Остров Демонов
Шрифт:
Позже Пьер и Маргерит спустились к южному побережью, посмотреть, как айсберги атакуют остров и уплывают в открытое море. Когда это ничем не угрожало, то производило прекрасное впечатление.
Одна из льдин, проплывая над полузатопленной отмелью, раскололась пополам и со второй половины поднялось животное и тревожно огляделось вокруг. Это был огромный медведь, белый, как сам снег. Он встал на задние лапы, словно человек, вращая головой в поисках врагов или пищи.
Пьер молча снял с плеча аркебузу и прицелился. Медведь не видел людей, пока не грянул выстрел, и на его белой шкуре не появилось красное
Медведь потерял их из виду, но его раздутые ноздри говорили о том, что он чувствовал их запах. Истекая кровью, медведь неуклюже выбрался на сушу. Снова вскинув аркебузу, Пьер приставил фитиль. Взвыв от боли, медведь встал на задние лапы. Еще одно красное пятно появилось на его шее. Он в бешенстве искал обидчика. Но вторая рана была смертельной. Медведь растянулся на песке.
Они вернулись к хижине. Бастин пошла с ними. Пьер боялся рассказывать ей, но она сама все поняла.
— Медвежье сало — отличная мазь, — коротко сказала она.
Она не стала вспоминать свой страх перед омерзительными существами, а Пьер не хотел напоминать ей об этом. Но когда они растянули прекрасную мягкую шкуру на стене хижины, то все поняли, что там, где есть один медведь, появятся и остальные.
ГЛАВА 53
В апреле 1542 года мессир де Роберваль снова отплыл из Ла-Рошели, чтобы стать наконец губернатором и привезти припасы генералу Картье, который уже основал первую французскую колонию в Новом Свете. Два корабля, с которыми вице-король отплыл в первый раз, вернулись во Францию, тщетно прождав его в Терр-Нев и не желая продолжать плавание без старшего рулевого, мэтра Альфонса. На них была прежняя команда, но на корабль вице-короля были набраны новые матросы. Кроме прежних потрепанных стихиями колонистов, Роберваль взял еще семьдесят пять человек, набранных из тюрем Франции.
Два корабля из флотилии Картье приплыли в Сен-Мало почти вслед за Робервалем. Их привел племянник Картье, который поклялся, что Роберваль не прибыл к назначенному месту, и Картье самому пришлось основать колонию, хотя у него не хватало провизии и амуниции. Капитаны этих кораблей выразили неудовольствие дезертирством вице-короля и отказались плыть с ним в новую экспедицию.
Король был склонен осудить Роберваля за то, что его корабль сбился с пути и не встретился ни с Картье, ни с другими своими кораблями, но до слуха Его Величества были доведены некоторые трагические обстоятельства, служившие некоторым объяснением случившегося, поэтому Франциск уступил.
Никогда Роберваль не поднимался так высоко в глазах двора и своих собственных. Он относился к переменам в своей судьбе как к результату своей собственной гениальности, и даже мадам Роберваль смотрела на него с восхищением, во всем соглашаясь с ним.
ГЛАВА 54
Пьер крепко держал в руках маленькие ладошки Маргерит. Пот катился по его лбу, разъедая глаза. Его зубы были сжаты, и с каждой конвульсией Маргерит он чувствовал боль в собственном теле.
— Господи! Пресвятая Богородица! О, Господи, избавь ее от мук!
В комнате было невероятно жарко. Бастин отрывалась лишь для того, чтобы отдать ему короткий приказ.
— Подкинь дрова. Вода закипела?
И Пьер отпускал руки Маргерит, выполнял приказ и снова возвращался туда, где она лежала на шкурах, с перетянутой веревкой талией.
Как долго? Как долго это тянулось? Была ли это последняя ночь? Пока еще не стемнело. Ночь казалась длиннее зимы.
— Еще, милая, еще раз. Во-от! Так хорошо. Кричи, кричи, милая. Нужно кричать.
И Маргерит кричала так, что ее голос эхом отдавался внутри Пьера; его колени подогнулись, и он прислонился спиной к стене.
Хуже, чем война! Хуже, чем смерть! Матерь божья, и ты тоже!
В хижине воцарилась тишина, и Пьер открыл глаза. Бастин стояла с каким-то кровавым комком в руках. Она шлепнула его, и он закричал.
— О! — с удовлетворением сказала няня. — Это девочка. Еще одна девочка появилась на свет, чтобы мучиться!
Но она, казалось, была рождена для радости, эта малышка цвета слоновой кости и золота, выглядывавшая из кучи пеленок. Маргерит тоже была завернута в тугую фланель от грудей до колен.
— Мне тяжело, няня. Я не могу терпеть.
— Ты хочешь испортить фигуру? Хочешь быть широкобедрой, как крестьянка? Довольно того, что тебе придется самой кормить ребенка. Твоя грудь никогда не станет прежней.
— Разве мы не можем?.. Разве Диоксена?.. — неуклюже спросил Пьер. Они выбрали себе другую корову и поставили ее рядом с Первухой, переставшей давать молоко.
— Коровье молоко недостаточно жирное, — насмешливо сказала Бастин. Она снова приняла командование на себя. Что Пьер или Маргерит знали об акушерстве, детях или кормлении?
Остров полыхал весной. Крики диких птиц заполнили воздух. Это были серые воробьи, утки, чайки и еще какие-то маленькие береговые птички. С озера раздавался призывный рев тюленей, у которых начался брачный период. Пьер выносил Маргерит на склон дюны, откуда она могла наблюдать за большими сонными самцами, бело-серыми детенышами и подвижными самками. Вокруг пруда расцветали кусты роз и ягодные кустарники, солнце начинало прогревать землю, хотя в тени еще было прохладно. Пьер приносил ребенка, завернутого в пеленки, и устраивал его рядом с Маргерит. Она обнажала грудь и давала ее малышке. Та сосала несколько минут, а потом устремляла голубые глазки в голубое небо и кривила губы в улыбке.
— Она похожа на тебя, — сказал Пьер. — Может, назовем ее Марго?
Маргерит покачала головой.
— Мы назовем ее Жуаез — веселое дитя!
ГЛАВА 65
После восьми месяцев плавания в пустом океане берега Терр-Нев выглядели такими же зелеными, как и берега Ирландии. Три больших судна во главе с кораблем вице-короля плыли в кильватер к бухте Святого Иоанна. Роберваль в великолепном голубом камзоле с серебряными пуговицами стоял на корме, широко расставив ноги, выпятив грудь и высоко подняв голову, чтобы достойно встретить своих первых подданных. Пассажиры и команда столпились на палубе, тревожно вглядываясь в зеленые берега.