Осторожно, женское фэнтези. Книга 1
Шрифт:
Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул невесть как миновавший секретаря Саймон.
— Входите, мистер Вульф, — махнул здоровой рукой Оливер.
Я улыбнулась, хотя, если подумать, забавного было мало.
Потом присмотрелась к Саймону, и улыбка стала шире: боевик сбрил свои нелепые усики. Возможно, еще несколько дней назад, после разговора с некой студенткой, но вчера я не могла этого разглядеть под стальной маской.
— Здравствуйте, мистер Вульф, — приветствовала я его радостно. — Прекрасно выглядите.
— Да? — он непроизвольно провел пальцами над верхней губой. — Спасибо, мисс
— У вас какие-то вопросы, Саймон? — прервал наш обмен любезностями ректор.
— Да, я по поводу программы предварительных зачетов. Оставлял вам на согласование. Если есть какие-то вопросы…
— Вопросов нет, — успокоил молодого куратора милорд Райхон. — Программу я подписал и отдал мистеру Адамсу.
— Уже? Спасибо. Тогда… до свидания?
— Всего доброго, мистер Вульф, — попрощался ректор.
Когда за Саймоном закрылась дверь, обратил на меня суровый взор.
— Ваше поведение по-прежнему оставляет желать лучшего, мисс Аштон. Или вы считаете допустимым делать фривольные комплименты преподавателю?
— Не знаю, в чем вы усмотрели фривольность, — пожала плечами я. — Я лишь отметила, что без усов ему намного лучше. Они ведь были ужасны, разве нет?
— Были, — признал Оливер. — Но это не повод…
Дверь снова отворилась.
— Простите, милорд Райхон, — извинился вернувшийся боевик, — но у мистера Адамса программы нет, и он не знает где она.
— Как не знает? — недоуменно нахмурился ректор. — Я же сам ему ее отдал. Хотя… Точно! — он поднялся и пошел к двери. — Вы забыли согласовать ее с проректором по воспитательной работе. Я положил ее в почту мистера Крафта. Подождите минутку, узнаю, подписал ли он…
Конец фразы мы с Саймоном не расслышали, так как Оливер уже исчез в портале. Сейчас так же внезапно окажется рядом со столом мистера Крафта. У старика, должно быть, нервы уже ни к черту.
— Что у милорда Райхона с рукой? — нарушил Саймон повисшую с исчезновением ректора тишину.
Я собиралась сказать, что понятия не имею, но вместо этого глупо хихикнула.
— Что смешного в моем вопросе? — не понял боевик.
— Ничего, — хихикнула снова.
— Вы это о чем? — насторожился Саймон.
— Ни о чем, — пискнула я и зажала рот ладонью.
— О, нет, — медленно покачал головой мой бывший куратор. — Только не говорите…
— Я не говорю, — выдавила я, с трудом сдержав смех. — Молчу. Совсем.
— Ну, знаете ли…
— Знаю, — закивала я.
— А… он?
— Нет, конечно. И не узнает. Не от меня.
— Спасибо.
“Спасибо” Саймона было не то, чтобы “спасибо”, а такое обиженное “ну, спасибо”, будто это я виновата, что он травмировал непосредственного начальника. Лучше удар рассчитывать нужно!
— Вот ваша программа, — Оливер вынырнул из портала и протянул боевику бумаги.
— Благодарю, — немного отрешенно кивнул Вульф.
— Я помешал разговору? — подозрительно поинтересовался ректор, глядя то на него, то на меня.
— Немного, — не стала скрывать я. — Я спросила мистера Вульфа, не сможет ли он проводить со мной индивидуальные тренировки по боевым искусствам. Он не против, но не может определиться с днями занятий.
— Зайдите ко мне завтра после трех, — сказал Саймон, принимая мою версию разговора. — Я посмотрю расписание и выберу время.
— Хорошо. До свидания, мистер Вульф.
— До свидания, мисс Аштон. Милорд Райхон… скорейшего выздоровления.
— Значит, ничего фривольного? — спросил у меня ректор после его ухода.
— Ничего, — улыбнулась я: почудились в его вопросе ревнивые нотки.
Но, может быть, просто почудились. Потому что новых вопросов не последовало. Да и вообще, хоть я и пробыла у Оливера до позднего вечера, мы почти не говорили. Я переписывала полицейские отчеты. Он разбирал рабочие документы, из живого раскрепощенного человека, с которым накануне я провела замечательный вечер, превратившись опять в роботоподобного главу академии.
Только под конец, когда пришло время прощаться, он стал на миг тем, вчерашним.
— Меня не будет всего неделю, Элизабет. Постарайтесь держаться подальше от неприятностей. Пожалуйста. Мне бы очень не хотелось, чтобы с вами что-нибудь случилось.
Глава 39
Кошки-мышки
Если день накануне отъезда Оливера был днем поломанных планов, то со следующее утро ознаменовалось чередой внезапно исполнившихся желаний. Надо ли говорить, что исполнялись они самым неожиданным и далеко не самым подходящим образом?
Например, по дороге в лечебницу, я вспомнила, что, провозившись допоздна с полицейскими отчетами (в которых, к слову, не нашлось почти ничего интересного или нового для меня), забыла о том, что хотела увидеться с медиумом Владисом и, желательно, в отсутствие у того “гостей”. И что же? Я его увидела! Парня занесли в приемный покой на носилках: ходил, будучи в трансе, и упал с лестницы. Сотрясение мозга, пара переломов, а главное — вывих челюсти, который как минимум неделю не позволит ему говорить.
Затем я мысленно посетовала на то, что катастрофически не успеваю должным образом подготовиться к экзамену по анатомии, и леди Пенелопа внезапно вспомнила о том, что доктор Кленси проводит сегодня показательное вскрытие для группы первокурсников, и откомандировала меня в морг. Все бы ничего, но какую-то девицу стошнило на подол моего платья.
Пожелала отдохнуть от всего и хотя бы полчаса не думать о проблемах, и щедрое мироздание послало мне Белинду, рядом с которой думать было невозможно в принципе. Летом девушка получила диплом и всеми правдами и неправдами выхлопотала себе прохождение последипломной специализации в “нашей чудесной лечебнице”, тогда как все, с кем она дружила и общалась на протяжении семи лет, разъехались кто куда. Белинда осталась без друзей и подруг, в больнице за полгода ни с кем отчего-то не сошлась, а во мне какого-то демона углядела родственную душу. Мне жаль было рыжую, которой и поговорить не с кем… Но если бы она говорила о чем-нибудь помимо расчудесного доктора Грина! И дело даже не в том, что доктор был мне неприятен. После того, как мое отношение к нему получило научное объяснение, я старалась абстрагироваться от беспричинной антипатии, и оценивать Грина отстраненно… Но слушать Белинду было чистейшей мукой. Из ее рта лились не слова, а сироп. Приторно-сладкий, вязкий сироп, которым она поливала душку-доктора, а после сама этот сироп с упоением слизывала…