Остров Беринга
Шрифт:
Отец Илларион трижды обошел с кадилом «крестного отца» и вышел вперед. Загудел певучим басом:
– Нарекаю сей корабль именем Святого апостола Петра во имя Отца, и Сына, и Святаго Суха! Аминь! – По его знаку Беринг резким движением разбил о бушприт бутылку.
Ударила пушка, и моряки разразились приветственными криками. Лорку затопила гордость и радость: неужели случилось? Он знал, иногда и отцу не верилось, что великий путь все же приведет их сюда.
Много чего видел Лорка такого, чего и иным взрослым не вынести. И вся эта боль, весь этот труд всех окружавших его с детства людей были подчинены этой великой цели. Иной раз эта цель казалась несбыточной, а иной раз – бессмысленной и досадной, как писк комара над ухом. Иногда даже вовсе забывалась за неторопливым течением дней.
Но вот – сбылась! Глядя на этого стройного двухмачтового красавца, по строению и оснащению больше похожего на бриг, чем на пакетбот, даже не верилось, что он выстроен здесь, в этом далеком диком краю!
Командор подал знак, и матросы быстро разобрали веревки, удерживавшие «Святой Петр» на стапелях. Махина дрогнула, заскользила и плавно вошла в воду, вызвав новую волну громогласного «Ур-ра-а!». Отец Илларион грянул «Символ веры». Все подхватили, – ладно, вдохновенно. Лорка тоже запел, – знакомые с детства слова будто бы вылетали изо рта сами:
…Исповедую едино крещение во оставление грехов.Чаю воскресения мертвыхИ жизни будущего века…Аминь.– Немчура, немчура, уходи со двора!
Трое чумазых мальчишек стояли перед Лоркой строем, глумливо ухмыляясь.
Михайла Плетнев был белобрысый, как сам Лорка, двое других – братья Рогатовы, – чернявые, с явной примесью местной крови.
Лорка понимал, что так просто не отделается. Вот уже два года, – с тех пор, как Антон Беринг уехал с матерью обратно в Петербург, эта троица ему нигде прохода не давала. А сегодня они наверняка стояли в толпе «острожан», собравшихся поглазеть на торжество. Острожанами звали тех, кто селился в Косом Острожске, в трех верстах от порта и Экспедичной слободы, где жили в основном корабелы и участники экспедиции. Острожск стоял тут уже лет сто, и жители его считались «коренными», а «слободчане» – пришлыми, несмотря на то, что грамотою им было придано «Охотское Правление». На памяти Лорки «коренные» и «слободские» постоянно дрались, а в последнее время эти трое были у «коренных» заводилами. А уж пройти мимо него сейчас, когда он в новенькой форме!
– Убирайтесь в свой острог, чучелы! – рявкнул в ответ Лорка, покрепче зарываясь каблуками в землю. Знал – сейчас налетят. И налетели!
Прежде чем он упал, ему удалось впечатать кулаком Михайле в челюсть. Тот по-поросячьи завизжал и осел на землю рядом, пока Рогатовы сшибли Лорку на землю и принялись остервенело пинать. «Только не по голове, только не по голове!» – Лорка на этот раз почти не сопротивлялся, прикрывая лицо руками, – он теперь в команде, негоже ему перед командором и командой с разбитой-то рожей показаться! Не до гордости: едва стервецы, изумленные скорой сдачей, чуть остановились, Лорка мухой полетел к дому. Братья бросились было преследовать, но быстро отстали – выдохлись, пока лупцевали Лорку. Это ему и было надо.
«Ушел!» – Спину и живот жгло от свежих ссадин, руку он до крови рассадил о плетневскую челюсть, но лицо – лицо Лорка спас, и это главное. В другой раз он бы дрался до кровавых соплей, до швов над разбитой бровью. Но не сейчас. Только не сейчас!
