Остросюжетный сборник
Шрифт:
– Ох, простите, пожалуйста. Барт! На место!
– Пес не отреагировал.
– Барт! Мыться!
– И тут огромный, превышающий свою хозяйку весом раза в полтора пес сжался и попятился в дом.
– Мистер Вульф, извините, ради Бога! Пройдите в дом, я что-нибудь...
– Вы сделаете очень хорошее «что-нибудь», - раздраженно ответил он, подымаясь на ноги - Если попросите водителя фургона отъехать от моего подъезда: я опаздываю на работу!
– Ой! Конечно.
– Ева отвернулась и прокричала в дом: - Пол! Нужно убрать фургон! Отрывайся от пирожных! За работу!
– И буквально в ту же самую минуту усатый громила лет шестидесяти, широко улыбаясь, вышел из дома.
– Пол, ты преградил путь моему соседу.
– Женщина старалась говорить строго, а саму до сих пор разбирал смех.
– Ева, детка, я же не знал! Этот дом уже с полгода пустовал!
– Громила повернулся к Гэбриэлу: - Вы простите старика!
– Не прикидывайся! Старик!
– Повар обернулась к молодому мужчине: - Гэбриэл, вы извините меня, пожалуйста! Так неудобно получилось, а еще Барт... Он обычно так не бросается на людей. Он очень добрый пес.
– Женщина широко улыбнулась, а сердце Гейба пропустило удар, и все же...
Никак внешне не реагируя на попытки соседки извиниться, он отряхнулся и поднял взгляд прищуренных глаз на Еву:
– Надо быть внимательнее с собакой. До свидания, - раздраженно проговорил он и отправился туда, откуда пришел.
Соседка обескуражено смотрела, как он недовольно ковыляет к воротам и тихо произнесла:
– Всего доброго.
«Хам! Определенно! Ну... С другой стороны... Гэбриэл Вульф очень симпатичный, даже красивый... И его можно понять... Я бы тоже разозлилась, если бы пес в роде Барта сбил меня с ног...» Ева улыбалась, воспроизводя в памяти возмущенное лицо Гэбриэла во время падения. Ярко-зеленые глаза сверкали, сквозь смуглую кожу от злости проступил румянец, темно-русые, почти черные волосы взъерошены... Откровенно говоря, он очень понравился Еве, даже чересчур... Худощавый, высокий... «Я ему едва до груди достаю. А взгляд...» То, как он прищурившись смотрел на нее... Это взбудоражило ее, возбудило до крайности... Даже голова закружилась... «Еще бы, у меня уже больше двух лет никого не было... А Вульф, может быть, вообще женат». Возбужденное состояние вмиг прошло. События двухлетней давности вновь встали перед глазами. Женщина тряхнула головой, освобождаясь от непрошеных воспоминаний. «Надо работать. Сегодня еще два фуршета и один званый обед...»
Гейб приехал в участок на восемь минут позже назначенного времени. Раздражение его несколько улеглось, а вот настроение не улучшилось, из-за чего улыбаться совсем не получалось, даже натянуто. Не то, чтобы мужчина был ярым приверженцем правил, но некоторым он следовал всегда и во всем, при любых обстоятельствах. Их было два, ну или больше. Но у этих был приоритет: пунктуальность и вето на использование служебного положения в личных целях. Это были даже не правила. Скорее принципы: несоблюдение договоренности - верх неуважения к человеку, использование служебного положения в личных целях - верх неуважения к себе.
– Доброе утро, капитан Шейн.
– Попытка говорить бодро также не увенчалась успехом.
– Здравствуйте, лейтенант. Вы опоздали.
– Все существо негодующе поморщилось от последней фразы. Капитан говорил без всякого выражения, словно происходившее вокруг его вообще никак не касалось, однако новому сотруднику и не нужен был обвинительный тон, хотя бы потому, что... Потому что «Служить и защищать» для него были не просто слова! А если человеку все равно...
– Извините, не адаптировался пока на новой местности, да и пробки, - капитан безразлично посмотрел на Гейба и продолжил:
– Вас в Чикаго перевели из...
