Остров без пальм
Шрифт:
— Давай лучше будем укладываться, — увильнула я. — Нам еще в каюту матрас заносить, зубы чистить, уши драить…
Эту ночь Глеб спал плохо, то и дело вздрагивал, спросонья начинал что-то лепетать, называл меня мамой. В конце концов, я надела на него наушнички и включила плеер. Музыка подействовала на братика успокаивающе. Где-то между Монсеррат Кабалье и Полем Мориа он наконец-то уснул. Я нацепила наушнички на себя, поймала кусочек моего любимого «Браво», но тут же сработал закон подлости и сдохла батарейка. Пришлось засыпать под шуршание моря и сопение братца.
На следующий день жизнь на корабле пошла трескаться и осыпаться. Все равно как брошенный в кипяток кубик рафинада. О кипятке я вспомнила не случайно, потому что уже к полудню
Первым не выдержал Глеб. Героический братец стал тихонько подвывать и жаловаться. Ни игры, ни уговоры на него больше не действовали. Я и сама поняла, что пора выходить из подполья. Голод не тетка, а море не мертвая пустыня.
Как ни жаль было премудрых бычков, но наставало Время Большой Охоты. Мне полагалось превратиться в добытчика, и оживившийся Глеб, конечно, вызвался помогать в этом суровом деле.
Узнай тот давешний рыбачок, каким образом я взялась добывать улов, он хлопнулся бы в обморок. То, на что он угрохал столько сил и времени, досталось мне проще простого. В первых двух погружениях я отыскала на дне все необходимое для подводной охоты: трезубую алюминиевую вилку, кусок проволоки и металлический, изъязвленный ржавчиной прут. Лучше было бы вырезать палочку из дерева, но плыть на далекий берег за подходящей веткой не хотелось. А потому, проволокой прикрутив вилку к металлическому пруту, я получила элементарный гарпун. Разыскать на дне полиэтиленовый пакет посвежее — оказалось еще легче. Кстати, если кто не верит, что все искомые причиндалы можно добыть на дне российских водоемов, пусть как-нибудь наденет маску и удосужится нырнуть. В речку, в пруд — куда угодно. Возможно, рыбы он там не увидит, но хлама обнаружит по самый кадык. Что касается нашего Приазовья, то у нас, по счастью, водилась еще и рыба.
Многие азартные недоросли именуют это охотой, но лично я всегда называла подобную забаву браконьерством. Глеб страховал сверху, я же продувала легкие и пикировала вниз, пытаясь угадать на палубы затопленных катеров. Именно на них грелись под ярким, пробивающим толщу воды солнцем стаи бычков. Они возлежали на ржавом металле — как грибы в хорошем лесу. И, стиснув зубы, я била острогой в цель, каждым ударом нанизывая на вилку по бьющейся рыбине. Короткий взмах, и жертва оказывалась у меня в кульке. Пару раз я пыталась загарпунить притаившуюся на дне камбалу, но эта подруга понимала в жизни чуть больше бычков и ближе чем на метр к себе не подпускала.
Так или иначе, но минут за десять я набила бычками полный кулек, после чего мы с Глебушкой вернулись к «Варе» и на пару принялись зачищать борт корабля, набивая очередной пакет мидиями. Эта добыча давалась значительно труднее, не обошлось даже без легких травм. Очень уж крепко цеплялись раковины друг к дружке и к корпусу судна. Каждую приходилось раскачивать, словно больной зуб и с силой дергать. Зато среди мидий попалась и пара рапанчиков — не очень крупных, но довольно красивых. Их я взяла, дабы украсить наше жилище.
В общем, охота прошла успешно, и теперь оставалась самая малость — разогреть примус, поставить воду на огонь и заняться кухонным священнодействием. Есть хотелось так, что Глебушка мой приплясывал от нетерпения. Еще бы! После долгого купания да прошлого голодного вечера мы не то что бычков, нормального быка могли слопать!
