Осторожно, женское фэнтези. Книга 1
Шрифт:
Соединив все кусочки мозга, я принялась за череп.
— Лобная кость. Височная. Сошник. Решетчатая…
Так киллеры в фильмах-боевиках собирают только что смазанное оружие и под конец эффектно передергивают затвор. У черепа затвора не было, деревянные кости даже не щелкали, соединяясь, поэтому завершающим штрихом стало водружение на законное место глаз. Воткнулись они не очень ровно и смотрели теперь в разные стороны, но поправлять и смазывать впечатление от показательного выступления я не стала.
— Пожалуйста, — поставила собранный муляж перед леди Райс. — Ваша голова.
Назвать череп со
— Моя пока еще у меня на плечах, — заявила целительница.
— На шее, — поправила я.
— И это замечательно, не находите?
Теперь она уже смотрела на меня, но не с удивлением, не с удовлетворением — с усмешкой, затаившейся на дне янтарных глаз.
— Что ж, мисс Аштон, вы приняты. Тем более, я уже обещала милорду Райхону, что возьму вас.
Сказать, что я почувствовала себя идиоткой — ничего не сказать. Леди Пенелопа неплохо позабавилась за мой счет.
— Приходите ко мне завтра, к девяти, — велела она. — Но не в лечебницу, а на кафедру. Закончим формальности с переводом и составим план подготовки и сдачи экзаменов по новым для вас дисциплинам. И вот, возьмите.
Поднявшись, она протянула через стол руку и вложила в мою ладонь деревянную бусинку неправильной формы.
— Что это? — спросила я.
— Гипофиз. Откатился к чернильнице, и вы его не заметили. Оставьте себе, на память.
От леди Райс я уходила в странных чувствах. Вроде бы все прошло по плану, и перевод на факультет целительства, и желание Оливера самому разобраться с моей проблемой с магией, но я совершенно не ощущала себя хозяйкой положения. Сложности только начинались. Как там говорила Сибил? Понадобится старание и упорство, а еще меня ждут испытания и опасности. Готова я к этому? Не думаю. Но разве у меня есть выбор?
Покинув кабинет леди Пенелопы, я попала в знакомый коридор и буквально через два шага увидела поблескивающую в свете газовых рожков табличку с именем доктора Грина. Дверь в кабинет заведующего была приоткрыта, и оттуда слышались негромкие голоса, мужской и женский. Но я не стала разыгрывать из себя героиню детектива и подслушивать, притаившись у стены, прошла мимо и выбежала в вестибюль, а затем на крыльцо и, лишь оказавшись на присыпанных снегом ступеньках, вспомнила о пальто. Чертыхнулась и припустила в сторону общежития, надеясь согреться на бегу. Или хотя бы не закоченеть — два раза за день было бы слишком.
— О, боги, Элси! — кинулась ко мне Мэг, едва я, запыхавшаяся, растрепанная и дрожащая, как осиновый лист, ввалилась в нашу комнату. — Где ты была? Мы слышали про вашего Кинкина, это ужасно, а тут еще ты пропала… Элси! Ты же ледяная!
— Д-да, — признала я, дробно отстукивая зубами. — И с-снежн-ная… Я п-пальто в главном к-корпусе оставила и от б-больницы б-бежала в одном платье…
Маргарита усадила меня на кровать и укутала одеялом.
— Что-то я не поняла, как ты и твое пальто оказались в разных зданиях?
— Д-долго объяснять, — отмахнулась я. — Ты мне не сд-делаешь что-нибудь… прот-тивопростудное. И с-согревающее…
— Да, конечно. Сейчас.
Целительница кинулась к своему шкафчику, с минуту сливала в чашку какие-то жидкости, смешивала, приговаривая что-то неразборчивое, и наконец вернулась ко мне с готовым снадобьем.
— Пей. Лучше залпом.
Как послушная пациентка я в точности выполнила предписание и тут же горько пожалела о своей доверчивости. Рот, а потом и желудок обожгло огнем, и по телу разлилась приятная, но сейчас совершенно не нужная мне слабость.
— Мэг! — взвыла я. — Там был спирт?
— Чистейший, — гордо закивала подруга. — Немного травяного отвара, мед и пара моих секретных ингредиентов. Раздевайся и в постель, утром и не вспомнишь, что так перемерзла.
— Мне нельзя в постель, — запротестовала я. — У меня встреча… с другом…
Правда, он об этом пока не знает. Но откладывать нельзя — комнату Мартина в любой момент могут опечатать, или вывезут оттуда все его вещи — нужно идти сегодня же.
А немного спиртного не повредит. Для храбрости.
Глава 17
Тонкое искусство конспирации
Для визита в мужское общежитие, где жил Рысь и где до сегодня обитал Мартин Кинкин, я выбрала форменное платье, отрытое в дальнем углу шкафа. Волосы собрала на затылке шпильками. Отыскала в вещах Элизабет “старое”, то есть, вышедшее из моды в прошлом сезоне, пальто и маленькую каракулевую шапочку.
Мэг, обиженная моим нежеланием обсуждать ни то, чем я занималась весь день, ни то, как, а главное, с кем планирую провести вечер, наблюдала за сборами молча, позволяя себе только недовольное сопение и насмешливое фырканье. Первое относилось к моим обещаниям рассказать все после возвращения, второе — к моему наряду. Поняв, что я не передумаю и не скажу ничего до ухода, подруга решилась задействовать дополнительные рычаги давления и пошла за Сибил. Но я успела сбежать до того, как она вернулась с поддержкой.
Идти было далековато, но у этого имелись свои плюсы. Во-первых, у меня появилась идея, как попасть в комнату Мартина, а, во-вторых, зелье Мэг, от которого я, признаться, слегка захмелела, успело выветриться. Именно в таком порядке, потому что подобная идея никогда не возникла бы у меня на трезвую голову.
Но для реализации задумки требовалось согласие и непосредственное участие Норвуда, а до того нужно было еще попасть в общежитие. Я настроилась на разговор с суровым смотрителем, который будет долго допытываться, кто я и по какому вопросу пришла, а потом впустит меня в комнату для гостей, вроде той, что была в нашем общежитии, и откуда невозможно попасть на этажи без разрешения коменданта. Но у парней все оказалось проще.
— К кому? — равнодушно спросил пожилой усатый привратник, мельком взглянув на меня и вновь уткнувшись в газету.
— К Норвуду Эрролу, я…
— Комната два-девять, до полуночи уйти.
Что бы я там ни писала о равенстве, двойные стандарты действовали и на Трайсе.
И касалось это не только внутреннего распорядка.
Официально все студенты в академии равны, но, если сравнивать общежитие Элси с тем, в которое я пришла, Элизабет жила во дворце. Нет, тут не было обшарпанных дверей и обвалившейся штукатурки, по коридорам не маршировали полчища тараканов, а по потолку не расплывались пятна сырости, но все же здание было куда скромнее, если не сказать беднее. Никаких изысков, шторок, милых картинок на стенах, горшков с цветами на лестничных пролетах. Тусклые краски, тусклое освещение…