Дом их чуть поодаль, у самой дороги на Острожск, на косогоре, и Лорка запыхался, пока бежал. Однако едва он собрался сигануть в щель за амбаром, ворота открылись. Отец! Пришлось спрятаться за углом и ждать, потихоньку выглядывая. Отец был с командором. Лорка слышал, как они прощались. Иван Иванович был частым гостем у них, особенно после отъезда Анны-Кристины и Антона с Аннушкой. Лорка знал, что сейчас отец проводит командира до дороги, а потом вернется, – и надо бы проскользнуть, пока не вернется. Лорка уже собрался было высунуться, чтобы поглядеть, и чуть не натолкнулся на капитан-командора.
– Ой!
– Эт-то что еще такое, юнга Ваксель? – Командор, заложив руки за спину, как на смотре, грозно оглядел висящую лохмотьями окровавленную рубаху, – еще утром она была целехонькой, белоснежной!
– Подрался, – неохотно признался Лорка, переминаясь в пыли.
– Не знал я, что ты такой задира…
– Они первые полезли!
– Что ж, вот так просто и полезли?
– Вот так просто! Разве ж им кто указ? Раз я немчура – значит, можно и нужно! – со злостью выкрикнул Лорка.
Беринг нахмурился.
– Ах вот, значит, как… А ты, значит, немчура, иноземец?
– А то нет? – зло сказал Лорка. – Раз за немчуру бьют!
– Бить-то могут за всякое, – прищурил глаз Беринг. – А иноземец ты или нет – это ты только сам сказать можешь.
– Как это?
– Вот скажи-ка мне, отец твой, он иноземец или нет?
– И… иноземец, – неуверенно выговорил Лорка.
– Почему?
– Дак он же… в земле шведской родился… – растерялся Лорка.
Беринг нахмурился:
– А какому отечеству отец твой служит – датскому или российскому?
– Российскому.
– Так вот запомни, юноша, – голос командора стал суровым, – Отечество твое то, которому душа твоя служит! Ясно?
Лорка кивнул.
– Эй, юнга! Не зевай! – вахтенный Дмитрий Овцын беззлобно ткнул Лорку в спину и следом за ним принялся ловко взбираться по вантам [9] . – Лезь шустрей, не то всем расскажу, что забоялся!
– А никто и не поверит! – высоты Лорка вовсе не боялся и, пользуясь этим, вахтенные матросы вовсю гоняли его брать на гитовы [10] марселя, – верхние паруса «Святого Петра».
9
Ванты – снасти стоячего такелажа, поддерживающие мачту или стеньги с бортов судна.
10
Брать на гитовы – убирать парус.
Добравшись до салинга [11] , Лорка начал быстро пересту-пать по пертам [12] . Он знал, что отец смотрит. Первый помощник всегда на носу, – командор на палубу поднимался редко, все больше в каюте своей сидел. Шутка ли – в шестьдесят лет выйти в море!
Овцын поднялся следом и вместе они начали зарифлять [13] парус. Сзади виднелся стройный силуэт «Святого Павла». Резкий северный ветер здесь, наверху, еще усиливался, высекая слезы из глаз.
11
Салинг – часть рангоута, деревянная или металлическая рамная конструкция, состоящая из продольных и поперечных брусьев, закрепляемая на топе стеньги.
12
Перты – тросовые подвески под реями, на которые становятся матросы при креплении парусов.
13
Зарифлять парус – подтягивать рифы для уменьшения площади паруса.
Вот уже шесть дней как они покинули Большерецк и полным ходом шли к пункту своего назначения – Авачинской бухте, где решено было зазимовать: стоял уже конец сентября, и выход в открытое море осторожный командор, несмотря на возражения капитана Чирикова, считал опасным.
В Большерецке половину флотилии, – два судна, груженные провиантом для зимовки и будущей экспедиции, – пришлось оставить. Оба этих судна имели небольшую осадку и не могли в такое позднее время года обойти вокруг южной оконечности Камчатки. В отношении этих судов Беринг не хотел также допускать ни малейшего риска, так как случись с ними какая-нибудь малейшая авария, это погубило бы плоды всех дальнейших стараний. Лорка слышал от отца, что все они охотно стали бы на зиму в самой реке, но глубина воды на барах в устье была так невелика, что пакетботам прохода туда не было, а потому пришлось волей-неволей плыть в Тихий океан.