Керосинка, по счастью не подвела, и с кулинарными технологиями мы мудрствовать не стали. Мидий подогревали в воде, заставляя раскрыться, после чего поедали сырыми (не столь уж лакомое блюдо, кстати!), а вот уха из бычков получилась просто царской. Иначе, наверное, и быть не могло, — едокам вроде нас понравилось бы сейчас любое блюдо. В результате порцию, которой, я надеялась, должно было хватить на обед и ужин, мы уничтожили в один прием. Зато и сиесту заслужили по праву. Первым уснул Глеб, а после, чуть почеркавшись в блокноте и сочинив очередной тоскливый стишок, начала подремывать я.
Череда снов была вязкой и мутной. Что-то неприятное о школе, и, конечно, все тот же эпизод с вызовом к доске. Помните, наверное, такое: учитель глядит в журнал, прицеливается пером и раздумчиво цедит:
— А сейчас у нас пойдет отвечать… Ммм…
И класс, замирая, ждет, на кого падет удар безжалостной Фортуны, а кому можно продолжать играть в «Тетрис» и ублажать «Тамагочи». Самые пакостные мгновения! А преподаватель еще и тянет, выбирает неспешно — словно раскручивает барабан рулетки. А после — бэмс! — называет мою фамилию. И вот я у доски — абсолютно нулевая, трясущаяся. Потому что спрашивают про какие-то интегралы, а я ведать не ведаю, что это за птица. И от страха переношусь в другой сон, где все вокруг на кого-нибудь охотятся — на бычков, на куропаток, на людей. А я ору и доказываю, что это нехорошо, что это жестоко. Естественно, надо мной смеются. И демонстративно давят клопов, отрывают у бабочек крылья, из рогаток расстреливают каких-то безумно розовых фламинго. Я пытаюсь заступаться, размахиваю своей острогой, но меня не боятся, потому что все вокруг вооружены до зубов и ездят исключительно на бронированных «хаммерах». Словом, не сон, а трэшево. Муть, проще говоря…
Стук по железу заставил меня подскочить на месте. Сон или послышалось?..
Борт корабля загудел от очередных ударов. Гости? Здесь? Это какой же крокодилиус нас выследил?..
— Эй, хозяева! Можно к вам?
Голос показался знакомым, но после сна (да еще такого дурного!) я ничего не понимала. Усевшийся на матрасе Глеб с решимостью взялся за револьвер.
— Враги?
— Не знаю… — я тоже невольно потянулась за стоящей у стены острогой, но вовремя одумалась. Поднявшись, на цыпочках прокралась к иллюминатору, осторожно выглянула. Море было пустынно, но возле самого борта покачивалась деревянная лодка. В ней никого не было, — видимо, гости успели проникнуть на корабль.
— Адмиралы! Русалка здесь, часом, не проживает? Курносая такая, симпатичная…
Только теперь до меня дошло, что я знаю обладателя голоса. То есть недавно как раз и познакомилась. Как ни странно, это был Роман — утопленник и археолог в одном флаконе. Как-то ведь сообразил про место обитания! Хотя что там соображать? Сама проболталась. А студенты — народ догадливый. Вот и этот хитрец вернулся позднее на берег, поглядел на нашу «Варю» и все в два счета сопоставил.
Я натянула на себя майку с двугорбым верблюдом и выскочила в коридор. Метнулась, было, обратно, чтоб натянуть джинсы, но плюнула. Что я, в самом деле, разволновалась?
Взлетев по трапу, почти столкнулась с рослым мужчиной. То есть, конечно, это был Роман — здоровенный и статный парнище. Брюнет с симпатичной шевелюрой, за которую не так давно я пыталась тащить его к берегу. В результате столкновения я чуть было не загремела по ступеням обратно, но Роман вовремя меня подхватил.
— В самом деле, русалка, — улыбнулся он. — Ходить-бегать не умеешь, спотыкаешься.
— А кое-кто плавать не умеет, — дерзко отозвалась я.
— У меня уважительная причина. Я среди гор рос, у нас там одни ручьи текли, ни одной речки. Где мне было плавать? Зато сейчас вот учусь.