Остров метелей
Шрифт:
Давно-давно сиротка по имени Як'ылъын'ытак' [33] жил вместе со своей бабушкой. Жили они вдвоем между холмами. Жили-жили, и вот однажды Як'ылъын'ытак' говорит своей старой бабушке:
— Долго я буду жить так и не женюсь? Мне поговорить даже нё с кем.
— Как ты хочешь жениться, — отвечает бабушка, — если ты сирота и шаман — значит, плохой человек. Если ты зайдешь куда-нибудь сватать жену, тебе скажут: «У-у-гу-гу! Юк сыг'лык'! (Фу! Человек плохой!) Жены мы тебе не дадим», — и выведут тебя.
33
Як'ылъын'ытак' —
Як'ылъын'ытак'говорит своей бабушке:
— Не ты будешь искать мне жену. Разве я здесь, на земле, хочу искать жену? Я шаман и буду искать жену на небе. У бога есть две жены. Его нулих'ак' останется его женой, а его нукаг'ак'? [34] возьму я.
Вечером, когда стемнело и Як'ылъын'ытак' с бабушкой поели, он велел убрать жирник. Старуха вынесла из полога жирник, а он взял бубен, обтянутый моржовым пузырем, смочил его, сел на то место, где стоял жирник, заиграл и запел.
34
Нулих'ак' —первая жена; нукаг'ак' —вторая жена.
Поет и бьет в бубен. Поет и бьет в бубен.
Наконец кончил и говорит бабушке:
— Ты спрашиваешь, откуда я возьму жену? Я чувствую, что скоро у меня будет жена. Занеси жирник и поставь на место, — и освободил место, на котором стоял огонь.
На следующее утро он проснулся, как только загорелась заря. Поел. Оделся и говорит бабушке:
— Одевайся и ты. Пойдем вместе.
Жили они не в яранге, а в маленьком подземелье — пещере. Вышли в двери. Як'ылъын'ытак' взял сани, посадил на них бабушку, надел на левое плечо лямку и побежал по косе к морю. На конце косы из-под снега была видна трава юхкотак. Здесь остановился Як'ылъын'ытак' и сказал бабушке:
— Встань, нагнись и рви!
И сам тоже начал рвать траву. Это было в месяц сидящего солнца я в день, когда солнце останавливается. Весь день рвали они траву и собирали ее на сани. Солнце закатилось. Настала ночь. Як'ылъын', «так потащил сани домой. Высоко-высоко были нагружены сани. Много охапок перенес Як'ылъын'ытак', пока вся трава оказалась в пологе. Потом он убрал сани.
Пока Як'ылъын'ытак' и бабушка ужинали, трава оттаяла. Бабушка вытерла воду. Они взяли в руки по три травинки три раза и начали плести шнурок. Берут травинки и плетут. Сплетут, снова берут и опять плетут. Шнурок делается все длиннее и длиннее, а травы — все меньше и меньше. Так и сплели они всю траву. Внук посмотрел на шнурок и говорит:
— Мало! До неба не хватит!
На следующее утро он опять встал с зарей. Оделся, вышел из землянки, взял сани, надел лямку и побежал на то место, где вчера рвали траву. Набрал полные сани травы, привез домой, разгрузил и снова побежал за травой. Целый день возил он траву и заполнил ею всю землянку.
Наступил вечер. Як'ылъын'ытак' вошел в полог и велел бабушке сварить оленье мяса.
Старуха повесила над жирником котел, налила воды и положила мясо. Скоро вода закипела. Когда мясо сварилось, она взяла моржовое ребро, остро заточенное с одного конца, подцепила им мясо и вытащила. Воду вылила в таз, а котел вычистила внутри. Потом истолкла между камнями оленье сало,
Бабушка и внук поели вареного оленьего мяса и жира. Это было давно. Эскимосы еще не знали хлеба. Когда поели и напились воды, Як'ылъын'ытак' велел бабушке вынести жирник и дать ему бубен.
Долго играл и пел Як'ылъын'ытак'. Играл-играл. Пел-пел. И вдруг поднялся в воздух и полетел. Летел, летел вверх. Высоко поднялся, но до неба не долетел. Как звезда, начал падать вниз. Упал на землю и глубоко ушел в нее. Сдавила его земля. Даже пошевельнуться не может. Хотя бы упал вниз головой, было бы лучше — сразу бы умер. А так сидит в земле весь сжатый, вздохнуть не может, хоть и шаман.
Бог тогда смотрел на землю. Услышал, что кто-то, плачет. Пожалел бог, еще раз посмотрел и видит: сидит Як'ылъын'ытак' в дырке, задыхается, плачет, а вылезти не может «Надо ему помочь, — подумал бог, — он еще живой. Но чем помочь?»
Бог стал перебирать свои игрушки и думать, чем бы помочь. Долго искал. Наконец нашел комара. Взял его и выпустил прямо над дыркой, в которой сидел Як'ылъын'ытак'. Падает, надает, падает комар! Упал! Возле самой дырки. Вся земля задрожала, затряслась и треснула. Як'ылъын'ытак' почувствовал, что ему стало свободнее. А комар — схватил его за ворот и вытащил из земли.
— Ты откуда? Кто тебя послал? — спросил Як'ылъын'ытак'.
— Я пришел с неба. Меня послал бог, — ответил комар.
— У нас комары теперь все спят. Когда они проснутся, я буду помогать им, — сказал Як'ылъын'ытак' и повел комара домой.
— Ты пришел с неба. Дай мне свои крылья — я пойду туда. Когда весной растает снег и проснутся твои братья, я заплачу тебе.
Комар согласился.
— Вы, говорят, плести большие мастера. Сплети-ка мне веревку вот из этой травы, — просит Як'ылъын'ытак' и показывает на заготовленную траву.
Комар опять согласился.
Бабушка убрала жирник. Як'ылъын'ытак' заиграл на бубне, и комар начал плести веревку. Один играет, другой плетет. Як'ылъын'ытак успел только одну песню сыграть, а комар уже всю траву и сплел. Даже стебелька длиною с палец не нашла бабушка.
Опять закрыли полог, и Як'ылъын'ытак' снова заиграл, а потом говорит:
— Наверное, я возьму у бога вторую жену! Но как же я спущу ее вниз? Сделай-ка, бабушка, мне мешочек. Такой, как кисет. Чтобы сверху был Шнурок, а низ узкий.
Еще заиграл Як'ылъын'ытак, и одежда комара вместе с крыльями сама наделась на него. Мешок, сшитый бабушкой, он положил отверстием к веревке, ударил в бубен, и веревка сама залезла в мешок. Как только конец веревки скрылся, Як'ылъын'ытак' схватил мешочек и вылетел.
Все выше и выше поднимается. Машет комариными крыльями, а сам все бьет в бубен. Долго летел. Высоко поднялся. Наконец попал в сырое облако. А когда пролетел это облако, увидел ярангу бога. Бог не ждал Як'ылъын'ытак'а, говорит своим женам: