Остров мужества
Шрифт:
Вот чёрный клюв слегка приоткрылся, раздалось чуть слышное шипение. Но услышал его не увлечённый охотой песец, а тот, для кого этот сигнал назначался. Лёгкое ответное шипенье с соседнего холмика: на нём неподвижно сидит такая же белая птица, чуть поменьше ростом — самец полярной совы. Он тоже при деле: помогает сторожить гнездо, в котором сова греет четвёрку птенцов. Как они не похожи на красавцев родителей! Густой белый пух покрывает их, они скорее смахивают на забавных зверюшек, притом все разной величины. Один чуть не в половину матери ростом, а последний только что вылупился из яйца, даже скорлупки
Птенцы были сыты, и поэтому вся компания сидела смирно, ни шороха, ни движения, ничто не предупредило песца об опасности. А она приближалась. Четыре золотых глаза следили за ним неотрывно. Обе совы сидели к нему спиной. И сейчас не пошевелились: просто повернули головы назад. И следили, следили.
Чуткий нос доложил песцу, что гусиное гнездо уже совсем близко, ещё немного осталось проползти, ещё немного…
Но вот сова-мать снова тихонько прошипела. И тут же отец взмыл в воздух и, неслышно взмахнув крыльями, оказался над головой песца. Сейчас чёрные кривые когти вопьются в его спину.
Но песец взглянул вверх и… гусыня была забыта. Дело шло о жизни. Проворно вскочив на задние лапы, он с пронзительным лаем замахал передними. Чёрный клюв щёлкнул около самого его носа, бесшумное белое крыло мягко задело по уху, но кривые когти, сжимаясь, захватили лишь пустоту: песец стрелой летел прочь от опасного места, тихонько повизгивая на бегу.
— Тише ты, чего встрепыхнулся? За песцом вдогонку?
— Нет, я…— Ванюшка сконфуженно снова опустился на холмик.
— То-то, что я, — передразнил его Степан. — Хочешь за зверем ходить — первое дело, чтобы ты зверя видел, а он тебя — нет. Замри, не дыши, зверь остерегаться не будет. Тут ты его и перехитрил, будет он твой.
С верхушки холма, на котором они лежали, были хорошо видны и гнездо гусыни, и неудача песца.
— Это как же? — удивился Ванюшка. — Сова, выходит, гусыне на подмогу пошла. А других гусей сама ловит. Это как же?
— Не знаю, — задумчиво ответил Степан. — Только не первый раз примечаю: сова гусиного гнёзда около своего гнёзда не трогает. А какие они промежду себя переговоры ведут, и сам в толк не возьму.
Разговаривая, они продолжали следить за песцом. Вот он, отбежав на безопасное расстояние, остановился, сел и почесал лапой за ухом. Вид у него был такой озадаченный, что Ванюшка зажал рукой рот, чтобы громко не захохотать.
— Фёдор так в затылке чешет, когда мясо пережарит. Как я, мол, не доглядел! — прошептал он.
Степан весело ему подмигнул. С большими мужиками ему, как ни трудно, а приходилось держаться степенно — не мальчишка ведь. Зато с Ванюшкой отводил душу, дурачился вволю.
— Песец нам теперь во всё лето не нужен, — сказал он, когда оба насмеялись. — Шкура дрянная, а мяса и без него, чай, достанем. Давай поглядим, где у него нора, туда помалу мясца подкидывать будем, они далеко и не уйдут. А осенью, как побелеют, пасти наставим — всех переловим.
Ванюшка смущённо потупился. Кормить песцов это ему по сердцу, пускай ручные станут. Только как потом пасти ставить, на ручных-то?.. Неладно. И сказать неладно, Степан засмеёт. Да и ему самому чудно — все же так делают, чего ему одному неладно?
Между тем песец отдохнул от перепуга и опять занялся охотой. Среди
Песец с ходу сам проглотил пару зверюшек, ещё пару придушил и, захватив в пасть, довольный потрусил к берегу.
— Сам несёт, а ноги мышиные из пасти торчат, ровно усы у него выросли, — поднимаясь, засмеялся Ванюшка. — А ну, Степан, поглядим, где у него нора спрятана.
Но Степан вдруг схватил его за плечо, пригнул назад, к земле.
— Гляди, — шепнул.
Сова-мать снялась с гнёзда. Миг — и оказалась над головой песца, вот-вот вцепится в спину когтищами. Песец в страхе метнулся в сторону, в другую… Сова неотступно висит над ним. В отчаянии песец подпрыгнул, замахал передними лапками, опять залаял визгливо. Пеструшки выпали из открытой пасти на землю, он о них и не думал. А сова как раз о них и думала: неслышно пронеслась над землёй перед самым его носом и взмыла кверху. Пеструшки, ловко подхваченные на лету, теперь болтались уже в кривых совиных когтях. Песец от удивления и пасть забыл закрыть, неподвижно стоял, следил, как улетает к совятам завтрак его собственных детей. Затем, словно спохватился, прыгнул ещё. И снова острые его зубы подхватили пару пёстрых зверюшек. Но теперь он не медлил, сразу помчался во весь дух, то и дело оглядываясь на бегу. К самой норе подошёл не сразу, притаиваясь.
Охотники по его следам тоже осторожно добрались до берега. Издали заметили: малыши вылезли из норы отцу навстречу. Они наперебой рвали друг у друга куски добычи, урчали и щетинились — пара пеструшек не очень-то обильный завтрак на всех. Но долго наблюдать их не пришлось: чуткая мать вскочила тревожно. Какой сигнал она подала, Ванюшка, не расслышал, но малыши его поняли: толкаясь и давя друг друга, кинулись к норе. Теперь только по костям да рыбьим головкам, валявшимся вокруг, можно догадаться, где в обрыве над морем спрятан вход в песцовую нору.
— Добро, — проговорил Степан, вставая. — Шевелись, Ванюшка, времени мы стратили немало, а путь не ближний, давай поспешать.
— Занятно-то как, — встал неохотно Ванюшка, не отводя глаз от места, где только что возились малыши. — Всё бы сидел, дожидался, может, опять вылезут.
Шли быстро, вдоль крутого обрыва к морю. Дорога ровная, небольшие бурые моховые кочки. Ни кустика, ни деревца, как и на всём острове. Где тень под скалой — везде снег ещё лежит.
— Хоть бы цветок какой где проглянул, — пожаловался Ванюшка. — Посмотрели, свои, места вспомянули бы.
Степан промолчал, и ему взгрустнулось. Но тут же прислушался и оживился.
— Слышишь? — спросил и сразу убыстрил шаг. — Кайры все прилетели, самое время яйца собирать, пока не насижены. Птица не обидчива: яйца заберём, она ещё нанесёт и птенцов выведет.
Шум птичьего базара слышен был издалека. Скалистый берег спускался к морю, как стена с крутыми узкими уступами. Сверху хорошо было видно: на каждом уступе, где только можно, было прилепиться, сидели птицы, тесно прижимаясь к каменной стене. Другие тучей летали около стены, спускались к морю и опять взмывали — ловили рыбу. От шума крыльев и крика на разные голоса у Ванюшки закружилась голова.