Остров Бешеного
Шрифт:
— Откуда вы так хорошо знаете русский? — не отставал упрямый Савелий.
— Я учил его у себя на родине, на Кубе. Советский Союз всегда служил для кубинцев ярким примером в строительстве социализма. И я выучил русский, чтобы побывать в Москве. Однако моя мечта так и осталась мечтой. — Рауль вяло и безнадежно махнул рукой и, низко опустив голову, пошел прочь.
Почему-то Савелию не захотелось последовать за ним…
Рауль, мягко говоря, очень сильно уклонился от истины, утверждая, что никогда не был в Москве. История его жизни, в сущности, весьма фантастическая, была по-своему типична для бурного и коварного двадцатого века, причудливо и жестоко распоряжавшегося судьбами многих людей. Дед Рауля, по имени Хосе, происходивший из древней
От природы умный, обаятельный, артистичный, с детства владевший несколькими европейскими языками, Хосе был одним из секретнейших и ценнейших агентов Крминтерна, на редкость удачливым и абсолютно безжалостным. Опытный конспиратор, никогда не искавший всеобщего признания и каких-либо наград, он был одним из непосредственных организаторов убийства Троцкого и принимал активное участие в ликвидации всевозможных уклонистов и предателей.
Поверив в юности в идеи коммунизма и дело партии Ленина-Сталина, Хосе до конца своих дней сохранил верность идеалам. Он был из тех несгибаемых коминтерновцев, которые на всех праздниках, включая свадьбы своих детей и дни рождения внуков, поют «Интернационал» и «Бандьера росса»: с этой песней испанские республиканцы шли в бой.
Как Хосе уцелел в период всеобщих чисток и репрессий? Почему его не объявили парагвайским или, на худой конец, японским шпионом? Похоже, потому, что он всегда безупречно выполнял любые приказы своего партийного руководства, не пускаясь в рассуждения и не задавая лишних вопросов.
Хосе скончался в Москве в конце семидесятых годов, успев повидать и обнять выпущенного из мексиканской тюрьмы ликвидатора Троцкого — Рамона Меркадера. Будучи членом Союза журналистов СССР, Хосе переводил на испанский и португальский книги для издательств «Новости» и «Прогресс». Но это было для него официальным прикрытием. На деле же он индивидуально обучал всем премудростям тайной разведки и подрывной деятельности советских разведчиков-нелегалов.
И лучшим учеником его был собственный внук, любимый Рауль. Отец Рауля, юный Карлос, названный, естественно, в честь Карла Маркса, посланный отцом воевать с немецкими фашистами, геройски погиб под Сталинградом. Рауль родился в результате недолгой любовной интриги Карлоса с такой же юной и беззаботной девчонкой, которая только рада была отдать ребенка деду с бабкой.
Старый Хосе вложил во внука все, что знал сам, а знал он немало, — сумел передать свободное владение несколькими языками, отлично научил скрывать свои эмоции, он привил мальчику хладнокровие и уважение к дисциплине, безжалостность к врагам революции и готовность к самопожертвованию. А самое главное — Рауль впитал верность идеалам коммунизма и мировой революции. Столь же убежденно он ненавидел международный империализм и его цитадель — США.
Рауль обожал деда и безгранично верил ему. Только внуку рассказывал старый Хосе о своих фантастических приключениях — экспроприациях и ликвидациях, государственных переворотах, вербовке президентов и парламентариев. И все это служило на благо грядущей мировой революции.
Подлинные свидетельства подвигов деда Хосе хранились в самых секретных закрытых архивах. В этих документах дед Хосе проходил как «Сеньор X.», а его настоящее имя было тайной даже для самых доверенных и информированных сотрудников внешней разведки. Так что мало кому могло прийти в голову, о чем беседуют красивый, породистый старик с отличной военной выправкой и строгий смуглый юноша, гуляющие воскресным днем по Нескучному саду, тем более что часто они говорили на кастильском диалекте.
