Остров Локк
Шрифт:
После рассказа о таких занятных вещах я только и думал, что об этом островке и о том, не переманит ли кто-нибудь его обитателей раньше нас к себе на работу.
Не переманит. Мы успели, хотя могли бы и не спешить. Да, могли бы. И о странностях судите сами.
Островок, у которого мы бросили якорь, оказался до нелепого маленьким. Гребень, лагуна. Кучка деревьев. Кто бы мог подумать, что на отмелях вокруг него обитают жемчужные раковины! Невзрачный и тихий остров. Ничего примечательного. Но вот к нему отправилась шлюпка и привезла человека, который не был заурядным, вот уж нет!
Мы не встречали его на палубе. Бариль ввёл его прямо в кают-компанию. Худой, невысокий. Чёрные свалявшиеся волосы собраны сзади и стянуты в косицу. Бородка, усы. Глаза мутные и медленные, чёрные, большие. Старая изношенная куртка без рукавов и новенькие военные английские бриджи. Он выхватил из кармана платочек, отступил на шажок, махнув платочком, поклонился.
– Представьте меня, Бариль, – негромким и медленным, и бесцветным, но с какой-то внутренней силой голосом сказал прибывший.
– Мистер Клаус, – отрапортовал боцман.
– Мистер Клаус из Вольного города Бремена, дух острова Иуга-э-Дугу, – дополнил его гость.
– Дух? Дух острова? – с добродушным, как мне показалось, удивлением, переспросил я его.
– Томас, – укоризненно шепнула мне сзади Эвелин (я сам едва её услышал, клянусь!).
– Да, Томас, – с моей добродушной интонацией подхватил её шёпот стоящий в отдалении Клаус. – Разве не говорили тебе, что он сумасшедший?
Секундная повисла пауза, но до чего же неловкая!
– Конечно говорили! – заявил вдруг я. – Только сдаётся мне, мистер Клаус, что вы такой же сумасшедший, как я – владелец этого корабля. То есть всеми это признано, но на деле – не очень.
– О! – обрадовался он, и даже как-то оживился.– У вас есть способности, мистер Томас, вести диалог! И, не смотря на молодость и отсутствие спеси, вы, кажется, действительно владеете кораблём. Так же, как и я действительно владею способностью быть духом.
– Да, только моё владение реально.
– Ай, ай, ай! Томас! – протянул он медленно и дразняще. – А я только похвалил отсутствие спеси! Ну а что вы скажете, если моё владение тоже реально?
– Простите за неучтивость , мистер Клаус (вот вам польза от общения с деликатными людьми!), но позвольте поинтересоваться, в чём оно?
– Пожалуйста. Например, я могу видеть в полной темноте, даже читать.
– Но, мистер Том, – запротестовала вдруг Эвелин, – не будем же мы подвергать сомнению… Или требовать доказательств…
– Отчего же нет, досточтимая леди, – ответствовал гость,– хотя и спасибо за вашу искреннюю защиту и участие. Ну хорошо же, я вас удивлю. Здесь можно закрыть окна, плотно закрыть, до полной темноты? Вы будете вести себя, кто как пожелает, а я тут же стану рассказывать, кто и что делает.
– За-бав-но! – весомо произнёс Дёдли.
– А что? – посмотрел я на спутников. – Вдруг и правда он видит!
– Ох, нет, джентльмены! – вздохнула Эвелин.– Пожалуй, мы удалимся. Идём, Алис!
– Нет-нет-нет, – торопливо зашептала малышка, – я останусь, я с Бэнсоном.
Эвелин вышла, а мы занавесили окна, да так, что наступила кромешная тьма.
– Мистер Бэнсон, – произнёс в темноте бесцветный и неторопливый голос, – вы, наверное, очень сильный человек. Судя по шрамам, год назад ваша рука кому-то нанесла увечья.
– Не год. Месяц назад.
– Это не так. Я же вижу.
– Но вы это могли заметить ещё и при свете, – проворчал Давид.
– Это – мог, соглашаюсь. А вот то, что вы потянули себя за нос – это не мог, потому, что это вы сделали только что.
– Что? А? Ну да, ну да, – растерянно проговорил Давид.– Точно, потянул.
– Милая барышня с неземными глазами прижалась к мистеру Бэнсону и гладит его израненную руку. А вот спряталась за его спину!
(Короткое испуганное ойканье Алис.)
– Ах вы думаете, я не вижу! Мистер Том сделал мне пальцами козу, как ребёнку.
– Томас, ты делаешь козу? – спросил меня из темноты Дёдли.
– Делаю, Давид. Вот только что делал.
Вдруг Клаус негромко, но заливисто, со вкусом рассмеялся.
– Пожилой джентльмен, Давид, да? Давид почесал себя не там, где обычно человек почёсывает, когда озадачен!
Послышались шаги, треск и в кают-компанию хлынул свет. У окна стоял, жмурясь, Дёдли и держал в руках сорванную портьеру.
– На старости лет, – ворчал он, – такие страхи…
– Так-так, – взволнованно пробормотал я. – Не догадался вовремя упросить серого лекаря отправиться со мной на корабле, так сейчас не оплошаю. Мистер Клаус! Что хотите просите – едемте с нами!
– Приятно, что не стали выпытывать, как я это делаю, – сказал не сдвинувшийся со своего места Клаус, – потому, что я сам не знаю – как. За приглашение вам признателен, но всё же не поеду.
– Отчего же?
– Мне неинтересно.
– Что именно?
– Всё. Мне здесь у вас всё неинтересно.
– Ах ты, ах ты, – в волнении забегал я взад и вперёд. – Чем же вас удивить-то? А вот! – Я схватил Бэнсона за руку и потащил к Клаусу. – Вот, вы сказали, что шрамам – год, так?
– Шрамам – год, – уверенно подтвердил он.
– Шрамам – тридцать дней! – отчеканил я. – И что с этим связано – не интересно?
– Интересно, и, наверное, очень. Но, видите ли, не настолько, чтобы менять привычное течение жизни.
– Ну хорошо, хорошо. А не угодно ли, мистер Клаус, отобедать с нами?