Остров Локк

Шервуд Том

Все вскочили, повернули к морю вспыхнувшие радостью лица, но увидели страшную картину. Примерно в полумиле от берега, на подводных камнях лежал наш корабль. Он был разломлен пополам. Корма возвышалась на рифе, а нос, наклонившись, почти целиком уходил под воду, так что на поверхности торчали лишь острые обломки бортов. На корабле не было видно ни души.

– Быстро разгружаем шлюпку! – властно произнёс Стив.

Всё, что было внутри – корзины, бочонки, сундуки, разный хлам – всё немедленно вытащили на песок. Стив открыл одну из корзин и раздал всем по два сухаря. Затем он громко сказал:

– Герберт!

От

кучки матросов отделился коренастый детина с грубым, красноватым лицом и быстро подошёл к нему.

– Возьми ещё троих, и в шлюпку, – приказал Стив. – Пойдём на корабль.

Они уплыли, а мы, грустно переглянувшись, принялись грызть свои сухари.

Туман рассеивался, и вдали, за кораблём, примерно в миле от него, проступили очертания ещё одного острова, небольшой белой скалы, громоздящейся над поверхностью океана.

Мы принялись заготавливать дрова и понемногу разговорились. Оказалось, что уплывшие на шлюпке пятеро людей давно знакомы и составляют команду охотников, которых кто-то рекомендовал Давиду Дёдли, как таковых.

Охотники вернулись с грустным известием: на корабле не было никого, ни мёртвого, ни живого. Выгрузив привезённые вещи – сундуки, стулья, посуду, одеяла и кое-какие найденные на корабле продукты, они растянулись у костра. Закурив трубку, Стив, не глядя ни на кого, громко сказал:

– Еды мало. Пока не найдём чего-нибудь на острове, есть будем экономно.

Затем он укрылся одеялом, закрыл глаза и уснул. Его товарищи, вяло переговариваясь, сетовали на то, что не взяли с собой топор: некоторые каюты оказались запертыми, в том числе и каюта капитана, а в них тоже могли быть продукты.

Они проспали почти полдня. Океан успокоился. Выглянуло солнце и высушило нашу одежду. Мы занялись очень важным, не терпящим отлагательства делом: принялись сооружать лагерь. Кто мог поручиться за то, что на острове этом, в его мрачных, неведомых недрах обитают только добрые силы? Поэтому нужно было иметь хоть какое-то подобие защиты в виде простейшего барьера, который отделил бы нас от недалёкого леса, а также укрытие от дождя или ветра. Считалось, что в работах по сооружению лагеря участвуют все, но возводили его в основном трое – я, Бэнсон и Нох. Остальные разделились на две группы – тех, кто что-то делал, когда им на это указывали, и тех, кто просто присутствовал. Последних я назвал про себя “лентяями”. Они только глазели, но, поскольку топтались рядом, имели вид помогающих. Может быть, причиной тому было то, что работами распоряжался я, мальчишка, а они, взрослые, бывалые моряки, не хотели входить в подчинение? Но я был чип, корабельный плотник, и одно только это давало мне право распоряжаться. Мне за это платили жалованье!

Мы выгребли в песке порядочные ямы, вкопали столбы, подняли с одной стороны барьер и навесили крышу – для склада продуктов. Расставили вдоль “стен” бочонки и ящики, растянули вверху все, какие нашлись, куски парусины.

В лес далеко не заходили, бродили по краешку. Здесь предостаточно было древесных стволов, толстых ветвей для крыши, сухих водорослей для постелей. Лагерь вышел прочный, надёжный. Это отчётливо ощущалось, стоило лишь войти в его безветренный, сумрачный, ограниченный стенами и крышей квадрат.

Работа тяжёлая, к тому же выполнять её приходилось

в ускоренном темпе, но вот новость – как бы она ни оказалась напрасной! В некоем отдалении от лагеря обнаружился сбегающий в океан крохотный ручеёк с пресной водой. Было бы уместнее разбить лагерь рядом с ним. Переносить его теперь, что ли?

Завтра решим.

Мы наготовили дров на ночь, установили в очередь караульные вахты и устроились спать.

Пришло утро и принесло с собой то, что ещё раз внезапно изменило мою судьбу.

Стив отправил нескольких человек в лес за дровами. Они вернулись, сбросили на песок хворост. Вдруг Герберт окликнул одного из них:

– Эй, Даниэль! Даниэль, поди-ка сюда!

Тот неуверенно подошёл. А в голосе крепкого, краснорожего моряка было что-то такое, что привлекло внимание всех. Этакая замаскированная угроза.

– Что это? – Герберт уткнул заскорузлый, с въевшейся в кожу смолой, со следами старых порезов морскими шнурами палец в грудь подошедшего.

Я взглянул в их сторону. Вышел из лагеря и быстро приблизился Стив.

– Это ведь хлебные крошки, верно? – продолжал, не убирая пальца, Герберт. – А сухари свои ты слопал ещё вчера, я видел. Откуда же крошки?

Даниэль попятился, вздрогнул, наткнувшись спиною на Стива.

– Вчера съел не все! – достаточно ровно и даже удивлённо-добродушно ответил он, но рука его подвела: коротко дёрнувшись, пугливо и быстро смахнула крошки с отворотов матросской куртки.

– А ну, подними ручонки-то вверх, – продолжил, держа палец на манер пистолета, Герберт.

Даниэль, багровея, вытянул в стороны руки, а стоящий сзади Стив умело и быстро принялся обшаривать его карманы. Ничего. Пусто. Обняв его под мышками, Стив дотянулся, расстегнул пуговицы его куртки, провёл ладонями по карманам штанов и животу. Потом вдруг резко дёрнул конец кожаного пояса Даниэля. Пряжка щёлкнула, расстегнувшись, и Стив тотчас ремень отпустил, и из-под рубахи к ногам вывалились сухари и несколько кусков копчёного мяса. Повисла тишина. Молча стояли вокруг нелепо растопырившего руки Даниэля суровые люди. Стив ушёл в лагерь, чем-то там погремел и вынес на свет корзину с отрезанным наполовину от боковых прутьев дном.

– Ножом поработано, – спокойно сообщил он.

– Да ты бы хоть копчёное-то мясо не брал, – криво улыбаясь, проговорил Герберт. – Его же запах за милю учуять можно!

Даниэль опустил руки, хотел что-то сказать, но Герберт не дал. Да, сноровка у него была. Я не уловил движение его кулака, услышал уже сам удар и увидел, как Даниэль рухнул на изрытый ногами песок.

– Эй, полегче! – неожиданно для себя самого выкрикнул я. – Здесь женщины!

– А ты кто такой? – повернулся ко мне начавший распаляться матрос.

– Корабельный плотник, если вам ещё не известно, – резко выговорил я, подняв на уровень лица и опустив ладони с мозолями. – А вот вы – что же, и судья, и палач?

– Да он вор! – возвысил голос, нагнетая в него ярости, Герберт. – Ты что, плотник, станешь заступаться за вора?

– Томас прав! – вдруг кто-то перекрикнул его.

Я взглянул. Это Эвелин. Подходит поближе, с лицом сердитым и твёрдым.

– Прав! Если украл – надо наказать. Но наказать, подумав, как. А не избивать для собственного удовольствия!