Остров победы
Шрифт:
– В заднее место, – подхватил шутку юноша, сопровождавший Бабича.
Требовать уважения к своей персоне было бесполезно. Все боевики были осведомлены о том, что пришлось пережить Бабичу на яхте, и смотрели на него с веселым презрением. Никакого сочувствия к чужой беде. Дикий народ, грубый, жестокий и бессердечный.
Путь к личным апартаментам Заирова был неблизким. Стараясь не спотыкаться в тусклом свете редких люминесцентных светильников, Бабич засеменил по длинному коридору, протянувшемуся под землей до противоположного склона холма. Коридор был совершенно пуст, если не считать квадратной вентиляционной трубы, идущей параллельно полу. Окрашенная в такой же грязно-зеленый цвет, как стены, она была столь широка, что по ней можно было запросто прокатиться на велосипеде. Что касается десятков кабелей различного назначения, то они были упрятаны под откидными щитами, почти незаметными на полу.
«Да, в советские времена умели строить, – отметил про себя Бабич. – Но получать прибыли от прежних грандиозных сооружений научились лишь при капитализме. Дурак спину гнет, а умный денежки гребет».
Зал, который предстояло пересечь Бабичу, был огромен и мрачен. Справа высилось стеклянное панно с изображением карты юга Астраханской области. Собственно говоря, это была не карта, а контурные очертания берега, островов и части Каспийского моря, разбитые на квадраты.
Во время совместной прогулки Заиров пояснил Бабичу, что с другой стороны панно установлены лестницы и леса, наподобие строительных. Когда-то по ним круглосуточно ползали солдаты в наушниках. За каждым был закреплен какой-нибудь летающий объект, пересекший границы территории, контролируемой с командного пункта. Вооружившись разноцветными стеклографами, солдаты вели каждый свою линию, повторяя маршруты самолетов. Офицеры, дежурившие в зале, видели не людей, а только линии: желтые, зеленые, синие и красные, в зависимости от характеристики объекта. Это называлось охраной воздушных рубежей Родины, и, надо признать, даже стая птиц не могла пролететь над границей СССР незамеченной. Но где этот Союз нерушимый республик свободных? Где могучая армия, внушавшая страх всему миру? Где войска ПВО, державшие под контролем каждый метр границы?
Теперь в полутемном зале хозяйничали бородатые чеченцы, стоящие на страже не какой-то там мифической Родины, а на страже интересов своего хозяина. Над столом, за которым они резались в карты, клубился сизый сигаретный дым, с экрана маленького телевизора проникновенно вещал политический обозреватель, кажется, пугал зрителей «Аль-Каидой», распустившей щупальца по всему свету.
Повернувшиеся на звук шагов боевики уставились на Бабича с таким вожделением, словно он был голой стриптизершей. Провожаемый их скабрезными шуточками, он ускорил шаг и стал подниматься по лестнице, сваренной из рифленых металлических листов, громыхающих под ногами.
На верхней площадке торчал парень в камуфляже и лихо заломленном берете, держа в руках взведенный автомат. Проходя мимо него, Бабич покосился на ряд стальных дверей, за которыми денно и нощно трудились люди в белых халатах, шапочках и респираторах. Там светили яркие, точно в операционной, светильники и стояли длинные столы для фасовки белого порошка, не менее ценного, чем алмазная крошка. В коридоре слышался мерный гул механизмов и аппаратуры, обеспечивающих жизнедеятельность бункера. Работы в подземной лаборатории шли полным ходом.
Приблизившись к нужной двери, Бабич нажал кнопку звонка. Внутри отрывисто звякнуло. За дверью, расплющив нос о стекло окошка, возникла физиономия одного из личных телохранителей Заирова. Осклабившись, он отодвинул засов и впустил посетителя в крохотный тамбур.
Следующая дверь открылась беспрепятственно, как только Бабич помахал рукой в объектив видеокамеры. Шагнув внутрь, он невольно зажмурился от обилия света и стал похож на придворного, ослепленного великолепием царских покоев.
