Осторожный убийца

Чейз Джеймс Хедли

– Нет, мне нужно поговорить с тобой. Дай мне сигарету, дорогой.

Я встал, ощупью нашел пачку сигарет и лег снова. Мы закурили.

В отблеске маленького пламени спички мелькнули контуры ее изящного тела и тут же исчезли. Лунный свет выхватил ноги и тонкие лодыжки.

– Так что же тебе приснилось, дорогая?

– Не важно. Что ты думаешь о Бруно, Дэвид?

– Что значит “думаешь”? – разозлился я. Мне не понравился разговор о Бруно в постели. – Прекрасная душа,

заключенная в мертвое тело, – вот и все, что я могу сказать о нем.

– Значит, он тебе понравился?

– Я восхищаюсь его силой воли.

– Ты думаешь, у него прекрасная душа?

– Думаю, что да, чтобы жить такой жизнью!

– Это не его прекрасная душа, а упрямство и решимость заставляют его жить и держать меня около себя как можно дольше!

Я промолчал. Молчала и Лаура.

– Как ты думаешь, он еще долго проживет? – спросила она после долгой паузы.

– Не знаю.

– А я иногда думаю, что это продлится долгие-долгие годы…, и меня охватывает страх.

– Не думай об этом, – сказал я тревожно. – О чем ты бредила, Лаура?

– Бруно. Мне часто снится одно и то же. – Она закинула руки за голову. – Как было бы прекрасно стать свободной! Подумай только! Мы могли бы не прятаться от людей, мы могли бы пожениться!

– Могли бы, – сказал я, хотя при всем желании не мог представить, что получилось бы из нашего брака. Я совершенно не знал Лауру, какова она без этой маски притворства, и теперь уже сомневался, хочу ли я жениться на ней вообще.

– Для тебя деньги что-нибудь значат? – неожиданно спросила она.

– Конечно. Я всегда хотел иметь много денег, но вряд ли продал бы за них душу дьяволу! А почему ты спрашиваешь?

– Меня интересует, на что ты пошел бы ради огромных денег?

– Что ты имеешь в виду?

Она повернулась на бок, ее рука медленно погладила мою, а сама она склонилась надо мной и заглянула в лицо:

– Готов ли ты рискнуть? Каждый человек имеет свою цену! Я знаю, что я, например, готова продать душу дьяволу, если деньги достаточно большие.

Я испугался, разговор принимал опасный оборот; я понял, что похож на слепца, который вдруг осознал, что находится на обрыве реки и только один шаг отделяет его от стремнины.

– Мне не нравится этот разговор, – сказал я, стараясь говорить спокойно, – но все может быть, все зависело бы от предложенной суммы.

– Да? – Ее пальцы ласково двигались по моей груди. – Что ты скажешь о трехстах миллионов лир?

Я замер. О таких деньгах я никогда и не мечтал! Триста миллионов лир – около двухсот тысяч фунтов!

– Так много?

– Состояние Бруно оценивается примерно в эту сумму, может быть, несколько больше. Кроме того, есть еще вилла. Я хочу сказать, Дэвид, если бы я была свободна и ты женился бы на мне, сто пятьдесят миллионов лир были бы твои. Я думаю, что при таких деньгах мы могли бы уехать из Италии. Ты мог бы вложить деньги в какое-нибудь дело в Милане или Риме, если бы не захотел взять их. Ты мог бы вернуть мне эти деньги, когда достиг бы успеха, а еще лучше другой вариант: я стала бы твоим партнером. Я хочу чем-нибудь заниматься, Дэвид. Это возвратило бы мне интерес к жизни.

– Я и не подозревал, что тебя ждет такое богатство, – ответил я озадаченно. – А ты уверена, что состояние Бруно завещано тебе?

– Да. У меня есть копия завещания. На самом деле его состояние еще больше, но часть наследства он завещал дочери, Валерии. Мне завещано две трети, а ей – одна треть его состояния.

– Я не знал, что у Бруно есть дочь.

– Жена Бруно умерла за три года до нашей встречи, сейчас Валерии около девятнадцати. Она заканчивает образование в Англии.

– Она вернется в Италию?

– Может быть, не знаю. Триста миллионов, Дэвид! Это же новая жизнь! И прекрасное будущее.

– Не понимаю, как можно строить воздушные замки, Лаура. Ты сама говорила, что Бруно может жить еще долгие-долгие годы.

– Знаю. – Огонек ее сигареты вспыхнул и погас в темноте. – Но это так ужасно! Бруно будет жить долго, и я прекрасно понимаю, что у него нет другой радости в жизни, кроме самой жизни.

Я ничего не ответил.

– Мне снилось, что он умер, – прошептала она после длинной паузы.

– Забудь об этом, Лаура, – остановил я ее.

– Ты представляешь, ведь его жизнь действительно висит на волоске?! – продолжала она, словно не слыша меня. – В один прекрасный день и ты можешь поскользнуться, упасть, ослабленному организму Бруно достаточно легкого толчка, и Бруно умрет.

– Это, невероятно! Как это я могу поскользнуться? – возразил я.

– Бывают же несчастные случаи. – И снова ее прохладный палец пополз по моей груди. – Триста миллионов, Дэвид. Половина – тебе, половина – мне.

– Что ты хочешь сказать, Лаура? – спросил я. – Говори яснее.

– Не кажется ли тебе, что, уронив его, ты совершил бы акт милосердия?

Я не поверил своим ушам, не поверил, что Лаура говорит серьезно. Не может быть, но она была все так же холодна и спокойна, ее голос даже не дрогнул, а ее руки ласкали меня, но она предлагала мне стать убийцей ее мужа!

– Ты считаешь, что было бы актом милосердия, если бы я случайно поскользнулся и упал? Зачем говорить о том, чего не может случиться?