Осторожно, женское фэнтези. Книга 1
Шрифт:
— И насчет того, что ты меня в историю втянула, — оборотень все-таки присел рядом. — Так это… спасибо.
— За то, что втянула?
— Да, за это. Я не говорил, но я еще в прошлом году писал заявление на практику в полиции. Отклонили — сказали, слишком много желающих. А вчера инспектор Крейг вдруг вспомнил то мое заявление. И предложил мне, значит… Мол, чего до лета ждать, когда тут такое дело и я уже вроде как участвую… Здорово, да?
— Не то слово, — согласилась я с усмешкой. — Просто чудо божье.
Без бога тут точно не обошлось. Недаром Мэйтин
— Сердишься еще, — не так понял мой насмешливый тон Норвуд. — Имеешь право. Но, честно, Элси, я не хотел ничего такого. Ты мне нравишься, я уже говорил, но… Не получится у нас ничего, понимаешь? Дело не в тебе. Ты милая, чудесная…
— Рысь…
— Подожди, — не дал мне и слова вставить парень. — Позволь мне закончить. Мне нелегко все это говорить, но… Я не тот, кто тебе нужен. Совсем. Прости, если своим поведением я дал тебе надежду на то, что между нами возможно что-то кроме дружбы…
— Рысь! — пришлось прикрикнуть на него, да еще букетом хлестнуть легонько по лицу, дабы прервать поток душевных извинений. — Прекрати нести ерунду! Не было и нет у меня таких надежд!
Я встала со скамейки, чтобы смотреть на него сверху вниз, но оборотень вскочил следом.
— Мне показалось, ты расстроилась вчера, — промямлил неуверенно. — Из-за Шанны.
— Вот еще! Встречайся с кем хочешь, какое мне дело? Или ты думал, что после пары поцелуев я лишилась сна, аппетита и остатков мозгов?
— Я лишь хотел прояснить…
— Рысь, мы уже все прояснили не так давно. Или ты теперь дважды в месяц будешь устраивать профилактические прояснения?
— Нет, но я подумал…
— Думай лучше о расследовании, — посоветовала я. — В этом направлении у тебя мозги лучше работают.
— Правда? — просиял он. Выражение вины и раскаяния начисто стерлось с лица довольной улыбкой.
— Правда.
— И ты не станешь “вытягивать” меня из истории, как обещала? — припомнил он мои вчерашние слова.
— Так ты потому и пришел? — поняла я. — Ну ты и…
— Знаю, — усмехнулся он. — Зато ты — самая замечательная девушка в мире, Элси Аштон!
В порыве, даже отдаленно не напоминающем благодарность, наглый оборотень попытался обнять меня, и снова схлопотал по физиономии букетом.
— Знаешь, Рысь, — сказала я ему, так и не определившись, разозлиться мне или рассмеяться, — у нас с тобой, действительно, ничего не получилось бы. Потому что я хочу серьезных отношений. А ты для этого… еще маленький.
О том, что собиралась при встрече поговорить с ним о Владисе, я вспомнила, когда Норвуд уже дошел до конца коридора и свернул в сторону холла. Тогда же заметила рыжую девицу, стоящую у приоткрытой двери в кабинете Грина. Может, и не с начала, но наш с оборотнем разговор она слышала, и ничуть не смутилась того, что я ее в этом уличила. Наоборот, как выяснилась, была не против обсудить услышанное.
— Лихо ты его отшила, — сказала она, выходя в коридор.
Меня всегда смущало, когда незнакомые люди ни с того ни с сего со мной заговаривали. Девушка это, видимо, поняла и решила познакомиться.
— Я Белинда Лемон, — представилась она и добавила гордо: — Личная помощница доктора Грина.
Какое счастье! Теперь есть кому заваривать кофе великому и ужасному!
Я тут же прониклась к рыжей симпатией, назвалась, скромно отрекомендовавшись ученицей леди Райс, и согласилась на предложение мисс Лемон в отсутствие наших патронов попить чая в кабинете заведующего. А еще — “цветочки в вазочку поставить, чтобы не завяли”.
Одно я забыла: за все в жизни приходится платить.
Мне в качестве расплаты за чай пришлось слушать восторженный лепет Белинды. Нет, она могла говорить и нормально, но когда разговор заходил о Грине, а он заходил о нем то и дело, несмотря на все мои старания сменить тему, связная речь девушки превращалась именно в лепет и именно в восторженный. За полчаса, в течение которых я раз десять бегала проверить, не пришла ли леди Пенелопа, мои знания о Грине пополнились эпитетами “гениальный”, “непревзойденный”, “великолепный”, “бесподобный” и — апогей эмоций — “невероятный душка”. На счастье, к тому моменту, когда Белинда, хлопая ресничками, выдала с придыханием эту “душку”, чай я уже допила, иначе точно поперхнулась бы.
Когда вернулась леди Райс, я пулей вылетела из кабинета заведующего, забыв впопыхах букет.
Наставница, как выяснилось, совсем обо мне забыла. Сначала расстроилась из-за смерти отца миссис Томсон, потом была занята сложной роженицей. Но порадовалась моему серьезному отношению к учебе.
Мы согласовали новый график, который, к слову, понравился мне больше предыдущего. Следующие две недели мне предстояло проводить в лечебнице первую половину дня — никаких дежурств до позднего вечера и два законных выходных.
— Простите, Элизабет, — извинилась леди Пенелопа. — Сегодня я немного устала, а день только начался. Почитаете самостоятельно? Если будут вопросы, я, конечно, отвечу.
Но вопросы появились у нее самой, когда через час в кабинет без стука вошел Грин, прошествовал к столику в углу, где я сидела с учебниками и, не здороваясь и вообще ничего не говоря, положил поверх раскрытой книги букет хризантем. Развернулся и вышел.
— Что это значит? — спросила ошарашено леди Райс.
Ответить я не успела, потому как Грин, выйдя за дверь, видимо, сообразил, что его поступок может быть понят неправильно, вернулся и высказал с порога:
— Я не люблю хризантемы, мисс Аштон. В следующий раз приносите ирисы или фрезии!
Естественно, вопросов у наставницы меньше не стало.
Однако разъяснить ситуацию не составило труда: леди Пенелопа была не из тех, кто станет додумывать несуществующие подробности, когда можно узнать все из первых рук. Единственное, чего я сама не поняла, действительно ли Грин подумал, что я оставила цветы для него или решил сострить. Первое нельзя было исключать из-за Белинды, которая на вопрос о букете могла сказать, кто его принес, а об остальном позабыть в присутствии душки-доктора, второе — из-за характера этого самого душки.