Рауль без труда и блата поступил на филологический факультет МГУ, где укрепил свои познания испанского и португальского, а также играючи выучил французский и итальянский. На филологическом факультете учились потомки «испанских детей», вывезенных из фашистской
После университета Рауль успешно занялся переводами с русского на другие языки, а с них на русский. А в свободное время до седьмого пота учился у собственного деда: органы с детства присматривались к юноше и планировали всерьез подготовить его к долгой и полной неожиданных опасностей карьере закордонного разведчика-нелегала. После окончания всестороннего обучения Рауля, с ведома кубинских секретных служб, направили на Кубу. По легенде его родителями были погибшие в застенках диктатора Батисты революционеры по фамилии Родригес, а сам Рауль якобы воспитывался в доме крупного кубинского партийного деятеля, убежденного холостяка.
Несмотря на достаточно настороженное отношение кубинских спецслужб к их советским коллегам, Рауль быстро добился их доверия и расположения: в этом ему помогли не только блистательное владение несколькими европейскими языками, но и острый ум, удивительная для молодого человека выдержка и конечно же глубокая ненависть ко всему американскому.
По заданиям своих кубинских командиров с кубинским дипломатическим паспортом Рауль побывал во многих странах Латинской Америки и на родине предков в Испании. Он уже как-то сроднился со своей кубинской легендой, превратившейся в его собственную жизнь, и даже перестал ожидать приказов из Москвы, как неожиданно его пригласили на прием в советское посольство. Подобные приглашения были для Рауля делом обычным, и он нисколько не удивился, когда атташе по науке представил ему дружелюбного, улыбчивого человека, назвавшегося Алексеем Сергеевичем.
В ходе какого-то ничего не значащего разговора Алексей Сергеевич предложил встретиться. На следующий день они несколько часов гуляли по Марикону, знаменитой набережной Гаваны, и серьезный Рауль слушал и запоминал все, о чем ему говорил новый знакомый. Его задание было одновременно и простым, и сложным: обеспечить секретность и безопасность советской научной лаборатории, которую строили на никарагуанском острове Маис.
Чем конкретно там будут заниматься советские ученые, ему не сообщили, да это его нисколько и не занимало. Ему вменялось в обязанность осуществление связи с представителями сандинистов, что при самых добрых отношениях революционных Кубы и Никарагуа было не так уж и трудно. В подчинение ему было выделено двадцать настоящих кубинцев-боевиков, прошедших специальную подготовку в военных действиях.
Работа была спокойной и рутинной: ученые занимались своими делами, Рауль
— своими. Опять-таки по легенде, Рауль почти не знал русского языка и иногда пытался понять, кто из русских ученых информирован о том, кем он сам является на самом деле. Рауль никогда не подслушивал разговоров ученых, но они, уверенные, что он почти не понимает русского, нисколько не стесняясь, обсуждали свои проблемы, и Рауль, сам того не желая, понял, что он и его люди охраняют лабораторию, в которой осуществляются разработки какого-то совершенно нового, невиданного доселе рода энергии. Рауль нисколько не сомневался в том, что обнаруженную энергию поставят на службу делу мировой революции.
Но в результате очередных выборов сандинисты потеряли власть, а пришедшее им на смену правительство потребовало немедленной эвакуации лаборатории — им не верилось, что советские ученые изучают климат и прибрежный шельф острова.
Конечно, новым властям страны безумно хотелось выяснить, чем у них на острове занимаются русские вкупе с кубинцами — не иначе, как подготовкой мировой революции, но на территорию лаборатории они вторгнуться не посмели, прежде всего благодаря твердости и хладнокровию Рауля. Он сослался на межправительственное соглашение, гарантировавшее лаборатории особый статус, и пригрозил не только ожесточенным сопротивлением (кубинская охрана была вооружена до зубов), но и грандиозным международным скандалом.