Когда глаза Бабича привыкли к яркому освещению, он увидел восседающего на кожаном диване Заирова, одетого в короткий бордовый халат, небрежно перетянутый пояском. В левой руке он держал пакет апельсинового сока, а правую тянул навстречу визитеру, давая понять, что намерен осчастливить его дружеским рукопожатием.
Приблизившись, Бабич почтительно потряс ладонь Заирова и опустился в стоящее рядом с диваном кресло. Обстановка помещения напоминала холл отеля с претензией на фешенебельность. Затянутые шелком стены, подвесной потолок с бесшумно вращающимся вентилятором, пушистый ковер с восточным узором. Но у Заирова хватило ума понатыкать по углам кадки с экзотическими растениями, и пол вокруг них устилали опавшие лепестки. Неуместно выглядел также залапанный жирными пальцами стеклянный столик, на котором высились стопка порнографических журналов и пустые коньячные бутылки.
– У меня к тебе вопрос, Боря, – сказал Заиров, сминая пустой пакет из-под сока и смахивая оранжевые капли с бороды. – Кто за тобой стоит? Что за таинственный «Комитет 300»?
– Почему ты об этом спрашиваешь? – осторожно спросил Бабич, желая выиграть время.
Он был не готов к подобному обороту событий. Недавние восторги по поводу членства в «Комитете» сменились унынием. Те, кто поздравлял Бабича с выходом на новый головокружительный уровень, ничем не могли помочь ему в беде, – так казалось. И вдруг Заиров поднимает эту тему, а в его глазах, если присмотреться, отражается тщательно скрываемая тревога.
– Почему ты спрашиваешь? – повторил вопрос Бабич, в душе которого зародилась слабая надежда на перемены к лучшему.
– Вот! – Заиров пнул валявшийся на полу ноутбук, в котором явно заключался источник его раздражения. – Вчера на мой адрес пришло электронное письмо с точно такими же требованиями, которые ты выдвигал мне после нашей незабываемой партии в гольф. – Заиров нервно хохотнул. – Письмо было подписано «Комитетом 300», а в приписке мне настоятельно советовали следовать твоим, Боря, рекомендациям. В противном случае…
– Что? – заерзал Бабич.
– Эти анонимные ублюдки угрожали заморозить мои капиталы, представляешь? – воскликнул Заиров, словно надеясь найти сочувствие у партнера. – Я, как ты понимаешь, не придал этому значения. А сегодня позвонил управляющий лондонским «Титтенхэрст-банком» и известил меня о том, что проводится инспекция моего счета. То же самое повторилось в «Суисс-банке», куда я позвонил десять минут назад. – Заиров забегал по комнате, мелькая бледными волосатыми ногами. – Счета блокированы также на Кипре и, надо полагать, в Штатах, хотя там глубокая ночь, и я не имею возможности проверить. Что происходит, Боря? Ты опять за свои штучки? – Остановившись в центре помещения, Заиров подбоченился и грозно нахмурился. – Я подарил тебе жизнь, а ты пакостить мне вздумал? Да понимаешь ли ты, что стоит мне пошевелить пальцами, вот так, – Заиров продемонстрировал, – и от тебя даже кучки дерьма не останется?
Наступил решающий момент. Внутренне подобравшись, Бабич провел языком по шершавым губам и тихо произнес:
– Это может случиться с каждым.
– Ты?.. – задохнулся Заиров. – Мне?.. Угрожаешь?..
– Я просто напоминаю, что все мы смертны.
– Настоящий чеченец не боится умереть.
– А пойти по миру с протянутой рукой настоящий чеченец боится? – осведомился похолодевший от неожиданной решимости Бабич. – «Комитет 300» ворочает такими суммами, что ты в сравнении с ним… мы оба в сравнении с ним – жалкие козявки. Это три сотни самых богатых и могущественных кланов, объединенных одной великой целью. Становиться у них на пути – все равно что ложиться под поезд.