– Из Денвера, капитан.
Шейн кивнул.
– Вашим напарником будет сержант Хьюз. Я уже отправил за ним. Он вас введет в курс дел, заодно покажет вам рабочее место. График дежурств возьмете у него же.
– Да, капитан.
– Вопросы есть?
– Пока все предельно ясно. Возможно, будут позже.
– Надеюсь, мы сработаемся.
– Капитан продолжал проявлять безразличие, что поставило нового сотрудника в легкий ступор. Гейб снова бросил изучающий взгляд на своего нового шефа: тот был больше похож на Санта-Клауса, чем на полицейского. «Живот, пожалуй, у него будет побольше, чем у любого Санты, а, может быть, и двух».
– Доброе утро, капитан Шейн!
– Сержант же напомнил мужчине Пренсера из оленьего экипажа рождественского волшебника.
– Доброе, Хьюз. Твоим заботам поверяю лейтенанта Вульфа.
Молодой человек широко улыбнулся:
– Сержант Томас Хьюз.
– "Интересно, - с легкой самоиронией подумал лейтенант, - я тоже со временем стану похож на одного из оленей Санты?"
– Гэбриэл Вульф, очень приятно.
– Карен, Лала, Келли! Вы отвечаете за рыбные закуски на фуршет к Конрадам.
Карен шутливо отдала честь:
– Есть, сэр!
– Шеф-повар перелистывала меню на предстоящие мероприятия.
– Грэг, Кэтрин и Хью - второе. Пат и Мэри, вы за салаты и гарнир. Следующая задача - фуршет Форрестеров. Я сегодня отвечаю за обед.
– Ева, ты не много на себя взяла? Ты ведь всю ночь пекла для кондитерской...
– Все нормально, Мэри.
Итак, началась работа. Ева ее любила, очень любила. С раннего детства ее восхищало то, как в маминых руках скользкая рыба превращалась в деликатес, а из белого порошка муки получались воздушные булочки. С открытым ртом девочка день за днем следила за уверенными движениями матери. В семь лет Ева без запинки могла назвать все ингредиенты для приготовления яблочного пирога, который так любили папа и старшая сестра.
«Лорен... Как ты там?» Два года назад сестра буквально спасла Еву: в один прекрасный момент Брис ее бы просто убил. Лорен и ее муж Ник приняли Еву, когда она, уставшая, избитая, со сломанной рукой, истратившая кучу денег на перелеты и переезды, появилась у них на пороге. Проехав полмира, запутывая следы, она истратила большую часть имеющейся у нее наличности. Лорен ее выходила. Зять связался со своими знакомыми и помог со сменой документов: мадам Ева Жаккар стала мисс Ева Винтер. Женщина хотела просто вернуть девичью фамилию, но Ник настоял, чтобы она взяла девичью фамилию бабушки: уж ее-то Брис точно не знал. По правде говоря, Брис многого не знал. Да и не пытался узнать. И в тот момент она была безгранично рада этому обстоятельству. Однако, теперь, по прошествии двух лет Ева все равно вздрагивала, когда кто-то приходил без предупреждения, когда Барт, что для него было нехарактерно, настораживался и громко рычал. Даже в самых пессимистичных мечтах Ева не могла представить, что бежит из Франции от собственного мужа словно преступница. Женщина глубоко вдохнула: «Что же это? Я уже несколько месяцев об этом не думала, не вспоминала этот кошмар, а за сегодняшнее утро уже дважды...»
Пока мариновалось мясо и подходило тесто, Шеф поддавшись непонятному импульсу решила испечь мамин яблочный пирог. «А что? Должна же я извиниться за поведение Барта и перекрытый выезд? В конце концов, Вульф самый близкий сосед».
Ева тогда еще не полностью выздоровела, только получив документы, она отправилась в Чикаго на поиски нового дома. Дома она не нашла, зато обнаружила идеальный участок в конце улицы, а точнее два соседних участка, на которых теперь расположились дом и производственная кухня.