Остров пропавших душ
Шрифт:
Мне кажется, что надо с особой осторожностью относиться к своим воспоминаниям.
Все дело было в том – и в этом я был вынужден себе признаться, – что все мои воспоминания с течением времени становились для меня все важнее и важнее. Ведь воспоминания – это часть твоей жизни.
Я повернул на площадку перед въездом на федеральную: надо мной изгибалась бетонная петля шоссе, по которой с громким воем проносились машины. Завывал ветер, и его шум смешивался с жирным запахом масла и выхлопных газов.
Я подумал о том, что неплохо было бы напиться до потери сознания в каком-нибудь мотеле. Я был в таком состоянии, что готов был навсегда остаться в комнате мотеля с сигаретами и виски.
Во рту у меня стоял стойкий привкус железа. Он напомнил мне о Матильде, старой чернокожей женщине, которая готовила нам еду в нашем
Я провел языком по зубам и продолжал наблюдать, как машины выезжают на шоссе. Этот вкус принес вместе с собой неприятное ощущение солнечных лучей на коже, воспоминание о жирной зелени, негромком жужжании насекомых, которое было частью тишины, тишины, укутывавшей хлопковые поля. Я вспомнил о шипах, врезающихся в руки, и бесконечных днях, проведенных в скрюченной позе за сбором хлопка, с глазами, залитыми грязным потом.
Вдруг в моей голове раздался смех Тиффани и те звуки, которые она издавала, когда я окунал ее в воду. Я увидел встревоженное лицо Рокки, кожа на котором обвисла, как плохо натянутая палатка на порывистом ветру.
Над моей головой беспрерывно кружила стрекоза, как будто хотела мне что-то сообщить; ночной воздух был горяч, как тлеющие угли.
На расстоянии я слышал, как с шипением проносились машины; этот звук напоминал мне звук сердцебиения какого-то гигантского животного, которое меня проглотило.
Амарилло состоял только из заправочных станций и складских помещений, мотелей и низкопробных стриптизов, которые продувались всеми ветрами. До него можно было ехать десятки миль и видеть только плоские степи, водонапорные башни и небольшие буровые вышки со стрелами, двигающимися вверх-вниз, как детские качели. Сквозь мелкий дождь я наблюдал за водилами грузовиков и дешевыми шлюхами, сбившимися в одну кучу и двигающимися между автоматической прачечной и стоянкой, на которой располагались громадные автопоезда, выстроившиеся в ряд под галогеновыми лампами. Женщина с очень длинными волосами выбралась из одного грузовика и тут же забралась в соседний. Пока я стоял, отвернувшись к окну, девушка в моей комнате успела состроить раскаивающуюся, извиняющуюся гримасу. Она лежала в постели, и я мог видеть ее отражение в стекле окна.
– Что не так, мистер? Скажите мне, что я должна сделать. Скажите, чего вам хочется.
Ее бледное лицо и чернильные волосы расплывались в окне. Я стоял за занавеской совершенно голый, наблюдал за происходящим на улице и потягивал «Джонни Уокер».
Когда я ничего не ответил, она сказала:
– Да ты просто пьян, детка.
Знакомство с ней совсем не входило в мои планы, но я попал в Амарилло вечером, после того, как целый день ехал не в том направлении. Форпост яркого света, стоянка, больше напоминавшая маленький городок с прачечной и расположенным рядом с ней баром. На противоположном конце стоянки располагался мотель, в котором комнаты были рассчитаны только на одного.
Для начала я заглянул в бар, но акватория вокруг острова с напитками показалась мне чересчур вычурной, а косой глаз официантки выглядывал из тени, как морской черт, поднимающийся из глубин океана. Из телевизора доносился шум статического электричества, и звук голосов в ящике напоминал бесконечное шуршание газет. Челюсть бармена отвисла, и он повернулся, чтобы взглянуть на меня глазами, светящимися злым
Я как раз проходил прачечную самообслуживания, когда увидел девушку. Было видно, что она была молода, однако на глаз возраст определить было трудно. Девушка стояла перед стиральным автоматом, сложив руки и вывернув шею, и в такой позе наблюдала за мной, как богомол за своей жертвой. Дождь стекал по стеклу, и под ее пристальным взглядом я почувствовал себя преступником, на которого пальцем указывают все члены Большого жюри [52] .
В задней части сервисной станции располагалась пончиковая с несколькими столиками и отдельными будками – там собралось несколько человек. Это были здоровенные дяди с фигурами, напоминающими сосновые шишки, поставленные на острый конец, в штанах, низко сидящих на почти отсутствующих бедрах, и все затянутые в джинсу. Даже ночью они не снимали очки-авиаторы [53] . Все они обернулись навстречу мне, когда я вошел. Никто из них не смеялся, все они говорили тихо и серьезно, изредка делая жесты сигаретой, зажатой в руке, чтобы подчеркнуть свою мысль. Кто-то наслаждался кофе с сигаретами, а несколько из них уговаривали пинту бурбона [54] . Те, кто не пил спиртного, время от времени запускали руки в коробку с хворостом.
52
Коллегия присяжных заседателей, которая определяет обоснованность и необходимость обвинительного заключения в соответствии с уголовным правом.
53
Солнцезащитные очки определенной формы.
54
Сорт виски, приготовляемый из ржи.
Какое-то время я стоял в одном из проходов с картофельными чипсами и порцией вяленого мяса по левую руку от меня и с рядом одноразовых порций универсального лекарства по правую. Резкий свет напоминал лунный, только был значительно ярче. Я чувствовал, как мужики в пончиковой изредка бросают на меня подозрительные взгляды. Девушка появилась у окна со стороны улицы, и ее глаза буквально прожгли меня сквозь потоки дождя, стекающие по стеклу. Упускать меня она не собиралась. Ей нужны были деньги. Вот так это всегда и происходит – все, что им надо, это зацепиться за тебя взглядом. Я взглянул на мужчин за столиками, на толстую женщину, скалящуюся на меня из-за прилавка, и почувствовал тот же самый тяжелый, влажный воздух, который уже один раз ощутил в баре. Когда я вышел на улицу, шлюха ждала меня. Какое-то время мы стояли рядом и разглядывали друг друга.
– Интересуешься? – спросила она.
Я спросил, есть ли у нее комната, и она ответила, что нет.
– А сутенер у тебя есть?
Девушка покачала горловой и крепче обхватила себя руками. Дождь начал ослабевать, и она снова вывернула шею, чтобы спрятать от него лицо.
– Я работаю на себя, – ответила она. – Ну, так как же?
Работает без контроля. Долго так продолжаться не будет – слишком много вокруг сутенеров, полицейских и разных психов. Я достал фляжку, отхлебнул и протянул ей. Мы наблюдали, как мужчины двигались между насосами заправки. Время от времени из одного из грузовиков спускалась женщина. Сначала они убегают из дома и не могут понять, где же они все-таки оказались, а потом бегут назад домой, если могут. Но иногда бывает слишком поздно.
Я еще раз осмотрел ее и удивился, почему ее шея так неестественно вывернута. У женщины было костлявое лицо с близко посаженными глазами, просто громадными и похожими на глаза насекомого. На ее коже были видны следы недоедания. В то же время у нее оказались сильные плечи и хорошая фигура. Одета она была в джинсовую юбку, красные колготки и черный топ. На боку у нее висела большая полупустая сумка, по форме напоминавшая перепеленатого младенца. Женщина убрала со лба намокшие волосы.
– Да решай же ты быстрее, – поторопила она меня.