— Ну так поделитесь.
— Но они ещё не доказаны.
Полковница отодвинулась от стола вместе с креслом, высоко вскинула голову.
— Версии не доказаны? Это что-то новое. Доказанных версий, Игорь Всеволодович, в природе не существует. В противном случае это уже не версии, а факты. «Версия» в переводе на русский язык — предположение, умозаключение, неочевидная догадка… Вот и поделитесь своими неочевидными умозаключениями, если они у вас есть. Есть они у вас?.
— Есть.
— Слушаю.
— Меня шубы смущают, Клеропарт… — он замолчал.
— Ну, ну, я слушаю.
— Новые шубы с бирками, неиспользованный билет в Нью-Йорк, аппаратура дорогая… Убили и ничего не взяли…
— Ну, и…?
— Пока не знаю. У меня что-то вертится…, но… — Он опять замолчал.
Полковница низко опустила голову:
— Где у вас что вертится, Мерин?
— Здесь. — Он указал на голову. — В голове. Версия.
— Ну вот что: когда перестанет «вертеться» — придёте и доложите. А пока что, как я понимаю, никаких версий у вас нет и это очень плохо. Кто записной книжкой убитого занимается?
— Я занимаюсь, — бодро вступил в разговор Александров.
— Слушаю вас.
— Я обзвонил почти всех…
— «Почти» — это как надо понимать?
— Ну тех, кто дома был. Кто ответил. Кого застал. Их много очень… Я посчитал… — Полковница не отводила от него глаза, бодрость в голосе Александра постепенно тухла. — Буду ещё обзванивать.
— Да уж, пожалуйста, «обзвоните», сделайте одолжение, — она повернулась к Филину. — Вы кого «обзванивали»?
— Меховая база.
Сидорова молчала. Мерин сказал:
— Анатолий хочет сказать, что получил задание заняться меховой базой. Её… ею и занимался.
— И каков результат этих его «занятий»? — Она обратилась к Мерину.
— Говорит, там директор в отпуске. Да, Анатолий?
Тот кивнул головой.
— Теперь спросите у Анатолия: «И что дальше»?
— Он сказал, будет ждать.
Клеопатра Сильвестровна долго молчала. Затем поднялась, отошла к окну, сказала, не поворачиваясь:
— Теперь вы, Сергей Борисович. Только не говорите, что кого-то обзванивали. И кто, куда и на какой срок уехал отдыхать — тоже не надо. Немедленно, — она повторила, повысив голос, — немедленно, если вы этого ещё не сделали, свяжитесь с работниками ОБХСС, выясните всё, что у них есть по убитому Гривину. Вам ясно?